Александр Фурсенко - Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964
После поездки Хрущева в США многие в Кремле посчитали необходимым пересмотреть самую возможность отношений с Фиделем Кастро. Посредничество австрийской фирмы казалось подозрительным. Костариканская компания, использованная кубинцами в 1958 году, когда Кремль одобрил продажу чешского вооружения, также представлялась «котом в мешке». И хотя Прага проявила относительно этой фирмы определенную настороженность, Президиум ЦК тогда разрешил использовать частную фирму для посреднической операции. На этот раз было явное противодействие отправке оружия кубинцам, вызванное возможными последствиями этого шага для советско-американских отношений, если информация о поставке оружия Кастро просочится в Вашингтон. Сотрудники МИД знали, о чем говорят, когда предупреждали, что «поставка оружия на Кубу побудит американцев к активному вмешательству во внутренние дела латиноамериканских стран, и в первую очередь Кубы»{5}.
Президиум ЦК отказался идти против рекомендаций МИД и международного отдела ЦК КПСС, не проконсультировавшись с Хрущевым, который находился в США. На заседании 23 сентября 1959 года Президиум принял решение, согласно которому представлялось «нецелесообразным в настоящее время поставлять оружие на Кубу»{6}. Куба стала объектом высокой политики. Линию по отношению к этой стране мог изменить только Хрущев.
Через несколько дней после возвращения из США советский премьер дал понять, что не разделяет опасений робких американистов из МИД. Кубинская революция — слишком важный и необычный феномен, чтобы Советский Союз мог отказать ей в помощи. Хотя на переговорах с Эйзенхауэром вопрос о Кубе не обсуждался, Хрущев понимал обеспокоенность американцев. Однако какова могла бы быть цена тайной поставки оружия Кубе для советско-американских отношений, если тайное станет явным? У сверхдержав была масса причин желать хороших отношений, одна из важнейших — избежать войны из-за разделения Европы. Взвешивать «за» и «против» не было в характере Хрущева. Стоит, однако, отметить, что с точки зрения Кремля международная обстановка осенью 1959 года не была настолько угрожающей, чтобы не исполнять свой интернациональный долг по отношению к соратникам-революционерам. Хрущев принял решение, игнорируя позицию МИД, направить оружие на Кубу.
Если попытаться определить момент, когда США и СССР начали скатываться к первому прямому военному столкновению, то это был день в конце сентября 1959 года. Одобрив продажу оружия Кубе, Хрущев взял на себя риск советского вмешательства в Латинской Америке. Иосиф Сталин оставил этот регион за США, вероятно, в надежде достичь договоренности о сферах влияния с Франклином Рузвельтом или Гарри Трумэном, аналогичной его соглашению с Черчиллем в 1944 году о послевоенном устройстве Европы. Все первое десятилетие холодной войны Москва оказывала материальную и моральную поддержку компартиям Южной Америки, но никогда реально не вмешивалась в дела «заднего двора Америки». Как позже вспоминал резидент ЦРУ, на Кубе «Советы не фигурировали» до 1959 года{7}.
30 сентября 1959 года Президиум ЦК под председательством Хрущева проголосовал за «одобрение решения Польши снабдить Кубу некоторыми видами стрелкового оружия, изготовленного на польских заводах по советским лицензиям»{8}. Вот как работало советское руководство в годы правления Хрущева. Консенсуса не было, просто победила точка зрения Хрущева. Мнение МИД пролонгировали, хотя и была полная иллюзия единства. На заседании Президиума постановили, что о решении посла Польши надо проинформировать конфиденциально и подчеркнуть единогласность принятой резолюции.
Пятью годами позже, когда оппоненты Хрущева в Президиуме ЦК нарушили молчание и скинули его с поста, данное решение было признано ошибочным. Член Президиума ЦК Д.Полянский говорил в 1964 году от имени тех, кто понимал беспочвенность и бесперспективность навязчивой идеи Хрущева относительно Кубы:
«Товарищ Хрущев был рад, что ему удалось то, чего не смог сделать Сталин — проникнуть в Латинскую Америку. Во-первых, проникновение в латиноамериканский регион не было целью нашей политики, а во-вторых, это означало, что наша страна должна была взять на себя обязательства осуществлять военные поставки за океан на расстояние 15 000 км»{9}. Но до этого признания ошибки сверхдержавы оказались на пороге войны.
Прибытие АлексееваСоветское руководство было слабо осведомлено о Кубе Кастро. Даже когда в январе 1959 года Ф.Кастро триумфально вступил в Гавану, Кремль располагал только информацией, представленной социалистической партией. Конечно, некоторые сведения поступали от резидентуры КГБ в Мехико и от чешской разведки. Однако эти источники были не очень надежными. Совет нуждался в установлении контактов на высшем уровне. В феврале 1959 года советская разведка задействовала опытного сотрудника, который уже проявил большое искусство, войдя в доверие политической элиты Аргентины и Бразилии.
Александр Алексеев (настоящая фамилия Шитов) родился в 1913 году в Костромской области Он носил очки с толстыми стеклами, был высоким, широким в кости, слегка горбился До поступления в разведслужбу молодой Шитов изучал французский и испанский языки в МГУ В 1941 году он принял фамилию Алексеев, чтобы в случае захвата нацистами Москвы остаться в городе в качестве сотрудника разведки Когда Гитлер был остановлен на подступах к Москве, разведка направила Алексеева в Тегеран Через два года его перевели в Северную Африку, освобожденную союзниками. В 1944 году после освобождения Франции вместе с агентами, которых он приобрел в Северной Африке, выехал в Париж, где было вновь открыто посольство СССР. Работа Алексеева во Франции сделала его звездой советской разведывательной службы В 1951 году его отозвали в Центр Через три года он приступил к оперативной работе в Латинской Америке Его база находилась в Буэнос-Айресе, но деятельность охватывала весь континент{10}.
Когда некоторые руководители в Советском Союзе почувствовали возможность расширения советского влияния в Латинской Америке, Алексеев был отозван из Аргентины и в 1958 году переведен на работу в Комитет по культурным связям с зарубежными связями при Совете Министров СССР, где он мог применить свои знания и опыт, полученные в Латинской Америке. Именно КГБ в качестве сотрудника этого Комитета направил его в Гавану со специальной миссией: установить контакт с высшими руководителями Кубы. Алексеев был среди тех, кто признал необычность кубинской революции. Она не походила на типичный латиноамериканский переворот. Ни военные, ни представитель США на месте не взяли под свой контроль новое правительство. В январе 1959 года Алексеев попросил направить его на Кубу в качестве наблюдателя. Руководство КГБ согласилось, но кубинцы выдали ему визу лишь через семь месяцев.
Наконец, 1 октября 1959 года Алексеев прибыл на Кубу. В аэропорту его встречал Карлос Рафаэль Родригес, редактор коммунистической газеты «Ла нотсиас де ой». Родригес был важной фигурой в революции. Символ сотрудничества между Движением 26 июля и коммунистами, летом 1958 года он ушел в горы и стал советником Фиделя Кастро
Алексеев, однако, был осторожен с Карлосом Рафаэлем Родригесом и руководством НСП Он чувствовал, что Родригес преувеличивает свое значение в кубинской революции. Карлос Рафаэль Родригес не уставал превозносить свою роль в разработке концепции радикальных экономических реформ. Карлос Рафаэль Родригес не считал Кастро коммунистом Брат Фиделя Рауль и Че были «полностью на стороне левых». Что же касается Фиделя, то он, по мнению Карлоса Рафаэля Родригеса, был сам по себе, хотя душой был с коммунистами. Так думал и Алексеев Но правда ли, что с весны у Рауля якобы появились мысли о насильственном устранении брата{11}. Никаких доказательств, только натянутые отношения Когда Карлос Рафаэль Родригес предложил Алексееву представить его коммунистическим лидерам, Алексеев уклонился от этого Он работал со многими некоммунистами, а просоветски настроенными людьми и знал, что они могут быть полезны СССР. Еще находясь в Москве, Алексеев был удивлен антиамериканским характером кубинской революции. Именно это более всего импонировало Москве. В первый период советско-кубинских отношений коммунистический аспект кастровской революции стоял на втором плане{12}.
Алексеев много гулял по Гаване Он был уверен, что никто не знает о его пребывании на острове, и надеялся надолго сохранить это в тайне. Подобно герою американского актера Вуди Аллену Зелига, он одновременно появлялся в разных местах.
У Кастро была привычка произносить массу публичных речей. Алексеев практически не пропускал ни одного из выступлений Фиделя. Сидя в кафе, он просматривал все газеты, которые мог достать. Все они были резко антисоветскими, причем антисоветизм сочетался с ненавистью к американскому империализму. «Я не мог понять, — вспоминал он позже, — что это за революция, куда она идет». Алексеев мог прояснить ситуацию, только встретившись с Фиделем Кастро, а не с Карлосом Рафаэлем Родригесом или Блас Рока из НСП. И хотя Рауль Кастро уже работал с советскими эмиссарами, Алексеев не чувствовал необходимости встречи с ним. Заручившись поддержкой революционеров, он решил выйти на Фиделя Кастро через Че Гевара — истинного революционера, которого Москва считала таким же популярным на Кубе, как и Фиделя. С помощью кубинского радиожурналиста, который в составе делегации посетил Москву летом 1958 года, Алексеев вышел на Че. Их встреча состоялась 12 октября ночью.
