Юрий Комов - Портреты без рамок
11 февраля 1953 года президент Эйзенхауэр отказывается удовлетворить прошение о помиловании. Назначается новая дата казни — один из дней недели после 9 марта. Приведение приговора в исполнение приостанавливается по решению апелляционного суда, чтобы дать время верховному суду рассмотреть новое прошение о пересмотре дела. В апреле становятся известными новые факты, противоречащие свидетельским показаниям Дэвида Грингласа и его жены Рут (последняя, кстати, по решению суда освобождена из-под стражи} Улики, представленные властями, оказываются сомнительными, версии обвинения рушатся одна за другой. В прессе появляются свидетельства некоторых ученых, которые, как теперь оказывается, еще во время процесса высказывали сомнения в виновности Розенбергов. Одно из высказываний принадлежало некоему Гарольду Ури: «Теперь, когда я увидел, что происходит в зале суда, считаю, что Розенберги невиновны. Там не было судьи Кауфмана, там сидел сам Маккарти… но больше всего меня удивило поведение прессы Предвзятость судьи так очевидна. А я смотрю на репортеров, они и ухом не ведут. Когда же мы перестанем вести себя как стадо баранов?»
В апреле в «Нью-Йорк таймс» появляется заявление ассоциации адвокатов, где говорится о распространении новой формы «юридической смерти» «суда прессы» который выносит приговор задолго до решения присяжных, лишает обвиняемого надежды на беспристрастное рассмотрение дела. В том же месяце в Нью-Йорке состоя лось несколько больших митингов и мощных манифестаций в защиту Розенбергов.
«12 мая 1953 г. Дорогие дети, сегодня мой день рождения, утро началось с чудесного свидания с вашей очаровательной мамой. Она хорошо выглядит, поздравила меня, улыбнулась… Мы делаем все, мальчики, чтобы преподнести вам самый чудесный подарок на свете. выиграть паше дело и прийти домой..» «14 мая 1953 г. Дорогая Этель, прими мои поздравления, нашему сыну сегодня 6 лет. Кажется, еще вчера он был совсем крошкой, а теперь пойдет в школу… Они не только оболгали нас, они украли у наших ребят детство, лишили их родительской опеки и любви… Это преступление самая подлая часть всей провокации…»
«21 мая 1953 г. Этель, любимая, нахожусь сейчас в каком-то особом благодушном и даже романтическом настроении. Вероятно, это результат воздействия прекрасного весеннего дня и естественного желания быть с любимой… Кажется, что мы зависли где-то в пространстве и наблюдаем оттуда за происходящим по все происходит помимо пас, хотя мы и находимся в центре событий, ничего не можем сделать… По-моему, самое серьезное нападение, которому подвергся американский народ, это психологическая атака на свободное и логическое мышление, когда запуганные через истерию приходят к соглашательству. Очень важно не утратить веру, и я знаю — мы продолжаем надеяться…»
В это время к кампании в защиту Розенбергов наконец подключились родственники. Мать Джулиуса, которая основное внимание уделяла внукам, согласилась на встречу с журналистами. Ее прямые, бесхитростные ответы произвели большое впечатление. Газетные полосы вновь запестрели заголовками «Виновны ли Розенберги?» Чаша весов Фемиды, казалось, колеблется. Но 25 мая верховный суд вновь отказал в пересмотре дела, хотя два судьи выразили свое несогласие с этим решением. 29 мая судья Кауфман принял решение о приведении приговора в исполнение в течение недели, начинающейся 15 июня.
Потом дата уточняется 18 июня.
«Этель, дорогая, что же писать той, кого любишь, перед лицом страшной реальности через восемнадцать дней, в день 14-й годовщины нашей совместной жизни, нас приказано казнить. Вновь и вновь пытаюсь я анализировать позицию правительства в нашем деле, и все сводится к одному наше дело по желанию каких-то сумасшедших хотят использовать для устрашения всех инакомыслящих».
2 июня директор управления тюрем Джон Беннет по прямому указанию генерального прокурора Браунела посетил Розенбергов и, не мешкая, предложил им сохранить жизнь в обмен на «полное сотрудничество». «Признание или смерть», бесцеремонно бросил он в заключение беседы Розенберги немедленно заявили протест; представитель министерства юстиции сообщил журналистам, что визит носил «дежурный» характер и никаких «особенных» предложений сделано не было.
Из письма Розенберга адвокату, где приводится почти стенографическая запись всего разговора, продолжавшегося более часа: «Послушай, Джулиус, — сказал Беннет, глава комиссии по атомной энергии Гордон Дин мой хороший приятель, и если он узнает, что ты согласился в полной мере сотрудничать с нами и рассказать все о шпионской деятельности, то лично встретится с президентом и будет просить о помиловании».
Так и не добившись ничего у Джулиуса, Беннет отправился к Этель, потом на их беседу в женском крыле тюрьмы вновь пригласили Джулиуса. А уже через час Беннет опять был в камере у Розенберга и продолжал доказывать ему, что он знает нужных людей, готов привести их немедленно, надо только все без утайки рассказать, вспомнить, с их помощью, ведь они «действительно хотят помочь» 8 июня судья Кауфман отклонил протест адвоката, в котором говорилось о том, что, по имеющимся новым сведениям, некоторые свидетели на процессе давали ложные показания. 11 июня апелляционный суд оставляет решение Кауфмана в силе — день казни не переносится.
12 июня в школе у Майкла последний день занятий. Только и разговоров у всех где отдыхать летом, чем заниматься. 14 июня Майкл и Роберт едут в Вашингтон но это не экскурсия они должны передать президенту Эйзенхауэру письмо с просьбой о помиловании родителей. Майкл вручает письмо часовому у ворот Белого дома. Вокруг туча репортеров, его фотографируют, пытаются задавать вопросы. Мальчика строго предупредили, что говорить ни о чем и ни с кем он не должен. Полицейские кордоны, пикеты демонстрантов, плакаты «Майкл (или Роберт) Розенберг просит спасти его отца и мать»
15 июня верховный суд беспрецедентным большинством в один голос (5 против 4) отказывает в отсрочке приведения приговора в исполнение. Всего один голос.
16 июня адвокат делает последние отчаянные усилия подается прошение об отсрочке казни на имя одного из судей верховного суда Дугласа он из тех кто голосовал против. Одновременно прошение направляется в министерство юстиции. Этель Розенберг вновь обращается с просьбой о помиловании к президенту. В тот же день Майкла и Роберта приводят на свидание с родителями.
«Когда настало время прощаться, я вдруг почувствовал, что кошмарная развязка приближается, напишет потом старший из мальчиков. Послезавтра мои родители умрут Никогда еще я не сталкивался со смертью, пройдет немало времени, прежде чем я стану осознавать весь ужас смерти или смертной казни, и тем не менее я понял что и смерть будет чем-то ужасным. Но они, казалось, об атом совсем не думали Я хотел чтобы они сделали что-нибудь Ведь это не обычное свидание так, «до следующего раза». это все, конец. Так что же мне делать, чтобы они поняли это? И я завыл: «Жить осталось только один день, один день, один день» Я не плакал. Мне не столько было жаль себя, сколько поражало их кажущееся безразличие Они старались успокоить меня и целовали, целовали на прощание»
17 июня появилась надежда: судья верховного суда Дуглас вынес решение об отсрочке казни. В тот же день, однако, по указанию генерального прокурора Браунела было внесено предложение созвать специальное заседание верховного суда и обсудить правомерность решения Дугласа В Конгрессе между тем уже готовилась к предоставлению резолюция о выражении судье Дугласу недоверия и смещении его с занимаемой должности.
Никто еще не знал, что тюремная, администрация в Синг-Синге получила указание продолжать подготовку к казни, которая была назначена на 11 часов вечера.
18 июня продолжительное и бурное обсуждение вопроса на специальном заседании верховного суда осталось незавершенным, лишь на следующий день суд 6 голосами против 3 отменил решение Дугласа. В это же время пришло новое сообщение: президент Эйзенхауэр отказал в помиловании и на этот раз. В тюрьме Синг-Синг все было готово… Завтра, в 8 часов вечера.
Наступило 19 июня. Пикетчики из комитета по спасению Розенбергов не уходили с улиц: их плакаты были почти на каждом углу. В Нью-Йорке на Юнион-сквер в разгаре был митинг. Телевидение ни на минуту не прекращало освещать события, а все газеты заготовили на первую полосу утреннего номера два набранных крупным шрифтом заголовка: «Розенберги казнены» и — на всякий случай «Розенберги спасены».
В Синг-Синге Розенбергам разрешили «провести вторую половину дня вместе», общаться они. правда, могли только через проволочную сетку. Ускоренная подготовка к казни не дала тюремной администрации возможность предложить смертникам даже традиционную «последнюю трапезу». Джулиус, Розенберг попросил пачку сигарет. Вместе с Этель они написали сыновьям последнее письмо.
