Олег Кашин - Власть. Монополия на насилие
Деятели культуры, особенно те, которые любят такие письма, обычно очень чувствительны к незаметным нормальному глазу переменам.
Приближается суд над участницами группы, общедоступен текст экспертизы со ссылками на правила Трульского и Лаодикийского соборов, дело пахнет некрасивым скандалом, который повлияет на международный имидж России убедительнее, чем любой саммит АТЭС или сочинская Олимпиада. Надо что-то делать, нужен компромисс. Я думаю, это понимают не только авторы письма деятелей культуры.
Осталось только придумать, каким может быть этот компромисс. Что должно произойти, чтобы обе стороны конфликта — и та, которая сидит, и та, которая посадила, — не чувствовали себя проигравшими. Мне кажется, сейчас об этом думают многие из тех, кто молчит, и многие из тех, кто до сих пор высказывался однозначно. И вряд ли они до чего-то уже додумались.
Я тоже думаю, что компромисс нужен. Причем это вполне понятный компромисс, и понятное простое решение. Толоконникову, Алехину и Самуцевич, конечно, нужно отпустить — как можно скорее, хоть ночью, как в фильме «Место встречи изменить нельзя». Развезти по домам, к детям. Извиниться перед каждой. Закрыть дело. Не устраивать заведомо позорного судебного процесса вообще. Арест и содержание под стражей был ошибкой. Ошибки надо исправлять и извиняться за них. Таким и только таким может быть компромисс по делу Pussy Riot.
И вы меня, наверное, спросите, в чем же здесь заключается компромисс, ведь такое решение выглядит достаточно бескомпромиссным, оно учитывает только интересы Pussy Riot. На самом деле это не только в их интересах. На самом деле — если выпустить их прямо сейчас, то еще можно относиться к этому делу как к случаю взаимоотношений церкви и государства, верующих и неверующих. А это само по себе — гигантская уступка тем, кто посадил Pussy Riot, потому что после обвинительного приговора уже будет невозможно делать вид, что все дело в обиде, якобы нанесенной верующим — всем верующим, а не только тому одному, чье имя прозвучало в том самом панк-молебне.
27 июня 2012. Я считаю, что фигурант «болотного дела» Александр Долматов поступил правильно, убежав из России.
Я надеюсь, Нидерланды дадут ему политическое убежище. О чем здесь можно сожалеть — о том, что 11 находящихся сейчас под стражей фигурантов «Болотного дела» не могут позволить себе последовать примеру Долматова. В отличие от большинства остальных арестованных по этому делу, Долматов — активист партии «Другая Россия», то есть хоть и не знаменитый, но политический деятель, не случайный человек. Для политического деятеля эмиграция влечет, помимо прочего, понятные ограничения в политической деятельности. Грубо говоря, Долматов привык ходить на митинги, а теперь он этой возможности будет лишен.
И если Александр Долматов по этому поводу действительно как-то переживает, я хочу передать ему, что переживать не надо. Убежав из России, он ведь убежал не только от Следственного комитета и полицейских, которые обыскивали его дом. Он убежал и от лидеров, которые с первых минут беспорядков на Болотной называли всех, кто дрался с полицией, провокаторами, и поддерживали власть в стремлении всех этих «провокаторов» пересажать. Он убежал от оппозиционных партий, готовых, как это сейчас принято называть, сливать протест в обмен на ничего уже не значащую регистрацию в Минюсте. От премии «Серебряная калоша», от Ксении Собчак и Людмилы Нарусовой, от лидеров «Справедливой России», зачем-то превратившихся в потешных чегевар.
Он убежал от селигерских активистов, которые называют себя теперь «людьми будущего» и на полном серьезе предлагают продолжить акцию «Оккупай Абай» в нашистском лагере. Он убежал от «прогулок за батоном», от хэштегов и демотиваторов, от перевернутого мира, в котором изъятие гонораров называют 37-м годом, а на аресты десятка немедийных лиц никто не обращает внимания.
Очевидно, оставшись за границей, Александр Долматов не сможет принять участия в очередном пикете у Следственного комитета и в новом «Марше миллионов», который должен пройти в сентябре. Он не сможет взять автограф у Акунина на новой «Прогулке писателей» и сам не сможет организовать, как это сейчас модно, «прогулку за батоном». То, чего лишился активист Долматов в результате своего бегства из России, можно перечислять долго. И это долгое перечисление — прекрасный повод по-доброму позавидовать Александру Долматову, который все правильно сделал, убежав из России.
25 декабря 2011. Писать репортаж о митинге на проспекте Сахарова глупо. Когда интернет-поколение выходит на митинг, и когда количество митингующих исчисляется десятками тысяч, все подробности в виде фотографий, видеороликов, твитов общедоступны, и любой обобщающий текст выглядит пародией, которую к тому же можно написать, не выходя из дома: «Иван, студент из Москвы, поменял билеты и не поехал в отпуск, чтобы прийти на митинг. Меня все достало, — добавил Иван». Об этом митинге надо писать, как будто пишешь пост в блог.
Минут, может быть, за двадцать до начала митинга позвонили с Ъ-FM — «Расскажете, что там происходит?» — «Расскажу». Переключили на эфир, и ведущая приветствует меня — мол, у нас на связи один из организаторов митинга на проспекте Сахарова Олег Кашин. Я обиделся, ответил, что я вообще-то ваш корреспондент и как вам не стыдно, но, конечно, стыдно мне должно было быть самому — сутки назад я сидел на заседании оргкомитета. Даже не сидел, а прямо скажем, заседал и даже что-то говорил на правах соорганизатора. Рано или поздно придется писать мемуары, а в мемуарах все всё всегда путают, поэтому лучше, наверное, рассказать сейчас и, видимо, обо всем по порядку. Хотя «по порядку» применительно к событиям этих трех недель звучит не очень правильно, потому что логического порядка во всем этом не было, конечно, никакого. Олеся Герасименко все это описала в «том самом» номере «Власти» — шла на маникюр, а в итоге просидела до утра в избирательном участке, воюя с фальсификаторами, хотя ничего такого не планировала, и вообще никто ничего не планировал и не ждал. Сейчас, наверное, все будут говорить, что заранее было понятно, что так все обернется, но это все-таки неправда. Ничего понятно не было. И это очень хорошо было видно в понедельник, пятого на Чистопрудном бульваре, когда на площадку потенциально тихого и малочисленного санкционированного митинга «Солидарности» вдруг пришло несколько (точной цифры все равно никто никогда уже не назовет) тысяч никак не связанных ни с какими политическими движениями людей. И все ошалело смотрели друг на друга, вставали на цыпочки, чтобы увидеть край толпы (и не могли его увидеть), толкались, лезли через заборы и не верили, что собралось столько народа. И ораторы выглядели крайне обескураженными. То есть формально им полагалось радоваться, и, скорее всего, они и радовались, но радоваться, в общем, было достаточно глупо — да, людей пришло много, но люди пришли не к ним. Почти все ораторы на Чистых прудах представляли движение «Нах-нах» — теперь уже, кажется, совсем забытое объединение оппозиционных лидеров и творческих интеллигентов, предлагавших портить бюллетени или забирать их с собой. Массовой эта тактика стать не смогла, испорченных бюллетеней по итогам выборов оказалось, по официальным данным, даже меньше, чем в 2007 году, когда никакого «Нах-наха» не было; одним из эмоционально важных моментов на том митинге стало выступление активиста «Солидарности» Романа Доброхотова, который стал сжигать на сцене бюллетень, и был убедительно освистан митингующими.
Закончился митинг на Чистопрудном бульваре сразу двумя важными вещами. Во-первых, лидеры «Солидарности» объявили, что следующий их совместный с «Левым фронтом» согласованный митинг назначен на 10 декабря на площади Революции. Во-вторых — один из лидеров «Солидарности» Илья Яшин, обращаясь к собравшимся, призвал их уходить с бульвара не просто так, а всем вместе вниз по Мясницкой, к Лубянке. И дальше уже можно спорить, какой из этих эпизодов оказался важнее — призыв к легальному митингу через пять дней или призыв к, чего уж там, нелегальному шествию прямо сейчас. Мне кажется, сработали оба в равной мере, и если бы не было шествия по Мясницкой, не было бы и того, что стало потом митингом на Болотной, и митинг на Чистых прудах так бы и остался самым массовым. Но эту версию уже доказать нельзя, потому что колонна во главе с Ильей Яшиным и Алексеем Навальным по Мясницкой все-таки прошла, уперлась в итоге в ряды ОМОНа, и закончилось все массовыми (больше ста задержанных — это массово) задержаниями и пятнадцатисуточным арестом для Навального и Яшина. О «рассерженных горожанах» власть заговорит потом, а по состоянию на ночь с понедельника на вторник правильнее было бы говорить о рассерженном ОМОНе, ближайшая встреча которого с желающими выйти на митинг была назначена на вторник на шесть часов вечера. Это, как и согласованные митинги «Солидарности», такая же мало кому интересная ранее деталь уличной политики этой осени, которая кажется теперь какой-то непропорционально далекой. Чтоб было понятно — помните историю про шестилетнего мальчика, которого допрашивали в полиции? Вот это было после такой же акции — когда «Стратегия-31» себя изжила, сторонники Эдуарда Лимонова стали собираться на Триумфальной не раз в месяц, а каждую неделю. Время осталось прежним — шесть часов вечера. Осенью на такие вторничные акции собиралось в лучшем случае два десятка активистов, а во вторник, шестого декабря собралось — в общем, тоже непонятно, сколько, но много. У ОМОНа была явная установка действовать как можно более жестко, задержаний было больше, чем накануне после Чистых прудов, а дополняли картину сразу три акции кремлевских молодежных движений в разных местах Триумфальной (участники одной из них зачем-то били в барабаны) и выставленные вдоль площади странные дружинники в зеленых жилетах, представлявшиеся промоутерами «Мегафона» и больше походившие на футбольных хулиганов.
