Сомерсет Моэм - Записные книжки
Луна ярко сияла, затмевая звезды, море было совершенно спокойно, если не считать мерной тихоокеанской зыби. Когда мы вошли в гавань Алии, на фоне неба темнели силуэты кокосовых пальм, смутно белел собор, там и сям горели на лодках огоньки — казалось, мы попали в заколдованное царство безмолвия и покоя; я пытался, но не мог подыскать подходящие слова для этой чарующей картины. На ум пришли две случайные строчки, я сам не знал, как и когда залетели они мне в голову: «Да воссияет Иакова лестница от Чаринг-Крос-са до неба».
* * *Сува. Красивый просторный залив окружен серыми холмами, уходящими в таинственную синь. Возникает ощущение, что там, в далекой, густо поросшей лесами стороне, течет необычная тайная жизнь. И есть в ней, чудится что-то исконно туземное, смутно жестокое. Город тянется вдоль гавани; здесь много каркасных домов, магазинов больше, чем в Алии, но все-таки он чем-то напоминает факторию, которой, вероятно, и был когда-то. Туземцы расхаживают в юбочках лава-лава, майках или рубашках; по большей части это рослые крепкие мужчины, черные, как негры, и с такими же курчавыми, часто выбеленными известью волосами, которым стрижкой придают самые невероятные формы. Встречаются там одетые в белое индусы с бесшумной походкой; туземки носят на шее золотые цепи, на руках браслеты, а в носу кольца. За городом едешь мимо скученных поселений индийцев, а кругом в полях видишь их согбенные спины. На них нет ничего, кроме набедренной повязки, а тела ужасают своей худобой. Климат здесь субтропический, пальмы растут плохо, но есть обширные рощи манго; Сува лишена беспечного блаженства Самоа — здесь все более сумрачно, даже листва тяжелая и темная. Воздух томительно жаркий, тоже тяжкий, и непрестанно льют дожди.
Гостиница «Гранд Пасифик». Это большое трехэтажное оштукатуренное здание, обнесенное со всех сторон верандой. Внутри прохладно и пусто. Там есть большой зал с удобными стульями и постоянно включенными вентиляторами. Прислуживают индийцы, молчаливые и неуловимо враждебные; они ходят в белоснежных костюмах и тюрбанах, но босиком. Кормят здесь отвратительно, зато номера неплохие, чистые и прохладные. Постояльцев мало: представитель компании с семейством, несколько человек, ожидающих свои пароходы, да еще чиновники с других островов, приехавшие на Суву по делу или отдохнуть.
* * *Синий. Приехал прямиком из Оксфорда, откуда и привез синий кубок — приз по футболу; живет здесь уже пять лет. Сейчас работает мировым судьей на одном островке, где он единственный белый человек. На время судебных каникул уезжает на Суву и там непрерывно пьет. Начинает прямо с утра и к полудню пьян в стельку. Ему нет и тридцати, он невысок, хорошо сложен, до сих пор выглядит спортсменом; у него приятное лицо, держится беззаботно и очень располагает к себе. Волосы стрижены коротко и всегда живописно растрепаны. Глаза голубые, лицо неправильное, но привлекательное. Чувствуется, что это человек славный и добрый, не способный ни на что худое. В душе он еще школьник.
* * *Директор школы. Ирландец, был на фронте, где получил тяжелое ранение; по выздоровлении его специальным распоряжением направили на Фиджи. В детстве он читал об этих романтических краях и его непреодолимо тянуло туда. Сначала он обрадовался новому назначению, а теперь тоскует, одинокий и разочарованный. Школа его находится примерно в четырех километрах от Сувы, но он ездит туда при любой возможности; во время каникул останавливается в гостинице «Гранд Пасифик» и все время пьет виски с содовой. Лет ему не более двадцати восьми, росту невысокого, у него синие смеющиеся глаза и мимолетная ослепительная улыбка.
* * *Страховой агент. Высокий пожилой человек с седыми, очень редкими, но аккуратно зачесанными волосами; одевается тщательно, держится прямо и красиво, невзирая на возрастающую тучность. Тридцать лет тому назад в составе театральной трупы он приехал в Австралию, женился на состоятельной женщине и с тех пор перепробовал множество занятий: был и плантатором, и чиновником в правительственном учреждении, и торговцем. Сейчас репутация его подмочена: представителем страховой компании он прибыл в Алию и там прикарманил страховые выплаты. Дорожа своим добрым именем компания вернула клиентам деньги, а он избежал суда только потому, что компания не хотела скандала. Почти все время он проводит в баре гостиницы «Гранд Пасифик», способен долго и помногу пить без малейших признаков опьянения. Благодаря актерской подготовке у него манеры благородного человека — это весьма забавно, если вспомнить, что он едва избежал длительного тюремного заключения.
* * *Реуа. Река с плоскими берегами, вдоль которых тянутся туземные деревушки и банановые плантации. Дальше вздымаются серые, окутанные дымкой горы. Не знаю отчего, но в здешних безбрежных просторах чудится что-то неуловимо таинственное и грозное. Там и сям по водной глади плывут туземцы в выдолбленных из цельного ствола челноках. В Реуе есть сахарные заводы и замызганная гостиница — одноэтажный домишко; содержат гостиницу толстяк-англичанин с толстухой-женой. Они как две капли воды похожи на владельцев какого-нибудь постоялого двора на берегу Темзы; жена чуть не целыми днями лежит в гамаке на веранде и читает романы.
* * *Священник. Маленький старичок-француз семидесяти лет, очень энергичный; ходит в короткой обтрепанной сутане, высоких черных сапогах с отворотами и сером тропическом шлеме. Он весь высох, чисто выбритое, изборожденное морщинами лицо обрамляют длинные прямые седые пряди, глазки под красными воспаленными веками слезятся. Есть в его внешности что-то на редкость нелепое. Он бегло и охотно говорит по-английски, правда, с сильным акцентом. Ногти на узловатых искривленных пальцах обломаны. Он занимает должность директора школы; семнадцать лет проработал во Франции, потом семнадцать в Австралии, а теперь еще семнадцать на Фиджи. Знает множество языков. Родом он, вероятно, из Эльзаса. Рассказывает про своих племянников, почти поголовно священников; все они сражались во французской армии, и он с гордостью сообщает, каких наград они удостоились. Очень гордится своей школой на Фиджи, своими учениками, почти сплошь туземцами, и все еще переписывается с прежними питомцами из Австралии. В той крохотной гостинице странно было видеть, как он разглагольствует о Шекспире и Мильтоне перед двумя посетителями, с которыми случай свел его за одним столом. Ничего не понимая, они слушали его, открыв рот. На Фиджи все вызывает его восторг, он поистине кладезь познаний в том, что касается туземцев. Несмотря на преклонный возраст, от него веет неистощимой энергией.
* * *Двое живут на Фиджи бок о бок, но на дух друг друга не переносят, не обмениваются ни словечком, но тесно связаны условиями работы. Каждый вечер они напиваются до потери сознания. Однажды в баре появляется старичок-священник, француз, много лет проживший на острове; они угощают его ужином и ведут к себе ночевать. Он рассуждает с ними о Шекспире и Вордсворте. Те двое потрясенно слушают. Спрашивают, как его занесло в эти края. Он объясняет, что был человеком чувственным, очень любил удовольствия и немало сожалел, что принял сан; чувствуя, что создан для обычного земного существования, что превыше всего ценит радости жизни, он именно поэтому и лишил себя этих радостей. Теперь он уже стар, все позади. И стоило ли, на его взгляд, так поступать, спрашивают они. В его жизни они смутно ощущают некое благородство, о котором прежде и не подозревали. Их взгляды встречаются, и они подают друг другу руки.
Встреча со стариком-священником навела меня на мысль набросать план рассказа. Но я его так и не написал.
* * *Бау. Это крошечный островок в устье реки, окруженный рифовой грядой; он так мал, что его можно обойти за полчаса, а от другого острова его отделяет каких-то полмили. Раньше здесь была столица Фиджи, и вождь, у которого я остановился, рассказывал, что хижины так тесно прижимались друг к другу, что по улочкам приходилось протискиваться боком. Жители владеют землей на других берегах, и мужчины ежедневно отправляются туда работать, возвращаясь только вечером. Дети целыми днями плещутся в море. Хижины, квадратные или продолговатые, делаются из травы; в них нет окон, двери деревянные. Внутри, как правило, висит занавеска из коры — нетканого материала, изготовляемого из древесной коры, — разделяя помещение на две части. Принимавший меня вождь был племянником последнего короля и членом законодательного совета; красивый старик, рослый и сильный, держался с большим достоинством. Ходил в коротких белых штанах и сетчатой майке.
Сидячий танец острова Фиджи. На земле сидят четыре одетые в белое девушки с зелеными венками на шее и цветами красного жасмина в волосах. Запевала заводит причудливую песню, ее подхватывают остальные девушки и сидящие позади мужчины, а танцовщицы принимаются раскачиваться всем телом, подчеркивая ритм движениями рук и пальцев. Танец этот безрадостен и уныл.
