Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри
Мы сами ничего не знали и не хотели знать о личности наших осведомителей. Это было частью нашей политики безопасности. Осведомителей мы просили только назвать причины, по которым материал заслуживает публикации. Таким образом мы стремились предотвратить использование нашей платформы для сведения личных счетов.
Эти причины были очень разнообразны: источниками секретной информации могли, например, стать обиженные сотрудники, ущемленные конкуренты или же люди с моральными принципами – спектр чрезвычайно широк. Мы следили за тем, чтобы наши осведомители своими объяснительными текстами не ставили себя самих под угрозу. Их безопасность имела высший приоритет. По крайней мере, так должно было быть, а всегда ли мы правильно поступали в этом отношении – это уже другой вопрос. От их собственных ошибок мы информаторов защитить не могли.
Впервые нам бросились в глаза социальные недостатки нашего проекта. Как бы хорошо мы ни были подготовлены к различным возможным кризисным ситуациям и сколько бы мы ни говорили о том, что нам для собственной безопасности необходимо обзавестись криптофонами и надежными дверными замками – этому пункту мы уделили недостаточно внимания. В WikiLeaks крайне неравномерно распределялись признание и риск: пока мы в относительной безопасности купались в лучах общественного интереса, наши осведомители оставались в тени. При этом они подвергали себя куда большему риску. Без их гражданского мужества и тайно переданных ими «взрывоопасных» документов мы не были бы в состоянии предложить общественности столь захватывающую информацию.В истории WL, задолго до Мэннинга, уже был один случай, куда менее драматичный, когда один из предполагаемых осведомителей чуть не был идентифицирован как таковой. Тогда речь шла о студенческих братствах в США.
Эти братства стали в WL чем-то вроде дежурной шутки, их секретные ритуальные книги поступали к нам с поразительной регулярностью. В итоге мы могли бы заполнить целый книжный шкаф уставами «Каппа Сигма», «Альфа Хи Сигма», «Альфа Пи Альфа», «Альфа Каппа Альфа», «Пи Каппа Альфа», «Сигма Хи», «Сигма Альфа», «Эпсилон», «Сигма Пи Эпсилон» и всяких других братств.
В этих книгах, кроме всего прочего, описывались вступительные ритуалы, которым подвергались все новички и которые уже один раз закончились травмами и даже гибелью нового кандидата, а также приводились секретные шифры, знаки и гимны этих групп. Там было все: от алтарей с черепом, библией и двумя скрещенными костями, определенного вида флагов, которые вывешиваются справа и слева от окон, до списка предметов, которые кандидат в братство химиков должен принести с собой на вступительный ритуал. В этом списке числились некоторые вещества, которые новичкам, скорее всего, приходилось похищать из химической лаборатории своего университета, чтобы с их помощью совершать магические обряды. В самом конце списка было указано: «и огнетушитель». Что ни говори, но братья заботились о безопасности.
Разумеется, мы сомневались, настолько ли значимы эти братства, чтобы публиковать их уставы, но в итоге решили, что каждый новичок имеет право знать, что его ожидает, и поэтому решили вопрос положительно. А поскольку мы уже за это дело взялись, пришлось, естественно, выкладывать все поступающие к нам уставы.
Этим мы настроили многих против себя. Члены братств «Альфа-Гамма-и-т.-п.» регулярно появлялись в чате. Со временем мы научились вычислять их по первому же предложению.
Диалог проходил приблизительно так:
«Классная идея».
Пауза.
«Правда, я считаю, что вы делаете нужное дело». А потом следовала фраза: «У меня к вам вопрос относительно одной публикации…»
Иногда мы спрашивали напрямую: «Скажи, ты из одного из этих братств?»
Один осведомитель передал нам устав, отснятый постранично цифровым фотоаппаратом. На титульном листе устава всегда проставляется номер, по которому можно определить, в каком университете хранится книга. При этом назначается ответственный смотритель, обязанный держать устав в тайне. Наш осведомитель номер зачеркнул, чтобы себя не выдать. Фотографии, сделанные в высоком разрешении, мы преобразовали в формат PDF и опубликовали. А исходные кто-то поместил на одном форуме, где их и обнаружили члены братства. По фотографиям было несложно распознать зачеркнутый номер на обратной стороне страницы. Таким образом стало ясно, из какого университета предатель.
Возмущенные братья принялись просматривать фотографии, хранящиеся на сервере или в интернетобщинах этого университета, и сравнивать их метаданные с метаданными фотографий устава. Таким путем им удалось вычислить сначала владельца фотоаппарата, а потом и самого подозреваемого. Для нашего осведомителя все это могло иметь довольно плачевные последствия, поскольку подобные братства имеют обыкновение регистрировать авторские права абсолютно на все: на каждый гимн, на каждый символический значок. Но не на тайные обряды, и в этом подозреваемому крупно повезло. Братство, по-видимому, так боялось разглашения своей тайны, что не решилось показать устав даже агентству по охране авторских прав.
То, что их тайны разглашали мы, весьма огорчало регулярно посещающих наш чат братьев. Когда до них доходило, что мы и не собираемся удалять их уставы с сайта, они порой реагировали припадками ярости, но в основном начинали ныть. Я иногда общался с ними сам. Они мне рассказывали, что братство для них важнее всего в жизни. Тут не помогали никакие отеческие советы с моей стороны: «Подожди, лет через десять ты будешь смотреть на это иначе». После публикации их тайных ритуалов в Сети они были не застрахованы от появления в их рядах «ложных братьев».
Стремление людей владеть сокровенными знаниями, принадлежать к избранному кругу посвященных и таким образом оградиться от остальных является одной из главных причин существования тайн. Студенческие братства служат тому наглядным примером.Если исходный материал для фильма «Сопутствующее убийство» на наш сайт загрузил человек, находящийся в ситуации Брэдли Мэннинга, то я его поведение вполне понимаю.
Мэннингу было двадцать с небольшим, он служил в Ираке, оторванный от нормальной жизни, скорее всего окруженный солдатами, которые совершенно иначе, чем он сам, относились к военным действиям. Естественно, добыв подобную информацию, он бы не удержался.
Ожидать, чтобы кто-то хранил такие знания при себе, по-моему, просто бесчеловечно. Подозреваю, большинство наших осведомителей передавали нам материал именно потому, что чувствовали необходимость с кем-то поделиться.
Работая в WL, я понял, что настоящих тайн не бывает вовсе. Когда человек начинает свое признание словами: «Я расскажу тебе это, только если ты пообещаешь этого никому, слышишь, никому не рассказывать», – то сразу ясно, что обещание будет нарушено с тем же самым предисловием и что в лучшем случае оно предотвратит слишком быстрое распространение информации, но не помешает ее распространению в целом. И даже если единственным посвященным в тайну человеком является лучший друг, жена или муж, при первой же ссоре ей грозит разглашение.
Человек, скопировавший материал, подвергал себя серьезному риску. Возможно, осведомитель в тот момент не отдавал себе отчета в масштабах последствий. Скорее всего, он понимал, что проник на запретную территорию, но не осознавал, что ему за это грозит, и действовал из побуждений морального долга. Кому бы мы ни были обязаны этим материалом, его непременно кто-то должен был предупредить, чтобы он никому об этом не говорил.
Мы пытались найти техническое решение этой проблемы. Мы размышляли, не ввести ли нечто вроде шифра, пароля, известного только тем, кто передал нам конкретный материал. Допустим, пароль, связанный с премией, вручаемой по истечении срока актуальности дела. Осведомитель спустя двадцать лет получал бы футболку или, кто знает, может быть, даже трусы с эмблемой WikiLeaks, которые он смог бы в качестве знака отличия носить под своей обыденной одеждой.
Конечно, мы часто мечтали о системе обратной связи. Даже обсуждали идею «обратного канала». Собственно говоря, вся структура и большая часть системы безопасности WL основана на том, что нет абсолютно никакой возможности выявить источник информации. С другой стороны, это и для журналистов было бы очень полезно. Но тут мы в своих размышлениях натыкались на барьер, поскольку если допустить журналистов к источнику информации, то от собственных ошибок его уже нипочем не уберечь.
На основании своего опыта я не советую ни одному разоблачителю обращаться в традиционную прессу с секретными материалами в электронной форме. Даже если у него там есть свой человек и даже если этот человек располагает бюджетом для публикации подобного материала.
Именно гарантия анонимности источника информации была главным преимуществом WikiLeaks перед всеми формами классической расследовательской журналистики. Ни один журналист во всем мире не в состоянии дать своему осведомителю полную гарантию, что его имя не попадет в руки следственных органов с их принудительными методами и юридическими уловками, в то время как техническая и юридическая структура WikiLeaks действительно гарантировала, что осведомитель останется анонимным и не будет принужден давать показания. Но юридическая безопасность – это только часть проблемы. По ходу нашей деятельности мы неоднократно поражались тому, как наивно представители прессы обращаются со средствами коммуникации. Компьютеры большинства журналистов отнюдь не являются надежным хранилищем для конфиденциальных документов.
