Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
Еще до завершения Потсдамской конференции заместитель британского посла в Москве Робертс писал заместителю наркома иностранных дел В. Деканозову, что, в соответствии с решением конференции, советскому послу в Иране надо дать указание по поводу вывода союзных войск из Тегерана. Сам Робертс уже дал такое указание британскому послу в Тегеране[228].
8 августа заместитель наркома иностранных дел С. Кавтарадзе подготовил справку, отражающую отношения Советского Союза к выводу войск союзников из Ирана. В ней отмечалось, что отвод войск может способствовать усилению сил реакции, развалу демократических организаций и ослаблению позиций СССР в Иране. По мнению С. Кавтарадзе, уход советских войск затормозит работы по нефтебурению в Северном Иране и поставит под угрозу срыва выполнение принятых решений по расширению движения за автономию. Он считал, что следует употребить все силы, чтобы задержать вывод советских войск. Кавтарадзе писал: «При этом следует учесть, что наша отрицательная позиция по данному вопросу и оставление союзных войск в Иране до окончания войны с Японией сильно ударили бы по престижу англичан в Иране и заставили бы иранские правящие круги больше считаться с нами, поскольку их расчеты на англичан в этом вопросе оказались бы несостоятельными»[229].
После этой справки С. Кавтарадзе советское руководство в переписке с союзниками всеми способами пыталось уклониться от темы о вывода войск. Отвечая на письмо британского посла Арчибальда К. Керра от 10 августа 1945 года о необходимости скорейшего вывода союзных войск из столицы Ирана и соответствующих инструкций советскому послу, В. Молотов 17 августа сообщал, что «9 августа советский посол в Иране информировал иранское правительство относительно решения Берлинской конференции глав трех союзных держав о немедленном выводе союзных войск из Тегерана. Что же касается вопроса о деталях отвода указанных войск, то необходимые указания советским военным командованием будут даны в ближайшее время»[230].
В тот же день С. Кавтарадзе подготовил новую справку о ситуации с выводом советских войск из Ирана. По его мнению, в связи с поражением Японии англичане на предстоящем заседании Совета министров иностранных дел в Лондоне могут поставить вопрос о выводе войск союзников из Ирана. Далее приводились уже известные аргументы из предыдущей справки, указывающие на отрицательные последствия подобного шаха. Поэтому Кавтарадзе предлагал: «Согласно статье 5 англо-советско-иранского договора от 1942 года, союзные войска должны быть выведены из Ирана не позднее 6 месяцев после прекращения военных действий против Германии и ее соучастников путем заключения мира. Поэтому мы имеем формальное основание настаивать на том, чтобы наши войска оставались в Иране до заключения мирных договоров с Германией и Японией. В крайнем случае, мы должны настаивать на оставлении наших войск в Иране еще в течение шести месяцев после капитуляции Японии»[231].
30 августа 1945 года заместитель наркома иностранных дел А. Вышинский принял иранского посла в Москве Ахи, который сообщил, что «иранское правительство поручило ему предпринять все, что он сочтет нужным, чтобы выяснить причины возникшего охлаждения отношений СССР и найти средства улучшить их». А. Вышинский ответил, что необходимо взаимное понимание интересов сторон. Если этого нет, всякие разговоры о хороших отношениях — только слова. Ахи напомнил, что «при правительстве Баята он делал предложение тов. Молотову об организации смешанной советско-иранской нефтяной компании, но, к сожалению, это предложение принято не было. Между тем вести переговоры о концессии иранское правительство не может, так как принят закон, запрещающий передачу концессий иностранцам». А. Вышинский возразил, что законы создаются людьми, и, следовательно, наличие тех или иных законов не может служить препятствием, чтобы пойти навстречу правомерным интересам Советского Союза, тем более когда «аналогичные интересы других государств не натыкаются на препятствия в виде законов». Тогда Ахи намекнул, что если СССР не будет настаивать на слове «концессия», то можно договориться на таком содержании соглашения, которое должно удовлетворить СССР. Вышинский ответил, что предложения СССР в свое время были ясно изложены иранскому правительству и что слово теперь за иранской стороной[232].
События и факты неоспоримо свидетельствуют, что летом 1945 года противостояние с союзниками по иранскому и особенно по азербайджанскому вопросу входило в стадию напряженности. И советское руководство решило ускорить осуществление своих намерений, связанных с Южным Азербайджаном.
Потому и М.Дж. Багиров подталкивал тебризских руководителей, подчеркивая, что дорог каждый час.
ГЛАВА V
ОБРАЗОВАНИЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ И ИДЕЯ АВТОНОМИИ
Советник советского посольства в Тегеране А. Якубов в первые дни августа 1945 года прибыл в Тебриз. Главной целью его визита было прояснить положение в Азербайджане и, следуя решению Москвы и заданию Баку, ускорить процесс создания Демократической партии. Генконсул М. Матвеев уже не успевал за ходом событий, и работу консульства фактически осуществлял Якубов. 4 августа он принял Бозоргани, заместителя директора земельного департамента третьего остана. Во время беседы выяснилось, что в сравнении с прошлым годом прогноз урожая на этот год неблагоприятный и что в борьбе с саранчой большая надежда возлагается на помощь Советского Союза. Бозоргани пожаловался, что министерство сельского хозяйства и органы власти ничего не делают для спасения урожая в Азербайджане, а все обращения в Тегеран остались безответными. Депутаты от Азербайджана, по его словам, не проявляют никакой инициативы, и ходят слухи, будто нынешние парламентарии Амир Нусрат Искендери, Фарман Фарманиан, Сиггатул-Ислам, Сартибзаде, Фотуги, Муджтахиди и другие на новых выборах уже не смогут набрать голоса. В то же время Бозоргани отметил рост авторитета заместителя остандера Никчу, землевладельца М. Рафии, представителя «Фронта Свободы» Шабустари. В своем отчете об этой встрече А. Якубов писал М.Дж. Багирову и в НКИД СССР: «В конце нашей беседы Бозоргани с возмущением рассказал о том безобразном отношении, которое центральные иранские власти проявляют по отношению к азербайджанцам. По его мнению, демократические элементы должны объединиться и раз и навсегда положить конец этому недопустимому отношению к азербайджанцам. Одна третья часть всего иранского народа, являющаяся азербайджанцами, на сегодняшний день не имеет на своем родном языке ни школ, ни газет. Купечество, часть помещиков и интеллигенции боятся перерастания демократического движения, выделения Иранского Азербайджана и воссоединения его с Советским Азербайджаном. А что касается трудящихся масс, трудовой части интеллигенции и мелкого купечества — то они искренне ведут свою работу за демократическое движение»[233].
Руководство Народной партии Ирана (НПИ — «Туде») считало непростительной ошибкой советских товарищей упразднение азербайджанской организации этой партии и образование, по инструкции из Кремля, Демпартии Азербайджана, выдвинувшей программу автономии. Это рассматривалось различными кругами в Иране как первый шаг на пути, ведущему к расколу страны. При этом ответственность за него возлагалась не на азербайджанских национальных лидеров, а на НПИ, которая имела репутацию партии, тесно связанной с политикой СССР. В итоге, однако, нависла угроза над всем демократическим движением в стране. Официальное письмо ЦК НПИ в ЦК ВКП(б), отправленое в сентябре 1945 года, пронизано сдерживавшейся в годы войны критикой некоторых действий советских ответственных лиц в Иране, которые осложняли и без того нелегкое положение партии, подвергавшейся прямым репрессиям властей. В письме И. Искендери, направленном в ЦК ВКП(б) указывалось, что «организация партии демократов и продолжение ее политики запятнает и нанесет удар популярности советской политики, несмотря даже на то, что Советская политика уважает территориальную целостность Ирана. Политика, которая осуществляется СССР в эти две последние недели, ставит под угрозу большое народное движение. Эта политика наносит ущерб не только движению иранского народа, но даже ведет к ее уничтожению. Если бы враги СССР составили план против него, то несомненно лучше того, что в данное время делается, они не смогли бы сделать»[234].
Следует особо отметить, что воспитанные Коминтерном лидеры НПИ предпочитали иметь дело со специальными представителями ЦК ВКП(б), а не с сотрудниками дипломатических представительств. В письмах члена политбюро НПИ А. Ованесяна ответственным лицам ЦК ВКП(б) содержалась настоятельная просьба прислать в Иран своих представителей, чтобы на месте разобраться и внести коррективы в создавшееся затруднительное для партии положение. А. Ованесян сообщал в Москву, что лидеры демократов дают ложные сведения советским дипломатическим учреждениям о деятельности НПИ. Он писал: «Самым худшим является то, что они вводят в заблуждение советских работников, а те в свою очередь пишут послу, а посол в Москву». Указывая на противоречие в обращении АДП, он отмечал: «В одном месте говорится о единстве Ирана, а в другом месте говорится «свободный Азербайджан». (когда пишут свободный Азербайджан здесь понимают это, как отдельный независимый Азербайджан. Я уверен, что Москва смотрит так, что Иран должен быть единым, что Азербайджан не будет отделен от Ирана)».
