Йорг Циттлау - От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир
Энди Уорхол был тщеславным человеком. В искусстве это не особенно приветствуется. Необычным было то, что устроил Уорхол после покушения: он позволил рисовать и фотографировать свое слабое и изуродованное многочисленными операциями тело. Особенно известной стала фотография Ричарда Аведона с Уорхолом в черной кожаной куртке на голом теле, обезображенном прямо-таки боевыми шрамами. Руки сложены, как у мученика, а глаза закрыты.
Уорхол не стеснялся выставлять на всеобщее обозрение свое измученное тело, но он никогда не открывал свою душу и внимательно следил за тем, чтобы никого не подпустить к себе слишком близко. Типичная черта ботаника, которая определяла его характер.
Энди Уорхол родился 6 августа 1928 года в Питтсбурге и был младшим из четырех сыновей. Его родители были родом из словацкой деревни на северо-востоке США. Дела у семьи Уорхола (такова была их изначальная фамилия) шли неважно. Отец был строителем. Когда родился Энди, он как раз потерял работу. Мать Юлия не давала семье умереть с голоду. С большим энтузиазмом она превращала консервные банки из-под овощей и фруктов в жестяные цветы и продавала их за пару центов. Женщина отказывалась учить английский, и у нее, кроме ее семьи, не было никого, с кем бы она могла поговорить. Юлия Уорхола, без сомнения, была необычным человеком, и свою особенность она передала младшему сыну.
В возрасте четырех лет Энди пошел в школу, что стало настоящей катастрофой. Уже в первый день он получил пощечину от старшей по возрасту девочки, на что отреагировал громким ревом. Мать решила, что в школу ему рановато. В 1934 году Энди был зачислен сразу во второй класс другой школы, так как тот единственный день в учебном заведении, когда он потерпел фиаско, ему ошибочно засчитали за первый класс. Однако маленький Уорхол без проблем закончил свой школьный год, несмотря на то что неважно говорил по-английски.
В шесть лет он заболел скарлатиной, а немного позже – хореей. Это тяжелое неврологическое нарушение, при котором конечности и мышцы лица непроизвольно дергаются. Энди пришлось долгое время оставаться в постели, за ним ухаживала мать, которая приносила ему журналы о кино, комиксы и книги по рисованию. Это наложило отпечаток на всю его дальнейшую жизнь и художественные творения. В школе он стал изгоем, и не только из-за своего хилого телосложения и долгого отсутствия, но и из-за тяжелых заболеваний, которые привели к нарушению пигментации кожи. Он стал бледным, как альбинос.
Мальчик ушел в себя и окончательно погрузился в мир комиксов и Голливуда. Этот мир казался худенькому, болезненному и бледному Энди из Питтсбурга намного лучшим, чем реальность. Он прилежно собирал автографы кинозвезд и бесконечно рисовал супермена, Микки Мауса и других известных героев комиксов того времени. Между делом он окончил школу, не прилагая больших усилий и с хорошими оценками, что вызвало еще больше злобы у одноклассников.
В мае 1942 года от перитонита умер его отец. Старшим братьям Энди пришлось пойти работать, а его самого отправили в институт. Не только потому, что такова была последняя воля отца. Его мать чувствовала, что в этом мальчике растет талант, который не должен погибнуть.
Она оказалась права. Преподаватели заметили способности Энди к живописи и направили его на занятия по искусству в Институт Карнеги – из убеждения, а не из симпатии. Постепенно Энди превращался в тяжелого и одинокого ботаника. Его учитель живописи позднее рассказывал: «Я не знал никого, кто был бы талантливее Энди Уорхола. Однако как человек он был малопривлекателен и неприятен. Он не считался ни с кем, его нельзя было назвать любезным человеком. К тому времени он разучился общаться с другими и часто вел себя резко… В любом случае он с самого начала шел к своей цели».
Весной 1945 года Уорхол стал студентом художественного факультета Питтсбургского технологического института Карнеги. Первый семестр в основном включал в себя лекции по философии, которые ему вообще ничего не дали. Ему удалось перейти в следующий семестр только благодаря своим рисункам, в которых он показывал собственный стиль. При этом его работы вызывали у педагогов неоднозначную реакцию: одни считали их ужасными, другие восхищались ими. К студенческой жизни Энди остался чужд, а когда он однажды оказался на вечеринке, то засел со своим блокнотом в тихий уголок и начал разрисовывать одну страницу за другой. Впрочем, он присоединился к танцевальной театральной группе. Здесь он не отличался талантами – учитель даже назвал его бездарем. Ему нравилась их одежда. Впредь он носил только черный свитер с высоким воротом, как обычно одеваются студенты-танцоры. Выглядел он более чем странно. Сокурсники называли его «Энди – красноносый Вархола» – возможно, потому что темная одежда и бледный цвет лица визуально подчеркивали красный массивный нос.
Однако такой травли, как в школе, не было: студенты принимали его за нелюдимого иностранца, который странно выглядел и был одержим рисованием. Подобных персонажей часто можно встретить в институте искусств. Непонятна была его эмоциональная холодность, которая иногда приводила в ужас. Когда его друг Фредди Харко в наркотическом опьянении выпал из окна высотного здания, он сухо прокомментировал: «Почему он мне не сказал, что хочет это сделать? Мы бы могли снять его на пленку». Когда фотограф Дик Рутледж рассказал Уорхолу о своих намерениях покончить жизнь самоубийством, художник спросил его, не оставит ли он ему свои наручные часы, а то они наверняка разобьются, когда тот выпадет из окна. Рутледж ничего не ответил, лишь сорвал часы с руки и бросил Уорхолу. Тот поймал их и носил до конца своей жизни.
Уорхол предпочитал ни к чему не обязывающие сексуальные отношения. Как-то он имел случайный непродолжительный гомосексуальный опыт. «Он был вуайеристом-садистом, которому для удовлетворения своих потребностей нужен был мазохист-эксгибиционист», – рассказывает искусствовед и знаток поп-арта Генри Гельдцалер. Уорхол смотрел и наслаждался, когда другие мучились. Как только ему надоедали партнеры, он немедленно их бросал.
Психиатр Майкл Фитцджеральд видит в бесчувственности и равнодушии Уорхола явное указание на синдром Аспергера. «Для него легко вычеркивать людей из своей жизни и стирать их из своей памяти, – объясняет специалист по аутизму. – Он сам признавался, что никогда ни с кем не имел по-настоящему тесной связи». Актер Тейлор Мид, близкий друг Энди, заметил по этому поводу: «Энди было наплевать на других людей». Художественный критик Отто Хан подтверждает: «Он убил все чувства в себе и вокруг себя, чтобы получить чистый, механический мир… Ведь только в таком – чистом и конкретном – мире он мог жить».
Когда-то в школьные годы Уорхол научился из своих масок ботаника и страдающего синдромом Аспергера создавать неповторимую силу: он превратил эмоциональное равнодушие в сочетании с бледностью кожи и детской хрупкостью в собственную марку, которую использовал в своих целях. В 1949 году после окончания учебы он отправился в Нью-Йорк, где собирался работать над заказами. Уорхол старался походить на бедного и хрупкого художника: он носил помятые хлопчатобумажные брюки, свитер с высоким воротом и старые спортивные туфли. Образцы работ он держал в бумажных пакетах, а из-за постоянного недосыпания имел несчастный вид. Благодаря такому подходу ему удалось добиться успеха в нескольких местах. Так, одно рекламное агентство заказало у него рисунок, увидев, как «альбинос» неловко перебирает свои образцы. (Возможно, это был лишь гениальный прием подачи себя.)
Может возникнуть вопрос: типично ли для ботаника сознательно показывать свою странность? Ответ довольно прост: да. Поскольку у ботаника есть различные проблемы с межличностным общением, он отступает (или наступает), при этом манипулируя людьми и не подпуская их к себе близко.
Этот путь и выбрал Уорхол: быть на виду вместо того, чтобы подстраиваться. Именно так он хотел победить мир. И не он один. Сальвадор Дали, например, делал то же самое, а Карл Лагерфельд придерживается такой стратегии до сих пор. Испанский сюрреалист сказал слова, под которыми подписался бы и Энди Уорхол:
«Я избегаю взглядов, притягивая их и защищая вызывающий дендизм, я ухожу в дальнюю комнату своего дворца покопаться в уединении в своем золоте».
Не следует забывать, что такая «ботаническая» сущность Энди Уорхола открыла ему многие двери в мир искусства, но, конечно, без его таланта и невероятного усердия он бы не стал иконой поп-арта. Уорхол работал сутки напролет, а когда не работал, то собирал идеи для дальнейших творений. В Нью-Йорке вокруг него было много творческих людей, некоторые иногда даже жили в его студии, но он не хотел сближаться с ними. В книге «Философия» он рассказывал: «Это были творческие личности со своими проблемами, но мне было не до них. Я очень много работал, и у меня просто не было времени выслушивать их проблемы, даже когда они мне о них рассказывали». Отказ от социальных контактов для пользы своего дела – по этому пункту Энди Уорхол определенно был настоящим ботаником.
