Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6525 ( № 37 2015)
Александр ГУТОВ:
– Пока мы спорим, может возникнуть совершенно другая концепция сочинения, из которой русская классическая литература практически исчезнет. Я имею в виду слишком широкое толкование предложенных для использования на экзамене текстов, которые могут включать как художественные, так и научные, исторические и публицистические тексты. Выбирать можно только из одной позиции – авторитета русской (можно и зарубежной) классической литературы – и её отстаивать.
Галина ЗЫКОВА, гимназия № 1274 имени В.В. Маяковского:
– Проблема не в отсутствии у детей желания творить. Просто они долгое время были нацелены на ЕГЭ и настолько привыкли к указаниям, что делать, как вычленить проблему, куда её поставить, чем её аргументировать, что стали в этом виртуозами. И когда им вдруг в сентябре сообщили о выпускном сочинении, они спросили: «А как мы будем готовиться?» Ответ «никак, мы готовы» поверг их в ужас. Вольные рассуждения о литературе будут гораздо полезнее, чем выученные клише из сборников.
Мы очень боимся, что ученики не будут допущены к экзамену, потому что есть дети, для которых 250 слов сочинения – невероятно тяжёлый труд. Но если мы дадим понять таким ребятам, что умение размышлять о книгах делает их людьми образованными и состоявшимися, то всё будет хорошо.
Ольга БРЮХАНОВА, лицей НИУ ВШЭ:
– Мне было интересно читать сочинения абитуриентов. Декабрьские работы выпускников 2015 года, разумеется, должны стать предметом обсуждения в профессиональном сообществе. Кроме того, как в экспертной оценке сочинений, так и в обсуждении путей успешной подготовки к итоговой аттестации важен диалог между вузовскими преподавателями, сотрудниками ФИПИ и учителями. С высот академической науки работы выпускников зачастую оцениваются строго и весьма критически. Преподаватели высшей школы и родители должны понимать, как непросто в современной массовой школе научить ребёнка строить грамотное, логичное, содержательное письменное высказывание. Поэтому очень важна поддержка родителей, учёных, методистов, деятелей искусства, представителей средств массовой информации в формировании мотивации к учёбе, развитию устной и письменной речи.
Елена ВИНОГРАДОВА, лицей информационных технологий № 1533:
– Сочинение необходимо и как завершающий этап школьного образования, и как форма, отражающая социальную, интеллектуальную, культурную и речевую зрелость абитуриента. Однако необходимо продолжить работу по совершенствованию концепции выпускного сочинения и критериев его оценки, чтобы из стимула к чтению и творчеству оно не стало новым поводом к шаблонизации и источником мучений для учеников, учителей и родителей.
Арзамасские гуси
Арзамасские гусиВыпуск 8 (19)
Спецпроекты ЛГ / Словесник / До самой сути
Казначеев Сергей
Художник Григорий МЯСОЕДОВ
Теги: филология , история литературы
Принято считать, что творческие люди – это штучный товар, поэтому им необходимо уединение, отстранённость от мира, башня из слоновой кости. Нередко так оно и есть. Но гораздо чаще мыслители, поэты, художники, музыканты просто не могут оставаться в одиночестве – им необходимо общаться, делиться планами и свершениями, искать взаимодействия или соперничества. И тогда возникают творческие союзы, объединения, кружки. Так было и в античные времена, и в среде трубадуров, миннезингеров, вагантов. Это продолжалось и в более поздние эпохи. В русской культуре начала XIX столетия наблюдалась поразительная пестрота сообществ, в которых объединялись единомышленники, а порой и оппоненты. Вольное общество любителей словесности, наук и художеств; «Беседа любителей русского слова», «Союз спасения», «Зелёная лампа»… В этом ряду особо значимое место занимал кружок «Арзамасское общество безвестных людей» (1815–1818).
«Верхом на галиматье»
Двести лет назад, 14(26) октября 1815 года в Петербурге было создано сообщество общественных и культурных деятелей «Арзамас». С тех пор о нём написаны тысячи страниц, сделана масса тонких наблюдений и выводов, предложен не один десяток концепций, определяющих смысл и задачи этого кружка. Но ситуация не становится проще, больше того – она только запутывается и обрастает противоречиями.
Со школярской точки зрения, «Арзамас» – это такой весёлый клуб по интересам. Собирались вместе умные, талантливые люди, читали и разбирали художественные и критические тексты, обменивались мнениями и, так сказать, культурно проводили досуг. Общению, как известно, была придана подчёркнуто смеховая, отчасти даже шутовская форма: заметные на общественном небосклоне люди говорили о своей безвестности, сравнивали себя с гусями, принимали на себя смешные (и в чём-то таинственные) прозвища. Как известно, Василия Жуковского в этой среде называли Светланой, Сергея Уварова – Старушкой, Константина Батюшкова – Ахиллом, Дмитрия Блудова – Кассандрой, Петра Вяземского – Асмодеем, Филиппа Вигеля – Ивиковым Журавлём, Степана Жихарева – Громобоем, Василия Пушкина – Вот (Вот я вас), Александра Пушкина – Сверчком и т.д. В качестве литературных эталонов для них выступали Николай Карамзин и Василий Жуковский, чьи образы и послужили для образования имён арзамасских персонажей. По ходу встреч составлялись протоколы, выдержанные в ироническом стиле, для чего массированно привлекались архаические языковые формы. Эмблемой общества стал жирный и вкусный арзамасский гусь, регулярно подаваемый на ужин.
Поскольку большинство участников этих собраний являлись активно действующими литераторами, то специалисты будущих эпох и рассматривали арзамасцев исключительно в плане их взглядов на поэзию, драматургию, критику, сатиру и проч. Этот подход торжествовал во многих исследованиях советского времени. Смысл полемики, которую «Арзамас» вёл со своими литературными противниками, Юрий Тынянов обозначил как спор «архаистов», которые во главе с адмиралом Александром Шишковым ратовали за сохранение славянской лингвистической системы, и «новаторов», которые вслед за Николаем Карамзиным выступали за расширение языкового ареала, разумное обогащение русской речи иноязычными заимствованиями. Сегодня, по прошествии времени, хотелось бы обозначить эту оппозицию поточнее: например, противостояние ортодоксов (консерваторов) и реформаторов (либералов), но дело здесь не в стилистических нюансах.
Александр Семёнович Шишков, министр народного просвещения, президент Российской академии, по праву считается идейным вдохновителем кружка «Беседа любителей русского слова» (1811–1816). Муж отечестволюбивый был ревностным сторонником сохранения и укрепления основ русского языка и предлагал взамен заёмным, пришедшим из Европы словам использовать формы, основанные на славянской корневой системе. Над его изобретениями много раз потешались, порой справедливо, порой не очень. Например, сегодняшняя ситуация, когда в наш язык сплошь и рядом проникают англо-американские конструкции, когда латиница старается изнутри взломать многовековой кириллический код, тревога, опасения и труды Шишкова не выглядят смешными или неуместными.
Карамзинисты отнюдь не разделяли позиций Шишкова и кружка «Беседы», в который, к слову сказать, входили Державин и Крылов. Сам министр именовался в ходе заседаний прозвищем Седой Дед. Но и его единомышленники не остались в долгу. Началось многолетнее ожесточённое противостояние. Толчком послужила премьера пьес Александра Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды» (она состоялась 23 сентября 1815 года), а затем Михаила Загоскина «Комедия против комедии, или Урок волокитам» (3 ноября 1815 года), сатирически направленных против стилистики Жуковского и других романтиков. Сам Жуковский, исполнявший обязанности секретаря и протоколиста общества (именно ему принадлежит разработка иронической манеры фиксации заседаний и речей), с некоторым смущением относился к тому, что вокруг его персоны ломается столько копий. Но во многом именно он определял умонастроения шутников: «Арзамасская критика должна ехать верхом на галиматье».
«Буффонада явилась причиной рождения Арзамаса, и с этого момента буффонство определило его характер. Мы объединились, чтобы хохотать во всё горло, как сумасшедшие, и я, избранный секретарём общества, сделал немалый вклад, чтобы достигнуть этой главной цели, т.е. смеха; я заполнял протоколы галиматьёй, к которой внезапно обнаружил колоссальное влечение», – признавался в частном письме сам Жуковский, которого мы привыкли считать серьёзным, задумчивым и даже печальным поэтом.
Об игровом начале деятельности кружка свидетельствовали многие другие современники. «Оно (Арзамасское общество) было ни литературное, ни политическое, в тесном значении сих слов, но в настоящем своём существовании клонилось само собой и к той, и к другой цели… Оно сперва имело в намерении пресечь интриги в словесности и драматургии, поддерживать истинные таланты и язвить самозванцев-словесников... Оно было шуточное, забавное, и во всяком случае принесло бы более пользы, нежели вреда, если б было направляемо кем-нибудь к своей настоящей цели...» – сообщал в 3-е отделение Фаддей Булгарин.
