Владимир Губарев - Моя «Правда». Большие тайны большой газеты
И. Шадрина (Минусинск): «Без преувеличения скажу: спектакль „Саркофаг“ – событие. И главное там – не только Чернобыль. Там – о нас всех, о сегодняшнем дне, о невежестве нашем, непрофессионализме и системе безответственности. Наши медики, посмотрев спектакль, сказали: „Надо всех медсестер и врачей города в обязательном порядке провести через этот спектакль. Лучше любого совещания или политзанятия“».
Билл Бушнелл, режиссер (США): «Три месяца в Соединенных Штатах идет спектакль, рожденный болью Чернобыля. Приступая к работе, мы задались целью показать, что трагедия на советской атомной станции – это урок всему человечеству. Вырвавшаяся из-под контроля ядерная энергия ставит под вопрос существование самой цивилизации. Чтобы отвести эту угрозу, народы всех стран должны объединиться».
«Известия»: «Пьеса советского драматурга станет для английской публики событием. Королевский Шекспировский театр, как было заявлено на пресс-конференции, еще не ставил столь современной пьесы.
Встреча журналистов с творческой группой этого театра прошла во Всесоюзном агентстве по авторским правам 17 февраля. Переводчик пьесы Майкл Гленни сказал, что „Саркофаг“ к тому же – первая советская послевоенная пьеса, постановка которой будет осуществлена на сцене лондонского театра.
Английская творческая группа только что вернулась из Тамбова. Она специально ездила туда, чтобы посмотреть, как же выглядит спектакль, поставленный областным театром. Своими впечатлениями делится руководитель группы, режиссер-постановщик английской вариации „Саркофага“ Джуд Келли:
Нам было интересно: как интерпретируется эта пьеса в русской постановке, сохраняется ли то впечатление, которое остается после прочтения „Саркофага“. Мы пришли к убеждению, что пьеса может быть смело перенесена на лондонскую сцену – и не надо искать в ней какого-то особого национального колорита. Образы в спектакле имеют ценность общечеловеческую.
Чем привлекла вас пьеса?
Она затрагивает важнейший вопрос современности, волнует не только Великобританию, Европу, а весь мир – это проблема пользования ядерной энергии. В моей стране идет много дискуссий по этому поводу. Но Чернобыль изменил сам характер этих споров. Очень часто люди в качестве отправной точки считают, что у советских людей одна позиция, у других – другая. Пьеса же свидетельствует как раз об обратном. Наш театр решил внести свой вклад в разрешение этой человеческой проблемы».Приведу еще несколько фрагментов из рецензий газет и журналов на постановку пьесы. Речь идет о восприятии трагедии Чернобыля.
Для людей, живущих на разных континентах, она стала личной. Именно так и воспринимались зрителями спектакли.
«Гардиан»: «Крупные темы не делают пьесы автоматически интересными, но несомненно способствуют этому. В пьесе Владимира Губарева „Саркофаг“ (которая, как все уже, наверное, знают, посвящена последствиям Чернобыля) поражает то, как высокопрофессиональная драматургия благодаря важности темы переходит в иное, еще более высокое измерение. Пьеса не просто критикует благодушно коррумпированную советскую бюрократию и подвергает сомнению целесообразность использования ядерной энергии, но в ней ясно и безошибочно чувствуется человечный и, возможно, санкционированный Горбачевым призыв покончить с безумием гонки ядерных вооружений».«Лисенер»: «Пьеса производит огромное впечатление человечным, умным и неистеричным анализом проблем, сложных и больших, а также нарастающим чувством озабоченности и сострадания, сопровождающим героические усилия спасателей после аварии. Это очень важный театральный документ…» «Лондон ивнинг стандарт»: «Если бы „Саркофаг“ написал английский или американский драматург, мои коллеги расценили бы пьесу как профессиональный вклад в существующую гору литературы, предупреждающей нас об ужасах радиоактивного заражения. Но поскольку она была написана научным редактором „Правды“ Владимиром Губаревым вскоре после несчастья, ее приветствуют как самую важную пьесу в Лондоне, по-настоящему замечательное произведение искусства, драму гуманистического характера, причем это делают критики, которые несомненно отвергли бы точно такую же пьесу, описывающую последствия аварии на электростанции Тримайл Айлэнд».
«Дейли телеграф»: «Губарева совершенно очевидно потрясло, что он увидел и о чем говорил с жертвами Чернобыля, это вызвало у него сочувствие и гнев. Он не писал эмоциональной пропаганды за или против использования ядерной энергии, а стремился четко и ясно предупредить об ужасных опасностях, связанных с таким использованием. Его пьеса важна в плане общего контекста советского театра и общества, ведь в догорбачевские времена средствам информации запрещалось упоминать о таких плохих новостях, как тюрьмы, трудовые конфликты и стихийные бедствия на территории Советского Союза. „Саркофаг“ – это дитя новой гласности. На Западе, где таких ограничений не существовало, пьесе придется пробиваться исключительно за счет своих драматургических достоинств. Это честное произведение, умное, интересное и серьезное, и замечательное как документ, а возможно, и как пьеса».
«Дейли мэйл»: «Сюжет пьесы родился в Чернобыле», – говорит автор Владимир Губарев в трогательном вступлении к своему по-настоящему замечательному документальному произведению искусства, основанному на событиях вселенской катастрофы в миниатюре, происшедшей в отдаленном от нас районе Советского Союза.
«Как я смогу дать каждому почувствовать боль, разрывающую мою душу? Его пьеса, как он и обещал, является честным и откровенным анализом последствий взрыва, сфокусированным на жертвах аварии, доставленных в отделение интенсивной терапии Московского института радиационной безопасности.
Пьеса говорит о некомпетентности, невежестве, лакировке, но и о героической борьбе по спасению пострадавших. О начальнике пожарной охраны, позволившем использовать горючий материал при строительстве реактора, чтобы не нарушать график работы, об устаревшем оборудовании, об аварийной системе, непонятно зачем выключенной.
Но что замечательно и по-своему ободряюще, в той же самой мере, как леденят душу факты, это то, что автор не является объявленным вне закона политическим диссидентом. Он уважаемый научный редактор „Правды“, его пьеса уже поставлена по всей России, и ее увидят в Москве в печальную годовщину событий. Другими словами, новая официальная гласность – это не символическое явление. Эта пьеса оглушит любую аудиторию и вызовет горячую дискуссию».«Нойе Кронен Цайтунг»: «Эта пьеса могла быть поставлена только во времена Горбачева, так как она обнажает систему, которая позволяет перекладывать ответственность с одного на другого таким образом, что в конце концов невозможно найти ответственного вообще. Автор, который до катастрофы в Чернобыле был поклонником атомной энергии, теперь оставляет вопрос открытым и говорит физикам, что мы, представители старшего поколения, создали новый мир, не указав молодым на таящуюся в нем опасность. Или, как говорит Альберт Эйнштейн, „высвобожденная энергия атома изменила все, кроме нашего образа мыслей. Это приведет нас к невиданной еще катастрофе“».
О ГИБЕЛИ В. А. ЛЕГАСОВА
Об одном материале, опубликованном в «Правде», следует сказать особо. Он оказал огромное влияние на всех, кто был связан с Чернобылем. Об этой статье упоминают даже в наши дни, когда речь заходит о Чернобыльской трагедии. Это мой очерк об академике Легасове…
Наконец-то дело о самоубийстве академика Валерия Алексеевича Легасова завершено. Листаю пухлый том, где собраны материалы следствия, протоколы допросов, служебные записки, документы, фотографии…
Боль, что живет с того апрельского утра, когда не стало Легасова, вновь захлестывает: неужели нельзя было предотвратить эту трагедию? И ощущение вины не отступает. Ведь еще накануне мы разговаривали с Валерием Алексеевичем и о будущей статье, и о предисловии к книге, которая должна выйти в «Молодой гвардии», и даже о рыбалке… Ничто не предвещало трагедии… А может быть, я не почувствовал ее, не разглядел?! По крайней мере, внешне ничто ее не обнаруживало – Легасов был разговорчив, даже весел, много шутил. Откуда было знать, что он уже съездил в МГУ, забрал из-под стекла, что лежало на письменном столе, фотографии, сложил в одну стопку листочки со стихами, посвященными жене…
Публикации в «Правде» посмертных «Записок» академика вызвала поток писем в редакцию. По характеру почта очень разная.
В большинстве писем – недоумение, непонимание случившегося.
А разве можно до конца понять эту трагедию?! Наверное, нельзя, остается только попытаться извлечь уроки из нее.
«Думаю, что случившееся, как бы ни было трудно, все-таки необходимо и понять, и объяснить, – пишет старший научный сотрудник И. Зарубин. – И это обязательно надо сделать во имя будущего нашей науки, а, следовательно, и всей страны». «Сейчас накоплено столько ядерных боеголовок, что можно 100 раз уничтожить все живое на Земле, – замечает М. Какшина из Ростовской области, – но каждый человек умирает только один раз. Смерть академика потрясла меня…» В. Криницкий (Киев), Г. Рыбаков (Одесса), В. Печерский (Ленинград), В. Крючков (Москва) пишут о том, что в «Записках» многое заставляет еще раз задуматься, как мы живем, работаем, учимся, исполняем свои обязанности на любом посту, на каждом рабочем месте. Отсутствие добросовестности и привело к такой аварии, как чернобыльская. «Знать подробности жизни таких людей, как Легасов, – это не праздное любопытство, – пишет И. Константинова из Куйбышева. – Актеры, писатели, журналисты и ученые, государственные деятели своими личными качествами влияют на жизнь нашу. Даже если они так далеко живут от нас и работают…» А семья Скворцовых из Приморского края добавляет: «Очень хочется побольше знать о людях, кто по-настоящему за перестройку, кто хочет что-то сделать практически для нашей страны. К таким людям, безусловно, относится и Валерий Алексеевич».
