Евгений Додолев - БереZOVский, разобранный по буквам
Такие вот дела. Но на самом деле военные & пожарные водку чтут основательней, и сакраментальное пьянство журналистов все же мифологизировано. Я лично знаком с несколькими не злоупотребляющими коллегами. Не знаю, насколько репрезентативны мои наблюдения, но полагаю, что 10–12 процентов представителей нашего цеха не бухают. Более того, друзья уверяли меня, что некоторые из трезвенников очень даже неплохи в профессиональном аспекте. И якобы даже способны одаривать потребителя радостью печатного слова, почти как настоящие репортеры. Информация непроверенная, но недостоверной окрестить ее все же не решусь.
Замечу, между прочим, что сам «Алена Лыбченко» являет собой хрестоматийный образец представителя ремесла: во время Евразийского медиафорума 2007 года он отличился тем, что, надегустировав содержимого мини-бара долларов на пятьсот, доблестно покинул гостиницу с категорическим отказом платить, о чем потом горько плакались организаторы мероприятия. А знаменитый Ъ-карикатурист Андрей Бильжо, генерировавший «Петровича» и эмигрировавший в «Известия» после антиалкогольных репрессий, сочинил там свою первую колонку именно про прощальную попойку с коллегами.
Знай наших.
Что значит, зачем вы водку пьете? Была бы твердая, грызли бы.
2000. От «загогулины» к «загогулине»
Валентин Юмашев сочинил очередную книгу Ельцина. Содержанию «Президентского марафона», по мнению Николаю Гульбинского, более всего уместно предпослать строки Федора Тютчева.
«Не Богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей.»
«Прямо какая-то гофманиада, как говаривали в советских литературных кругах в 20-е годы. Когда-то Ельцин утверждал, что не пьет вообще и пьяных не выносит. Так, разве что бутылочку чешского пива после сауны. Теперь признает, что случалось. „В какой-то момент, — пишет Ельцин, — я почувствовал, что алкоголь действительно средство, которое быстро снимает стресс“. Жаль, что не уточняет, в какой именно момент он сделал это открытие.
Впрочем, никогда особенно не понимал, чем вызван столь интенсивный интерес широкой публики к этой проблеме. Как говорится, пьян да умен — два угодья в нем. Уинстон Черчилль неизменно начинал свой день с рюмки коньяку, говорят, армянский коньяк любил. Ну и что? Политика его была тверда, последовательна и неуклонна. А вот у „трезвенника“ Ельцина — сплошные „загогулины“.
В своих мемуарах он настолько упоен всеми этими „сильными ходами“, „рокировочками“ и „загогулинами“, что порой создается впечатление, что само существование страны России с ее докучливыми проблемами — для него лишь досадная помеха, на которую приходится отвлекаться от сверхинтенсивного, порой просто всесокрушающего интриганства.
Вот идет обсуждение кандидатуры главы правительства. „Итак, решено, — пишет Ельцин. — Вношу кандидатуру Степашина. Но мне нравится, как я завернул интригу с Аксененко. Этакая загогулина! Думцы ждут именно его, готовятся к бою. Аяв этот момент дам им другую кандидатуру“.
Сильно, ничего не скажешь. Вот только чем Степашин лучше Аксененко? А может быть, оба — люди достойные, но есть некто третий — еще достойнее поста премьера? Но этого автор не поясняет. Напряжение нарастает с каждым часом. Госдума и вся страна с замиранием сердца ждут судьбоносного решения президента.
„Вызываю главу Администрации Александра Волошина, — продолжает мемуарист. — Он идет писать представление, а я нажимаю кнопку Геннадия Селезнева, спикера Думы. Произнес длинную вводную фразу и, в конце концов «оговорившись», сказал: «Аксененко». Положил трубку и подумал: вот удивятся, когда прочитают — Степашин. Ничего, полезно будет“.
Да уж, всех удивил. А что насчет полезности. Полезно? Кому? Чем? Для чего? Вопросы без ответов.
„Кандидатура Степашина, — с торжеством сообщает автор, — прошла с первого раза“.
Прошла. Как же ей не пройти при такой „загогулине“? Но дальше-то что? Какая у нового премьера программа, что он собирается предпринять в экономике? Но президента это уже не волнует. Впереди — очередная интрига.
Виртуальный мир автора мемуаров хорош тем, что в нем все возможно. „Дай команде Гайдара поработать еще год, — утверждает Б. Н. Ельцин, — и экономика рванула бы вперед“.
— С чего бы это? — задает вопрос зануда-экономист. — Разве за один год произошла структурная перестройка экономики? Разве мы, к примеру, вместо того чтобы гнать на Запад газ, нефть и никель, уже изготовились к прыжку на мировые рынки с некими супертехнологиями, да вот отставка либеральных реформаторов помешала? Или, может быть, под влиянием „шокотерапии“ воспрянул наш отечественный производитель и уже совсем собрался заполнить российские прилавки первоклассными отечественными товарами, а тут Гайдар возьми и уйди — как же ему без Гайдара?
— Экая непонятливость, — ответит зануде-экономисту вельможный автор. — Здесь же совсем другая логика!
Знаем. По-научному эта логика именуется манихейством. „Силы света“ в лице рыночников и демократов ведут в виртуальном мире ельцинских мемуаров борьбу с „силами тьмы“, главным образом с коммунистами, но не только. В этом титаническом противостоянии, достойном пера бессмертного Данте, их поддерживает президент. Все, что они творят, неизбежно должно иметь своим результатом свет, даже если его кое-где у нас порой по указанию А. Б. Чубайса за долги отключают.
Случается, президент ошибается. Не тех поддерживает. Что ж, „силы тьмы“ со времен Люцифера отличаются изощренностью и коварством: они могут нацепить на себя любую личину.
Вот тот же Коржаков. Был ну как отец родной. „Десять лет окружал меня заботой, — пишет Ельцин, — клялся в преданности, закрывал в прямом смысле своим телом, делил все трудности“.
А оказывается, в душе — нестойкий демократ, можно сказать, уклонист от демократии. И что в конце концов сотворил? Решил, как пишет Ельцин, подставить ему подножку. Не кого-нибудь, а самих Лисовского с Евстафьевым, этих двух бескорыстнейших активистов президентского предвыборного штаба, светочей свободнейшего рынка и безбрежной демократии, велел арестовать. И за что? Всего-то несли из Белого дома в коробке из-под ксерокса полмиллиона долларов. Это, может быть, для „совкового“ охранника какие-то деньги. А для настоящего демократа — так, мелочь на карманные расходы. А главное в другом. Для чего несли? Для победы демократии несли. То-то и оно! А потому, констатирует автор, „все обвинения в их адрес необоснованны“.
Спасибо Чубайсу, в минуту сомнений наставил его, президента, на путь истинный. Пособил „забить последний гвоздь в гроб коммунизма и гэбизма“. Так им и надо!
„Свет“ торжествует. Падшие ангелы под воздействием всесокрушающих побед того, кто и „должен всегда побеждать“, срываются, каются и вновь карабкаются к „свету“.
Как тот же Руцкой. Когда-то собирался вешать демократов, включая Ельцина, на голубых кремлевских елях. Потом, в октябре 1993 года, сидя в Белом доме, говорил: пусть только сунутся — как капусту порубим. Сунулись. Тут же завопил, что он не стрелял, что автомат у него в смазке, а его бесценную жизнь спасет только иностранное посольство. Отсидел немного. Раскаялся. Стал верным сторонником Б. Н. Ельцина, видным деятелем „Единства“, за победу которого президент и поднял бокал 19 декабря.
Милые бранятся — только тешатся. Так, что ли? Остается утешать себя мыслью, что те, кто по команде Руцкого пошли в „Останкино“ да там и полегли, равно как и многие из тех, кто по его же призыву защищал Дом Советов, об этом уже никогда не узнают.
Ельцин пишет на стр. 318 своей книги. Цитирую: “Ельцинский режим виноват в том, что за рубеж вывозятся миллиарды долларов ежегодно. Это он создал систему коррупции. Это он устроил «геноцид русского народа», это он повинен в падении рождаемости, в катастрофическом положении отечественной науки и образования, медицины и культуры“.
Нет, только не подумайте, что отставной президент решил покаяться. Все это, по его словам, враждебная пропаганда, недопустимая в приличном обществе. Его режим в этом не виноват. Виноват, наверное, кто-то другой. Может быть, опричнина Ивана Грозного. Может быть, троцкистско-бухаринские изверги. А может статься, культ личности Сталина и его последствия. Б. Н. Ельцин тут точно ни при чем. И каяться ему не в чем.
Каяться он призывает других, прежде всего тех, кто жил в советскую эпоху.
То есть тех, при ком Россия со всеми чудовищными ошибками и преступлениями из „страны с сохой“ (по выражению Черчилля) стала страной с ядерным и нейтронным оружием, баллистическими и крылатыми ракетами, с опередившими на 15 лет мировые технологии истребителями МиГ-25, с космическими станциями, с самым передовым в мире (по признанию комиссии конгресса США) образованием, страной, давшей миру академиков Иоффе, Басова, Прохорова, Курчатова, Сахарова, Харитона, Тамма, Алферова.
