Наталья Гриб - Газовый император. Россия и новый миропорядок
Тогда же он напомнил, что Россия уже удвоила цену газа в 2006 году, «внезапно повысив ее с $60 до $110 за тысячу кубометров». Спикер парламента страны Нино Бурджанадзе добавила: «Если мы сегодня уступим хоть какое–нибудь предприятие за цену на газ, через год нам все равно придется платить повышенную цену за энергоресурсы». В этот момент стало ясно, что Россия и Грузия находятся по разные стороны баррикад, и их конкуренция в газовой сфере перешла в политический конфликт, способный в любой момент перерасти в открытое военное противостояние. Американский грант объемом $40 млн на реабилитацию газопроводов Грузии под гарантии бюджета республики, предоставленный в 2005 году, лишь распалил противников.
Никакого умиротворения в регионе он не принес. Энергетический конфликт был тогда же подкреплен арестами в Тбилиси газовых трейдеров, занимавшихся маркетингом российского газа. Были задержаны гендиректор Грузинской национальной компании по транспортировке газа Реваз Урушадзе и сотрудник компании Александр Долидзе. Генпрокуратура Грузии инкриминировала им «коррупционные сделки, нанесшие серьезный ущерб бюджету Грузии». Война переходила на личности, искали предателей – пятую колонну в своих рядах.
Во второй половине 2007 года Россия полностью прекратила поставки природного газа в Грузию. Тбилиси перешел на азербайджанский газ, который, однако, не стал дешевой панацеей для разоренной экономики Грузии и не спас страну от политического кризиса.
События лета 2008 года стали логическим продолжением противостояния Москвы и Тбилиси, имевшего, в том числе, и газовые причины. Нет смысла пересказывать военные действия, отражение которых принципиально различалось в российском, грузинском и европейском информационных пространствах.
Эта война стала блестящей политической PR–акцией Кремля – Москва нашла подходы ко всем ключевым мировым державам, и европейское сообщество не поддержало инициативы США в отношении экономической изоляции России. Три кита Евросоюза – Франция, Италия и Германия – поддержали российские газовые проекты. Может быть, потому, что крупные газовые проекты, как и деньги, любят тишину. И обеспечивают они своих хозяев лишь тогда, когда политические амбиции не превалируют над экономическими раскладами.
А наличие природных ресурсов само по себе без политической гибкости и лояльности властей страны не делает граждан этой страны ни богаче, ни счастливее. Достаточно привести в пример Иран. Попытка же Тбилиси опереться на США в данном случае сыграла с Грузией злую шутку – вместо того, чтобы стать обеспеченной страной при прокладке Nabucco, она вынуждена заниматься восстановлением разрушенных сел и городов.
Иранский меч
Война в Грузии возродила к жизни множество проектов и прожектов по доставке газа в ЕС. Министр нефти Ирана Голям Хоссейн Нозари в интервью газете Wiener Zeitung в начале сентября 2008 года призвал австрийскую OMV поскорее законтрактовать газ для Nabucco. «Ясно, что без Ирана реализовать Nabucco невозможно: нельзя игнорировать страну, у которой 16% мировых запасов газа, – сказал он. – Но мы не можем ждать вечно, так что Австрии следует поторопиться. ЕС нужен Иран».
Выждав месяц, иранский министр открыто заявил, что Тегеран готов построить свой газопровод Pars из Ирана в Европу и что такая договоренность уже достигнута с одним из крупных газовых концернов. Маршрут и стоимость этого проекта пока держатся в тайне. Более того, политологи сомневаются в том, что такой проект удастся реализовать. Однако в стремительно меняющемся международном клубе вчерашние изгои уже воспринимаются как завтрашние партнеры.
Вашингтон наращивает активность на всех направлениях, которые позволяют уменьшить энергозависимость Запада от России. 5 сентября 2008 года госсекретарь США Кондолиза Райс провела переговоры с лидером Ливийской Джамахерии Муаммаром Каддафи. Она стала самым высокопоставленным американским гостем в Триполи за последние 55 лет. После встречи госпожа Райс заявила, что у Америки «не бывает вечных врагов», и Вашингтон выразил намерение подписать с Ливией соглашения о торговле и инвестициях.
Особый интерес США вызвали планы Триполи совместно с «Газпромом» построить газопровод с ливийских газовых месторождений до Италии, что обсуждалось в ходе апрельского визита в Ливию Владимира Путина. Госдепартамент США сообщил, что Кондолиза Райс и Муаммар Каддафи обговаривали и энергетическое сотрудничество. Нетрудно догадаться, что суть этих переговоров могла заключаться в рекомендациях – строить, но не с русскими, под гарантии финансовых вливаний в экономику Ливии.
Примерно в это же время британская The Financial Times сообщила о том, что премьер Великобритании Гордон Браун намерен пригласить Муаммара Каддафи и президента Венесуэлы Уго Чавеса на нефтяной саммит в Лондон. Впрочем, вряд ли итоги этого саммита принесут миру быстрые перемены.
На фоне противостояния с Россией и желания найти альтернативные источники энергии Запад, похоже, готов активизировать диалог с лидерами стран, владеющих газом, вне зависимости от идеологических пристрастий крупнейших европейских держав. Энергетическая безопасность ставится странами Запада во главу угла и оказывается выше любых политических принципов.
Издержки предвыборной гонки
В начале XXI века Москва осознала свое стратегическое преимущество в сфере энергетики. И тот факт, что газовые войны могут быть целесообразнее вооруженных конфликтов, начал серьезно влиять на геополитические расклады. По объему запасов газа Россия занимает первое место, Иран – второе, США – шестое. При этом Россия и США добывают примерно одинаковый объем газа.
Однако Вашингтон дополнительно закупает более 120 млрд кубометров газа в год, тогда как Москва продает за рубеж 150 млрд кубометров. С учетом устойчивой тенденции роста спроса на газ США планируют удвоить импорт к 2020 году. Именно этот факт заставил Владимира Путина в начале века протянуть руку дружбы своему заокеанскому коллеге – президенту США Джорджу Бушу.
В 2004 году перед «Газпромом» была поставлена задача – выйти на американский рынок, купить инфраструктуру, научиться работать и занять до 20% рынка США к 2020 году. Специалисты монополии начали работать в указанном направлении. Были куплены и поставлены в США несколько танкеров со сжиженным газом. Эксперты сомневались в окупаемости конкретных сделок, поскольку товар приобретался у крупных западных концернов. Но главным их содержанием стало то, что начала формироваться логистика.
Были проведены предварительные переговоры о приобретении в рамках обмена активов терминалов по регазификации на северном побережье Атлантики, получено предварительное согласие акционеров одной из канадских газораспределительных компаний о покупке пакета акций в ней с выходом на рынок США. В 2005 году казалось, что американским концернам достанутся лучшие куски шельфа с огромными запасами углеводородов в России.
Достаточно вспомнить, что на этапе формирования участников Штокмановского проекта в 2004–2006 годах американские Chevron и ConocoPhilips считались фаворитами проекта. Норвежские Statoil и Hydro не рассчитывали получить больше 10% в проекте, понимая, что тягаться с китами американской энергетики им не под силу. Ради Штокмана норвежцы даже объединили две компании в одну – StatoilHydro.
Однако история распорядилась иначе. Джордж Буш–младший проигнорировал предложение Путина строить отношения двух мировых держав на равных и продолжил политику мирового диктата. Что именно стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Кремля, – признание независимости Косово или решение разместить систему ПРО в странах Восточной Европы, теперь не имеет значения.
Молниеносная война на Кавказе была проведена в тот момент, когда возможности традиционно агрессивной внешней политики для Белого дома были наиболее ограничены. Прежний хозяин Овального кабинета уже фактически свернул все свои международные акции и не планировал начинать новые, а подготовка к выборам нового президента отвлекала силы госчиновников на внутренние дела страны. В Пекине господин Буш так и сказал: «Война никому не нужна».
В этом, собственно, и состояла его ошибка. Война не была нужна никому в США. Но нежелание Белого дома признать, что мир больше не является однополяр–ным, во многом и привело к войне на Кавказе.
Она навсегда изменила мир, хотя из–за мирового финансового кризиса это пока заметили немногие. И не столько потому, что Россия выступила с позиции силы: впервые страны Евросоюза консолидировали свое мнение против США, и эта консолидация с Кремлем оказалась сильнее доводов американской внешней политики. К окончанию войны в Южной Осетии стало очевидно, что дальнейшие отношения Штатов с Россией и энергобезопасность Вашингтона будут зависеть от сдержанности нового хозяина Белого дома и его готовности признать равноправие США и России.
