Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма
Превосходство отрицательного полюса отчуждения над положительным в том, что его всеобъемлющий бунт делает идею абсолютного господства единственно возможным решением. Рабы в своей борьбе за избавление от рабства достигают момента, через который история ликвидирует господ, а вне истории в этом проявляются возможности новой власти по отношению к тому, с чем они сталкиваются, — власти, которая более не захватывает объекты, захватывая людей. Но в ходе поступательного развития истории неизбежно наступает момент, когда господа, вместо того чтобы исчезнуть, начинают вырождаться, господ более не существует, есть только рабы — потребители власти, различающиеся между собой только по степени и количеству потребляемой власти. Изменение мира при помощи производительных сил неуклонно двигало его к созданию материальных условий для тотального освобождения, пройдя вначале через буржуазную стадию. Сегодня, когда автоматика и кибернетика, применяемые в гуманном ключе, могли бы позволить осуществить мечты и господ, и рабов всех времен, существует лишь бесформенная социальная магма, которая смешивает в каждом индивидууме микроскопические частицы господина и раба. Но именно из этой смеси эквивалентных величин и должны явиться новые господа — господа без рабов.
Здесь мимоходом я хотел бы отдать должное маркизу де Саду. Он, во многом благодаря как своему удачному появлению на поворотном этапе истории, так и своей яркой индивидуальности, является последним из великих аристократов бунта. Каким образом господа из Дворца Торговли заявляют о своем абсолютном господстве? Они устраивают резню всем своим рабам и этим жестом достигают вечности в наслаждении. Это предмет «120 дней Содома».
Маркиз и санкюлот, Д. А. Ф. де Сад соединяет совершенную логику гедонизма порочного гранд-сеньора и революционную жажду наслаждений без ограничений субъективностью, которая наконец-то высвободилась из рамок иерархии. Отчаянная попытка избежать как позитивного, так и негативного полюсов отчуждения, которую он предпринимает, сразу ставит его в один ряд с главными теоретиками цельного человека. Революционерам давно пора начать штудировать де Сада с тем же рвением, с которым они заглатывают Маркса. (О Марксе, как мы знаем, революционерам-профессионалам известно, в основном, то, что он писал под псевдонимом Сталин или, в лучшем случае, Ленин или Троцкий). Во всяком случае, никто из тех, кто стремится к радикальному изменению повседневной жизни, не может теперь игнорировать ни великих отрицателей власти, ни тех сюзеренов прошлого, что стали чувствовать себя стесненными той властью, которой наделил их Бог.
2Буржазная власть питалась крохами со стола феодальной власти. Она сокрушила феодальную власть. Съеденная революционным критицизмом, растоптанная и сломленная (без этой ликвидации, когда-либо достигавшей своего логического завершения конца иерархической власти) аристократическая власть пережила гибель аристократии в форме пародии с перекошенной от боли усмешкой. Неуклюжие и закоснелые в своей фрагментарной власти, придавая своему фрагменту статус тотальности (а тоталитаризм весь в этом), буржуазные правители были вынуждены наблюдать, как трещит по всем швам их престиж, разъеденный гнилью театральности. Как только власть и ее мифы исчерпали лимит доверия, формой правления могли стать либо бурлескный террор, либо демократическая лабуда. Взгляните-ка на миленьких деток Наполеона! Луи-Филипп, Наполеон III, Тьер, Альфонс XIII, Гитлер, Муссолини, Сталин. Франко, Салазар, Насер, Мао, Де Голль... вездесущий Убю[27], во всех четырех сторонах света плодящий все более и более уродливые выкидыши. Только вчера они еще размахивали жезлами-прутиками своей власти, подобно олимпийским громовержцам; сегодня эти обезьяны власти подбирают на общественной сцене крохи сомнительного уважения. Разумеется, абсурдность Франко по-прежнему убийственна, навряд ли такое может выветриться из памяти, но мы не должны забывать, что тупость власти бывает более беспощадным убийцей, чем тупость у власти.
Этим спектаклем управляет мозгоскре-бущая машина нашей уголовной колонии. Господа-рабы сегодня ее верные слуги, статисты и постановщики. Кто захочет их осудить? Они будут настаивать на своей невиновности, и они действительно невиновны. Им требуется не столько цинизм, сколько внезапные признания, столько террора, сколько нужно для покладистых жертв, и столько силы, сколько имеется у кучки мазохистов. Оправданием власть имущих является малодушие тех, кем они управляют. Сегодня всеми правит и манипулирует как предметами некая абстрактная власть, организация-в-себе, чьи законы писаны самозваными правителями. Предметы нельзя судить, их можно только устранить, чтобы не надоедали.
В октябре 1963 г. мсье Фурасти пришел к следующему заключению по поводу лидера будущего: «Лидер потерял свою, почти магическую в прошлом, власть; он есть и останется человеком, способным на провокационные действия. В конце концов подготовка к принятию решений будет осуществляться рабочими группами. Лидер лишь займет должность председателя комиссии, который будет обобщать ее работу и принимать окончательное решение». Мы можем наблюдать три исторические стадии, характеризующие эволюцию господина:
Принцип доминирования, связанный с феодальным обществом.
Принцип эксплуатации, связанный с буржуазным обществом.
Принцип организации, связанный с кибернетическим обществом.
Фактически все три элемента неразделимы; никто не может доминировать, не будучи эксплуатируемым или управляемым, но степень важности этих элементов видоизменяется вместе с эпохой. При переходе от одной стадии к другой автономность и роль господина идут на убыль и ослабевают. Гуманность господина стремится к нулю, в то время как негуманность обезличенной власти стремится к бесконечности.
В соответствии с принципом доминирования, господин отказывает рабам во всем, что могло бы ограничить его собственную власть. По принципу эксплуатации босс допускает тот уровень свободы рабочих, который не мешает ему получать доходы и развивать производство. Принцип организации классифицирует индивидуумов по фракциям соответственно их организаторским или исполнительским способностям. (Например, заведующего магазином можно описать в результате длительных расчетов, касающихся результатов труда, его представительских функций и т.д., как: 56% руководящей роли, 40 % исполнительной и 4% неопределенности, как сказал бы Фурье.)
Доминирование — это право, эксплуатация, договор, организация, порядок вещей. Тиран доминирует в соответствии со своей волей к власти, капиталист эксплуатирует в соответсвии с законами прибыли, организатор планирует и сам подчиняется планированию. Первый желает быть деспотичным, второй — справедливым, третий — рациональным и объективным. Бесчеловечность аристократа — это человечность в поисках самой себя; бесчеловечность эксплуататора маскируется под гуманность, соблазняя техническим прогрессом, комфортом и борьбой с голодом и болезнями; кибернетическая бесчеловечность откровенно признается в своей бесчеловечности. Таким образом, бесчеловечность господина становится все более и более бесчеловечной. Концентрационный лагерь смерти — гораздо более ужасное явление, чем убийственная ярость феодальных баронов, внезапно бросающихся в военные авантюры. Но даже ужасы Освенцима покажутся сущей лирикой в сравнении с ледяными руками грядущей кибернетической эры. Не обольщайтесь: дело не в выборе между гуманностью lettre de cachet 9 (9 Королевский указ о заточении без суда и следствия (франц.).) и гуманностью промывания мозгов. Выбор только в том, быть повешенным или застреленным. Я просто имею в виду, что сомнительное удовольствие доминировать и попирать имеет тенденцию к исчезновению. Капитализм формально учредил необходимость эксплуатации человека человеком, не утверждая при этом, что она должна вызывать эстетическое наслаждение. Нет садизма, нет порочного удовольствия от причинения человеку боли, нет человеческой извращенности, нет даже «человека против природы». С властью вещей покончено. В своем отказе от гедонистических принципов господа отрекаются от господства. Задачей господ-без-рабов является коррекция этого самоотречения.
То, что было посеяно обществом производства, пожинает сегодня диктатура потребления. Ее принцип организации только совершенствует реальное господство мертвых вещей над человеком. Что бы власть ни оставляла владельцам средств производства, оно неизменно исчезает, как только их техника отчуждается от них и переходит под контроль техников, которые занимаются организацией их применения. Между тем самих организаторов постепенно поглощают те схемы и программы, над которыми они так самозабвенно трудились. Простая машина будет последним оправданием лидера, последним костылем, поддерживающим то, что осталось от его человеческой сущности. Кибернетическая организация производства и потребления должна обязательно контролировать, планировать и рационализировать повседневную жизнь. Специалисты, эти мини-господа, господа-рабы, сплошь кишат в современной жизни. Но не стоит беспокоиться по их поводу, у них нет шансов. Еще в 1867 году, на конгрессе в Базеле, Франкау, член Первого интернационала, провозглашал: «Нас слишком долго тянули на буксире дипломированные маркизы и ученые принцы. Давайте сами заботиться о своих делах, и как бы мы ни были глупы, мы не сможем сотворить большего беспорядка, чем они уже учинили от нашего имени». Зрелые слова мудрости, чье значение возрастает по мере того, как специалисты множатся и наполняют собой индивидуальную жизнь. Те, кто околдован магнетическим притяжением, исходящим от гигантского кафкианского кибернетического механизма, сильно отличаются от тех, кто следует своим собственным порывам и стремится этот механизм обойти стороной. Последние и являются хранителями гуманности, ибо отныне никто уже не может предъявить никаких прав от имени аристократов прошлого. С одной стороны, есть только вещи, имеющие одинаковую скорость падения в вакууме, а с другой стороны, вековые устремления рабов, опьяненных идеей тотальной свободы.
