Михаил Зыгарь - Газпром. Новое русское оружие
Глава 7
«Жыве Беларусь!»
Счастливая трубаВ начале 1994 года депутат белорусского парламента Александр Лукашенко еще вносил в зал пленарных заседаний национальный красно-белый флаг «Погоня» (тот самый, который потом запретит), ратовал за народовластие, свободы и справедливость. В июле 1994-го Лукашенко был избран президентом и повел на свободы наступление. И так совпало, что в том же году российская компания Газпром приняла решение строить через территорию Белоруссии магистральный Газопровод «Ямал – Европа». Это, вероятно, было чисто экономическое решение. Украина к тому времени задолжала Газпрому 900 миллионов долларов за газ. Компания просто хотела диверсифицировать свои газовые потоки и не зависеть от Украины, чтобы можно было хотя бы на время, не нарушая европейских контрактов, отключить неплатежеспособного соседа от газа за неуплату. Наверное, в Газпроме тогда никто и не подумал, что будет, если новоиспеченный белорусский президент получит вдруг магистральный газопровод как политический козырь. Никто и не думал, как долго придется России и Западной Европе закрывать глаза на белорусскую тиранию и молчать, исходя из экономической целесообразности. А молчать пришлось двенадцать лет.
Соседи молчали, когда в Белоруссии газетам запрещено было публиковать антикоррупционный доклад депутата Сергея Антончика, обвинявшего ближайших соратников президента в воровстве: газеты так и вышли тогда с белыми пятнами на страницах. Соседи молчали, когда запрещен был в Белоруссии национальный флаг и возвращена советская символика. Молчали, когда заменен был избранный парламент на марионеточный. А Виктор Черномырдин даже выступал посредником в переговорах между Лукашенко и парламентом, уговаривая депутатов разойтись и не сопротивляться натиску нового президента. И когда президент Лукашенко выгнал из Белоруссии международные благотворительные организации, соседи тоже молчали во многом потому, что строился газопровод, и Белоруссия долженствовала соединить богатые газом Ямальские месторождения с богатыми городами Европы.
Потом в Белоруссии стали арестовывать оппозиционеров. И все это – в режиме экономического благоприятствования: в Белоруссию Россия всегда поставляла газ в среднем вчетверо дешевле, чем в Западную Европу.
По разным оценкам, дешевый российский газ составлял приблизительно 20 процентов белорусского благосостояния. Кроме газа, Россия за бесценок поставляла Белоруссии нефть. А еще близкий к руководству Газпрома человек рассказывает (а пресс-секретарь Газпрома Сергей Куприянов отрицает), что на территории Белоруссии располагается одна из так называемых «дыр», то есть газовых хранилищ, из которых посредством манипуляций с давлением транспортировщики воруют в промышленных масштабах газ. Так или иначе, если белорусская экономика на четверть состояла из российского газа, то на четверть, стало быть, Газпромом оплачивались белорусские репрессии, пытки, исчезновение людей и фальсификация выборов.
12 февраля 1996 года строительство магистрального газопровода через Белоруссию началось фактически. 28 февраля 1996 года Газпром простил Белоруссии долги за газ в размере 700 миллионов долларов. В Белоруссии тем временем посадили в тюрьму главу Национального банка Тамару Винникову за то, что она препятствовала сделкам с алкоголем и табаком, которые заключали близкие к президенту бизнесмены из компании «Торгэкспо». Потом посадили бывшего депутата Владимира Кудинова за то, что Кудинов подписал письмо, призывавшее парламентариев объявить президенту Лукашенко импичмент.
23 октября 1996 года неподалеку от белорусского города Слоним торжественно был сварен первый шов белорусского участка газопровода «Ямал – Европа». На празднике присутствовали глава Газпрома Рем Вяхирев, министр топлива и энергетики РФ Петр Родионов и президент Белоруссии Александр Лукашенко. Накануне пресс-служба президента Лукашенко лишила все оппозиционные СМИ аккредитации на торжественное мероприятие. Площадку, на которой производилась торжественная сварка, окружили красными флажками, как делают охотники, загоняя волков. За флажками корреспонденты конкурирующих российских телеканалов – ОРТ (принадлежавшего тогда Березовскому), РТР (принадлежавшего государству) и НТВ (принадлежавшего тогда Гусинскому) записывали впервые в истории своей конкуренции совместный стендап: стояли втроем в кадре и говорили, что белорусский лидер ущемляет свободу слова. Инициатором такого тройного стендапа был корреспондент ОРТ Павел Шеремет. А внутри флажков Вяхирев молчал: вероятно, ему важнее был газопровод, чем свобода слова.
К 1997 году, еще и в связи с тем, что президент Ельцин был болен и не появлялся на публике, самоуверенность президента Лукашенко выросла до континентальных масштабов. Кажется, белорусский лидер всерьез решил, что если через его территорию проходит газовая труба, то он может претендовать не только на самовластие в Белоруссии, но и на самовластие в России.
20 февраля 1997 года президент Лукашенко прилюдно отчитал главу Газпрома Рема Вяхирева за то, что Вяхирев лично направил президенту Лукашенко письмо с просьбой погасить задолженность Белоруссии перед Газпромом (250 миллионов долларов). Лукашенко забыл, что власть его на четверть состоит из вяхиревской трубы, и кричал, что не по рангу главе газовой компании писать личные письма президенту.
В марте, становясь вице-премьером российского правительства, Анатолий Чубайс случайно увидел готовившийся к подписанию договор об объединении России и Белоруссии. Этот договор не был в сфере ответственности Чубайса, но заставил Чубайса отложить другие дела и сделать все от него зависевшее, чтобы воспрепятствовать подписанию: по договору главой объединенных России и Белоруссии фактически должен был стать Лукашенко.
– Как сейчас помню, – говорит Чубайс, – я влез в документ и увидел, что высшим органом власти, согласно этому договору, должен был стать Госсовет. Госсовет принимал решения, обязательные для исполнения обоими государствами, и состоял из четырех человек: по двое от каждой страны – президент и председатель парламента. Значит, Россию представляли Ельцин и председатель парламента коммунист Селезнев, а Белоруссию – Лукашенко и Малофеев, как сейчас помню.
Мы разговариваем с Чубайсом в самолете. Теперь, когда Чубайс возглавляет РАО ЕЭС России, он летает на принадлежащем РАО старом и обшарпанном Ил-62, который был президентским самолетом Михаила Горбачева. Широкие мягкие кресла протерты почти до дыр. Пластиковые панели, которыми забраны стены, пузырятся от старости. Чубайс сидит в отдельном кабинетике, в котором стол и два кресла. Мы летим одним днем на Камчатку и обратно – двадцать часов туда и обратно. Кроме как в самолете, у Чубайса нет времени поговорить про те времена, когда Россией чуть было не стали управлять на троих спикер Госдумы коммунист Геннадий Селезнев, бывший секретарь белорусского обкома КПСС Анатолий Малофеев, которого Лукашенко назначил спикером в парламент, и, собственно, сам Лукашенко.
– Это было полное безумие, – продолжает Чубайс. – Совершенно понятно было, что все решения принимали бы Лукашенко, Селезнев и Малофеев. Это был конституционный переворот, смена власти, причем не в режиме политической драки, а просто потому, что мы проморгали. Проблема заключалась в том, что у Бориса Николаевича Ельцина было большое чувство вины за развал Союза, он всегда пытался как-то компенсировать это. Но я знал, что лучше сдохну, чем допущу этот договор до подписания. Потому что это предательство всех, кто голосовал за Ельцина. Это предательство всего, что было сделано с 1991 года. Потому что это слепая сдача власти красной мрази. Потому что Лукашенко был в одном шаге от того, чтобы захватить власть в нашей стране.
Весной 1997-го Чубайс, работавший министром финансов и не имевший прямого отношения к союзному договору, многократно пытался убедить Ельцина, что в предлагаемой союзным договором конфигурации власти Ельцин как политик, принимающий решения, исчезает. Ельцин не верил.
Черномырдин тоже скорее был склонен поддержать Союзный договор. Сейчас, вспоминая это, Виктор Степанович машет рукой, как будто речь идет о незначительной мелочи.
– Очень полезно было воссоединить экономики России и Белоруссии, – говорит Черномырдин. – Но экономика Белоруссии по сравнению с экономикой России была капля в море, поэтому Лукашенко ничего не мог бы сделать. Ничего не было страшного.
И поскольку официально человеком, отвечавшим за подготовку Союзного договора с Белоруссией, считался Черномырдин (хотя фактически – Сергей Шахрай), то все политики, выступавшие тогда против Союзного договора и прихода Лукашенко к власти в России, автоматически выступали и против Черномырдина.
