Сборник - Чекисты
Локкарт, сидевший полубоком к Петерсу, повернулся к нему всем корпусом, с некоторым удивлением стал почти рассматривать Петерса.
— …Вы не ослышались, господин Локкарт, я сказал то, что сказал: зову вас сжечь мосты к прошлому, у которого нет будущего. Перед вами есть добрые примеры.
Петерс назвал капитана французской армии Жака Садуля, который в сентябре 1917 года прибыл в Россию в составе французской миссии, а вот теперь объявил что поддерживает Советскую Россию. Назвал достойным гражданина поступок Ренэ Маршала…
Локкарт молчал, как молчат глухие, сосредоточившиеся в себе. Поднял голову, спросил:.
— В самом деле суд может сделать в таком случае для меня снисхождение?
— За суд ничего не могу сказать, — Петерс развел руками, — но за свои слова отвечаю, они не нонсенс, над ними на вашем месте я подумал бы. Советская власть принимает к себе каждого, кто хочет жить по справедливой мерке и честно…
Петерс взял свой пакет в блекло-желтой бумаге, так и оставив англичанина в неведении относительно свертка. А все было просто. У Петерса был банный день: в пакете чистое белье, полотенце и мыло. Была бы только горячая вода! Петерс зашагал к Сандуновским баням. За ним следовал порученец-страж, отвечавший за жизнь Петерса. Порученец тоже с бельем, мылом и полотенцем в свертке…
Странным показалось Локкарту предложение Петерса — англичанин не мог себе даже представить, что он способен перейти на сторону красных. И все же Локкарт задумался. Запись Локкарта в его «тюремном дневнике»: «Я размышлял над предложением Джейка остаться в России с Мурой. Оно вовсе не было так бессмысленно…»
Но в конце концов Локкарт понял, что не имеет сил перейти Рубикон. Он потерял решительность, когда вдруг представилась возможность свободно распорядиться собою, свободно ответить на предложение Петерса, на доверие Муры. Превратное понимание свободы стало для Локкарта оковами его воли, оставляя ему простор лишь для жалких мечтаний.
Тем временем правительству РСФСР приходилось считаться с фактом задержания в Англии М.М. Литвинова, и оно раздумывало над тем, не разумнее ли будет путем высылки английского дипломата-заговорщика спасти Литвинова от дальнейших унижений и заключения в английской тюрьме.
Дело кончилось тем, что Локкарта выслали. Перед оставлением страны он написал властям специальное письмо с благодарностью относительно своего почти почетного содержания под арестом, указав в нем, что ему, представителю Англии в России, не на что жаловаться. Если в этом не было искренности, то справедливость, безусловно, себя обнаруживала.
Было справедливым и то, что суд по делу Локкарта и его сообщников подробно разобрался в обстоятельствах и сказал свое веское слово. Пять дней (с 28 ноября по Я декабря 1918 года) шло разбирательство, были вызваны многие свидетели, в том числе Э. Берзинь, Е. Петерс, которые твердо и определенно подтвердили преступные деяния дипломатов, попытки подкупа (Берзинь три раза относил Петерсу суммы, полученные от заговорщиков) В приговоре указывалось, что действия западных дипломатов были связаны с «циничным нарушением элементарных требований международного права и использованием в преступных целях права экстерриториальности». Локкарт, Грейар, Рейди и Вертамон были объявлены врагами трудящихся, стоящими вне закона РСФСР и при первом обнаружении в пределах Советской России они подлежали бы расстрелу. Три дипломата-заговорщика еще до суда были высланы из страны.
Петерсу можно было бы торжествовать, но время никому тогда такой возможности не давало. Обычно в ту нору говорили: одно сделано, займемся другим…
Положение оставалось сложным. В январе 1919 года Петерс напечатал статью «К борьбе с бандитами»: «…Бандитские налеты опять учащаются, и в связи с этим поднимается вопрос: неужели опять приближается март и апрель прошлого года, когда с наступлением темноты нельзя было почувствовать себя в безопасности на улице?» Бандитизм, уголовный и политический, оставался настоящим бедствием. В Москве, например, действовало более 30 банд, хорошо вооруженных и организованных, которые буквально терроризировали город.
В.И. Ленин вынужден был дать особое указание ВЧК, обращенное прямо к Петерсу;
«Зам. пред. ВЧК т. Петерсу.
Ввиду того что налеты бандитов в Москве все более учащаются и каждый день бандиты отбивают по нескольку автомобилей, производят грабежи и убивают милиционеров, предписывается ВЧК принять срочные и беспощадные меры по борьбе с бандитами».
Тактика бандитов во многом отличалась от тактики контрреволюция. Законспирированные и нагло действующие большие шайки в Москве вмели свои центры, заставы на окраинах, умело приобретали оружие. Так, в одном случае наганы, револьверы и патроны бандам поставлял некий портной Гросс, добывая «имущество» у некоторых государственных служащих, на плохо охраняемых окладах. Банды нередко захватывали автомобили, используя их потом для внезапных налетов. ВЧК выяснила, что основу шаек составляют уголовники, социальные отбросы старого режима. К бандам часто примыкали анархисты и белогвардейцы. Были совершены наглые ограбления предприятий «Богатырь», «Главсахар», «Главкожа». Убивали кассиров, которые везли деньги для рабочих, стреляли в милиционеров, обстреливали самокатчиков ВЧК. Задержанные бандиты: Васька Черный имел девять судимостей, Конек — семь, Лягушка — три, Абрам Лея — пять. В шайках процветал культ «дам-королев», которых бандиты одаривали награбленным.
За дело взялись Петерс, начальник уголовного отдела московской милиции Трепалов, комиссар милиция Розенталь. Петерс как заместитель председателя ВЧК выступил с обращением к населению Москвы, заявил, что «Чрезвычайная комиссия считает себя обязанной повести самую решительную и беспощадную борьбу с бандитами, вплоть до шитого уничтожения их». Петерс предложил населению активно участвовать в борьбе с бандитизмом, в наведении социалистического порядка.
Сложным оказалось ликвидировать банду, главарем которой был Козуля, жестоко расправлявшийся с помощью оружия даже со своими «конкурентами» из бандитского мира. Он был виновником гибели девяти милиционеров. В начале февраля 1919 года Козулю все-таки схватили, но ночью он сумел бежать из-под стражи из Московской ЧК. Петерс приказал Розенталю во что бы то ни стало бандита изловить. 14 работников уголовного розыска, милиционеров и боевых дружинников отправились по следам бандита. Тот скрывался в районе станции Апрелевки, под Москвой. Чекисты под видом людей, отправившихся покупать хлеб у крестьян, настигли Козулю в деревне Кудинооке и задержали его.
Были схвачены и расстреляны бандиты Степка-солдат (выдавал себя за красноармейца), Сенька Косой, Костяк, занимавшиеся вооруженными нападениями и ограблениями квартир. Была ликвидирована и банда Кошелькова — самая крупная, насчитывавшая более 100 головорезов, которой фактически подчинялся добрый десяток менее крупных банд, орудовавших в городе.
В Москве стало тише, спокойнее. А Петерс получает новое задание. В июне В.И. Ленин подписывает документ о назначении Петерса чрезвычайным комиссаром для принятия мер по очистке Петрограда и всей прифронтовой полосы от белогвардейцев и шпионов. Петерс становится начальником штаба внутренней обороны Петрограда.
…Над Балтикой и Петроградом переваливались низкие тучи, в их разрывах прорывалась солнце; обрушивались дожди, частые и холодные, словно, и не началось лето. Обманчиво тихо было в гарнизонах фортов Красная Горка, Серая Лошадь, Обручево. Свинцовой тяжестью налился горизонт на море, а за горизонтом стоял «союзный» флот. Петрограду угрожали Юденич, белофинны и белоэстонцы, широко разветвленный белогвардейский «Национальный центр». Его члены скрывались под видом простых обывателей и ждали, когда раздадутся в фортах предательские выстрелы.
Ленин 3 июня 1919 года отправил телеграмму Сталину: «Петерс должен остаться в Питере по решению Цека…»
Петерс в кожаной куртке, на ногах солдатские обмотки (он никогда не надевал голенища-краги), в свой кабинет приходил лишь поздней ночью, остальное время проводил в городе, в фортах. Мятежи вспыхнут, предотвратить их не удастся, понял он. Но они будут подавлены во что бы то ни стало. Петерс, сотрудники ЧК, а главное 20 тысяч привлеченных к операции питерских рабочих в те дни изъяли 6625 винтовок, 664 револьвера, огромное количество пулеметов и гранат. Отдельную книгу можно составить из рассказов об этих удивительных по смелости и тонкости операциях, в результате которых «Национальный центр» был так подорван, что вскоре прекратил свое существование, а главные его участники были схвачены.
Осенью 1919 года ЦК партии перебрасывает Петерса в Киев, предоставив ему высокие полномочия. Петерс, был назначен особым уполномоченным ВЧК на Украине и военным комендантом Киевского укрепленного района. Здесь он увидел своими глазами один из номеров контрреволюционной газеты «Свободная молва», которая издавалась в Киеве при буржуазно-ннационалистической власти, с «потрясающим» заголовком: «Почему в Москве расстреляли Петерса?» Ответ следовал четкий и «документированный». Ссылаясь на попавшего на Запад свидетеля, только что покинувшего Россию, газета поведала, что Петерс — не кто другой, как бывший рижский охранник старого режима (!), и, разоблаченный, расстрелян. Прочитав заметку, Петерс рассмеялся: «Без авторитета белогвардейских свидетелей нельзя теперь обойтись ни одному клеветнику!» А в памяти всплыло другое, одно из угрожающих подметных писем, полученное им во время работы в Москве: «О том, что вы есть на земле вообще, мы узнали недавно. Эту ошибку — ваше существование — мы исправим».
