МИХАИЛ СОЛОМЕНЦЕВ - Зачистка в политбюро Как Горбачев убирал врагов перестройки
Работа студентов во время каникул на стройках, и не только на них, была названа третьим трудовым семестром.
Разве может молодежь 70–х годов забыть, как в намеченный летний день на площади Ярославского вокзала Москвы они в защитной форме выстроились в стройные ряды? Это был первый отряд комсомольцев, который по путевкам, врученным XVII съездом ВЛКСМ, собрался для отправки на строительство новой Байкало–Амурской магистрали. Съезд передал им и свое знамя как гарантию поддержки со стороны всего многомиллионного комсомола.
Молодежь 70–х годов не искала легких путей, она с честью и достоинством приняла эстафету своих дедов и отцов, которые возводили Магнитку, Днепрогэс, Турксиб ― тысячи ударных строек в период индустриализации, а затем восстановления разрушенного фашистами народного хозяйства.
Романтика и задор молодости превращались во вполне конкретные тонны металла, километры новых дорог.
Кроме БАМа в стране было 139 всесоюзных комсомольских строек. Все они перевыполняли планы, внедряли новые достижения науки и техники. Не имели недостатка в молодых и в то же время высококвалифицированных кадрах.
За тридцать с лишним лет учебу в третьем трудовом семестре прошли более 25 млн. человек. Студенты построили около 100 тыс. домов, железных дорог общим километражем от Москвы до Владивостока. Принесли стране к началу 90–х годов более 5 млрд. рублей прибыли.
Лозунг стройотрядовцев ― «Строим дороги, строим дома, строим себя» ― был привлекателен не только для советских граждан. Был случай, когда загадочный энтузиазм и восторженные отзывы студентов–иностранцев повлияли на американского посла, и он написал письмо с просьбой включить в состав студенческого строительного отряда своего сына.
К великому сожалению, доброе дело молодежи прекращено. Почему? Думаю, причина чисто политическая― боязнь молодежных организаций. Появившиеся в 2000 году ростки студенческих отрядов не находят поддержки ни у властей, ни у строительных организаций, ни у администрации вузов, ни у руководителей городов. «Не ко времени, ― говорят, ― безработица оставила не у дел лучшие квалифицированные кадры, а тут еще вы со своей инициативой». Представители некоторых строительных организаций рады возможности использовать студенческий труд при том условии, что платить они за него будут лишь 40% зарплаты профессионалов.
За годы перестройки и реформ не только разрушили одну из лучших форм трудового воспитания молодежи, но и вылили на нее ушаты лжи и грязи. Сейчас можно услышать, что создавались студенческие отряды не на добровольных началах, а путем принуждения. Со всей ответственностью заявляю, что это циничная ложь. Надеюсь, читатель простит меня за это лирическое отступление, но я действительно с огромным удовольствием вспоминаю веселую эпоху студенческих строительных отрядов.
* * *В начале 70–х годов в руководстве Совета Министров произошли изменения. В1974 году мой первый заместитель Алексей Михайлович Школьников был назначен председателем Комитета народного контроля Союза ССР. Позже один из заместителей был направлен торгпредом во Вьетнам.
Вместо выбывших товарищей были назначены другие. В1975 году первым заместителем предсовмина был назначен Воротников Виталий Иванович, до этого работавший первым секретарем Воронежского обкома партии. В1976 году заместителем предсовмина был назначен Казаков Василий Иванович, работавший до этого председателем Ленинградского горисполкома, очень порядочный и деловой человек. В 1979 году мой первый зам по вопросам сельского хозяйства, рьяный сторонник специализации, тоже был назначен на более высокий, самостоятельный пост― министром мелиорации и водного хозяйства Союза ССР. Вместо него в этом же году первым моим замом по сельскому хозяйству был назначен Лев Борисович Ермин, работавший до этого первым секретарем Пензенского обкома, тоже стоявший на позициях специализации в сельскохозяйственном производстве.
При кадровых перестановках не обходилось без казусов. Было это в 1979 году. Я находился на отдыхе в Сочи. Мне позвонил Воротников и сказал, что он только что вернулся от М. А. Суслова, который предложил ему поехать послом на Кубу. «Для меня, ― говорит, ― это большая неожиданность». Спрашиваю, что он сказал Суслову. Отвечает невнятно, якобы дал понять, что ему не хотелось бы менять работу, но, мол, Суслов твердо сказал, что ему предлагается очень важная работа. Надо ехать работать послом. И на этом разговор закончился. Со мной это предложение согласовали? Поэтому для меня это не полная неожиданность. Знаю, что некоторое время назад по просьбе А. А. Громыко было принято Постановление Политбюро ЦК КПСС о направлении на постоянную работу в Министерство иностранных дел некоторого количества ответственных партийных и советских работников. После этого позвонил секретарь ЦК И. В. Капитонов и спросил, кого я мог бы рекомендовать из состава правительства России на дипломатическую работу. Я ответил, что по своему опыту и подготовке есть такие, но все они в таком возрасте, что заново начинать им трудно.
Я сказал Воротникову, что сейчас же позвоню М. А. Суслову.
Позвонил. Рассказал Суслову о звонке Воротникова. Он удивился, почему он жалуется. Сказал, что он сразу согласился. Пусть едет, и не разговаривайте с ним больше на эту тему.
Через некоторое время в здании ЦК в коридоре мы встретились с К. У. Черненко, который поинтересовался, отправляют ли Воротникова на Кубу. Я ответил, что вроде отправляют. Черненко ответил, что правильно, так как двух председателей в одной республике не может быть. Для меня это было крайне неожиданно.
Услышал такое впервые. Не подозревал, что Воротников мог где‑то выступать как Председатель Совмина. Думаю, что, поскольку он постоянно присутствовал на заседании Президиума Совмина Союза, представляя правительство России, могли возникнуть какие‑то соображения у наших «гадалок». До меня, правда, доходили разговоры, что Воротников иногда превышал свои полномочия, не давал высказать мнение, когда обсуждались чисто отраслевые вопросы. Соответствующие выводы я сделал, подкорректировал его функции, чтобы он не мог ущемлять права и обязанности отраслевых замов. Но разговоров, что Воротников действует как Председатель Совмина, я ни от кого не слышал. Черненко, видимо, имел какую‑то информацию об устремлениях Воротникова.
Послом на Кубе Воротников работал около двух лет. В этот период Кубу посетил К. У. Черненко. В1982 году Воротникова отзывают и направляют в Краснодарский край первым секретарем крайкома, а в июне 1983 года назначают Председателем Совмина РСФСР. Досужие люди утверждают, что такое головокружительное продвижение― результат пребывания на Кубе Черненко, где он был обласкан и очарован послом Воротниковым. Может быть и так.
* * *Новый первый мой зам по селу Л. Ермин пришел работать, когда сельское хозяйство уже управлялось по новой структуре. Проработав не один год, мы утвердились в мысли, что идем правильным путем. Были мнения, что два или три объединения созданы напрасно, они мелкие и вряд ли приживутся. Большинство же НПО и ПО развернули работу очень энергично, быстрыми темпами стали наращивать мощности и производство продукции. К числу таких я бы отнес Птицепром, Свинопром, Овощепром, Плодопром, Зверопром.
Характерный пример. В России в то время было 102 совхоза пушного звероводства. Все они находились в подчинении разных управлений Минсельхоза. Был и НИИ пушного звероводства, который не нес прямой ответственности за развитие и внедрение в производство научных достижений и разработок. Все жили сами по себе. Было решено― на базе НИИ образовать научно–производственное объединение пушного звероводства. Все 102 звероводческих совхоза были включены в состав этого НПО. Начальником НПО был назначен директор НИИ. В первый же год работы НПО делами подтвердило правильность принятого решения. Довольны и сотрудники НИИ, и коллективы зверосовхозов. Научные сотрудники говорили, что создание НПО на базе НИИ явилось прекрасным стимулом к более энергичной творческой работе. НПО пушного звероводства с каждым последующим годом улучшало работу, увеличивало производство пушнины и могло бы в несколько раз увеличить поставки пушнины, если бы не сдерживали трудности по обеспечению потребности в кормах, особенно мяса и рыбы.
Мало кому известно, что основным производителем пушного меха в Советском Союзе, основным поставщиком его на ежегодный аукцион, проводимый в Ленинграде, была Российская Федерация. Вся эта пушнина шла на экспорт. Россия от этого ничего не имела. Когда я узнал об этом, я поставил перед А. Н. Косыгиным вопрос о том, чтобы половина производимой пушнины оставалась в республике для удовлетворения потребностей населения, а также чтобы не менее четверти валютной выручки за пушнину перечислялось России. Вопрос не простой, Косыгин думал над ним и с кем‑то наверняка обсуждал. Я настойчиво убеждал Косыгина в том, что наступила пора, когда женщины России тоже хотят носить меховые воротники, головные уборы и горжетки из красивого меха, многие уже подумывают и о приобретении шуб из российского меха. Мужчины хотят носить не только кроличьи меховые шапки. Потребительский спрос на изделия из пушного меха не только появился, он рос не по дням, а по часам. Под большим давлением Косыгин принял решение оставлять в распоряжении России четверть от проданного государству пушного меха. В отчислении валюты нам было отказано.
