Владимир Бушин - Во дни торжеств. Острые вопросы в юбилей Победы
А что касается ушей, то недоброкачественные еврейские уши Локшина гораздо длинней, чем «антисемитские уши» Бубенного. Действительно, в числе многих литераторов разных национальностей с псевдонимами тот назвал двух евреев. И этого достаточно, чтобы Локшина охватил приступ возмущения: «Да как он посмел! Да кто позволил? Какой дикий разгул антисемитизма!»
«ЦК тогда был завален доносами, обвинявшими многих «скрытых евреев» — просвещает нас Локшин дальше. Но, черт возьми, откуда же все‑таки он все это знает? Уж не работал ли сам в ЦК хотя бы истопником или гардеробщиком в здании на Старой площади? Очень похоже! Вот откуда Дымарский черпает свои кадры. Ловко!
«Один из анонимов объяснял «засилье» евреев (чьи тут кавычки? — В.Б.) в «Литературной газете» тем, что и сам Симонов сын еврея‑шинкаря…» Ну, что взять с трусливого анонима! Мне один такой написал, что Дымарский — сын Кандолизы Райс, а Локшин — внук Соньки — Золотой ручки. Оставим в покое анонимов. Но вот вполне конкретный человек Владимир Перельман писал в свое время о засилье в той самой газете безо всяких кавычек: «В «Литгазете» еврей был главным редактором (Чаковский) и ответственным секретарем (Гиндельман), отдел экономики возглавлял Павел Волин (Вельтман), отдел науки — Михайлов (Ривин), даже самый крупный раздел русской литературы возглавлял еврей Миша Синельников… Итак, лучшую в стране газету доверили делать евреям. Я попал в самую умную, самую демократическую, самую еврейскую газет в стране» («Русская мысль». США. 14 ноября 1974).
Это восторженное признание Перельмана — кто тянул его за язык? — могу дополнить несколькими словами о Синельникове. Он был моим добрым приятелем. Я, будучи заместителем редактора раздела русской литературы в «Литгазете», когда‑то впервые напечатал его там. Позже он оказался в газете на моем месте. Чаковский обещал со временем ввести его в редколлегию, но время шло, и Миша, наконец, поставил вопрос ребром: когда же? Потом он мне рассказывал, что Чаковский объяснял ему: «Миша, главный редактор — еврей, его заместитель Сырокомский — еврей, многие сотрудники — Шиндель, Ада Бельская, Ревич… И вот теперь я ввожу в редколлегию еще одного… Получается, что это газета московских евреев. Я это не могу!..» Миша был гордым человеком, он ушел в «Литературную Россию». Задолго до него туда же из «Литгазеты» перешел и я.
Впрочем, в «ЛитРоссии» в смысле кадров картина была такая же. Правда, главный редактор — Виктор Васильевич Полторацкий, но первый зам — А. Дымшиц, второй — Г. Куклис, ответственный секретарь — Наум Лейкин, завотделом критики — Дора Самойловна Дычко (потом Синельников), завотделом писем Павел Павловский (в обиходе — Пиня), а еще — Ася Пистунова, укатавшая потом в Германию, Дембо…
Не хотелось все это вспоминать, но мышка бежала, хвостиком вильнула да прямо по носу спящей собаке по кличке Засилье — вот она и проснулась, и зарычала. Мышка сама и виновата.
Так пусть теперь полюбуется еще и на картину, допустим, в журнале «Дружба народов», где я позже работал. Главный редактор Василий Александрович Смирнов, потом — Сергей Боруздин, но тут же и завредакцией Серафима Григорьевна (забыл фамилию), завотделом публицистики Г. Вайс, парторг В. Оскоцкий, сотрудники разных отделов Ю. Герш, Л. Дымщиц, Н. Паперно, В. Перуанская, а еще жена того самого Лидиса‑Лиходеева (забыл фамилию)…
Если интересует кадровый пейзаж в журнале «Знамя» за спиной главного редактора Вадима Кожевникова, то им можно полюбоваться в воспоминаниях Станислава Куняева «Поэзия. Судьба. Россия» (М.: 2001). Тоже выразительная картина!
Но всех превосходил «Новый мир». Там за спиной Твардовского — и половина редколлегии (Б. Закс, Е. Дорош, И. Сац, А. Марьямов), и секретарь редколлегии С. Минц (такой должности в других редакциях не было), и заведующая редакцией Н. Бианки, и завотделами И. Архангельская, С. Караганова, и рядовые сотрудники А. Берзер, И. Борисова, Юрий Гершевич Буртин, секретарша главного редактора Наталья Львовна Майкапар, и даже машинистка Юлия Исааковна… Как такой журнал мог не породить Солженицына!.. Вот какое множество имен выскочило из пасти разбуженной собаки…
Но мало того, в воспаленном мозгу Локшина явились мрачные тени прошлого. Оказывается, еще во времена Александра Третьего, говорит, какой‑то петербургский градоначальник «распорядился, чтобы во избежание недоумений на вывесках различных заведений, принадлежащих евреям, их истинные имена означались крупным шрифтом на видном месте. А Государственный Совет постановил, чтобы евреи именовались теми именами, которые в метриках». И это не все! «Военный министр Петр Ванновский настаивал: «Еврей должен быть возможно менее замаскированным, дабы христианин был возможно более осторожен с ним в деловых сношениях». Какое жуткое единодушие! Все против мышки Локшина — и какой‑то царских времен градоначальник, и военный министр, и Госсовет, и советский писатель‑фронтовик Бубеннов да вот еще и антропофаг Бушин, демонстрирующий облезлый мышкин хвостик.
Но Локшина тревожит антисемитизм не только в царском и советском прошлом, но и в путинской современности, несмотря на всех помянутых выше премьеров и их заместителей. Он обнаружил его у телеведущего Дмитрия Киселева, который однажды сказал: «Поэту Иртеньеву (в миру — Игорю Моисеевичу Рабиновичу) особенно грешно превозносить довоенную жизнь в Германии при Гитлере». То есть Киселев хотел напомнить стихотворцу: ведь вы, евреи, больше всех в Европе понесли жертв в годы войны, ужасней всех в мире страдали, вы неутешней всех во веки веков, — так вам больше всех и помнить надо о фашизме, а ты что‑то там нахваливаешь. Мало того, клеветник Иртеньев еще и поставил на одну доску гитлеровскую Германию и Советский Союз, о чем Киселев напрасно промолчал. Да ведь этот Иртеньев не одинок. Не так уж давно известный Минкин на страницах многотиражного «Московского комсомольца» высказал горькую досаду по поводу того, что мы раздавили фашизм в 1945 году, а не фашисты нас еще в 1941‑м. Лет десять носился со своей досадой — никто даже за границей не хотел ее печатать, и вот, наконец, бывший секретарь райкома комсомола Гусев распахнул перед ним ворота любимой газеты московских проституток…
Ба! Да мы же совсем забыли о телепередаче Архангельского. Надо к ней вернуться и как‑то достойно закончить.
Там больше всех буйствовал товарищ Мироненко, большой специалист по архивному делу. Так вот он заявил, что лютым антисемитом был А.С. Щербаков (1901–1945), первый секретарь МК и МГК партии, с 1941 года — секретарь ЦК, а в годы войны — одновременно начальник Политуправления Красной Армии. Какие доказательства у Мироненко? Никаких. Привел бы хоть один примерчик. Не привел. О чем, мол, тут говорить. Это всем известно. Вот так же орудовал известный критик Б. Сарнов, объявляя оголтелыми антисемитами тех же писателей М. Бубеннова, В. Смирнова и других. Первого обвинял еще и в том, что он на фронте не был, а писал о войне. На самом деле и от фронта, и от армии улизнул сам Сарнов, а Бубеннов был командиром роты 88‑й стрелковой дивизии 30‑й армии, награжден орденом Красной звезды, медалью «За отвагу». Фронтовиком‑орденоносцем был и Смирнов. А после войны работал заместителем директора Литературного института по творчеству. Конечно, имел в институте большое влияние, от него зависело многое. И что же, кого из евреев он не принял в институт, кого исключил, кого завалил при защите диплома? Сарнову, как всегда, на прямой конкретный вопрос ответить нечего. А я могу вспомнить: двум русакам — Василию Федорову, впоследствии лауреату Государственной премии, и Владимиру Бушину, впоследствии лауреату премии Шолохова, Смирнов влепил за дипломы тройки, а еврею Сарнову за диплом о еврее Эренбурге — пятерку. К тому же Эренбурга приглашали в институт, и он несколько вечеров беседовал со студентами, что, конечно, не могло пройти без согласия или даже содействия заместителя директора по творчеству. Вот такой антисемитизм, что не продохнуть.
А Мироненко совершенно оборзел и от Щербакова вдруг кинулся в Генеральному прокурору Р.А. Руденко, вернее, к Нюрнбергскому процессу, на котором тот был Главным обвинителем от СССР. Да знаете ли вы, говорит, что из его речи на процессе выкинули всякое упоминание о зверствах немцев в отношении евреев. Кто выкинул? Молчит. Но, надо полагать… Вы понимаете, что Сталин. Кто же еще?
Ах, бесстыдник архивный!.. Эти люди характерны тесным слиянием наглости и невежества. Он и знать не знает, что о знаменитом процессе, действительно процессе века существует огромная литература, что у нас изданы о нем, в частности, и однотомник «Ни давности, ни забвения» (М.: 1983), и огромный пятитомник «Нюрнбергский процесс» (М.: 1991. Тираж 70 тыс. экз.). Не соображают лжецы, что ничего не стоит схватить любого из них за шиворот и ткнуть носом в предмет его лжи.
