Эдуард Лимонов - Другая Россия
Что же случилось? Упадок социализма и марксизма как его отдельной, наиболее самостоятельной ветви не связан ли с переориентацией целей «пассионарного», как его квалифицировал Лев Гумилёв, индивидуума? «Маргинала», как мы его назвали, troublemaker(а), как называет подобных неспокойных людей американская традиция? (У меня в ранней книге «Дисциплинарный Санаторий» такой тип человека назван «возбуждающимся».) Именно произошла, получается, переориентация. Обладание трудовым коллективом заводом, землёй, не заманчиво? Да это даже бремя. А массовый человек, как мы знаем, сам революций не совершает. Его в революции втягивают.
За что же ныне сдвинется с места, будет бунтовать пассионарный индивидуум, маргинал? За что будет бороться? Часть этих целей уже определена в настоящей книге.
1. Будет бороться за разрушение семьи, и за новый сексуальный и общественный коллектив — коммуну. За высокую сексуальную комфортность в жизни. За два, три и сколько хочешь часов ласки в сутки. Не следует недооценивать революционность стремления человека к сексуальной комфортности. Она важнее права на труд. За сексуальной комфортностью шли в семью к Мэнсону его девочки. И он привязал их на десятилетия. Сексуальная комфортность повышает качество жизни немедленно.
2. Будет бороться за более быструю и содержательную жизнь, за переоценку роли возрастов и сдвиг их в пользу молодежи, возраста с 14 до 35 лет. Будет бороться против диктатуры среднего возраста.
3. Будет бунтовать против чудовищной школы, репрессивной системы, стоящей бок о бок с семьёй и тюрьмой. Будет работать на её уничтожение.
4. Ещё важное благо: социальная мобильность. Чтобы каждый, кто сегодня ничто, кто входит в жизнь в 14, 15 или 20 лет, мог в короткое время стать всем. В старых застойных государствах все места переделены и распределены и захвачены семьями. В литературе там свои Михалковы, в кино свои Михалковы, в живописи свои Кончаловские. Так быть не должно. Нужно такое общество и государство, где талантливый новоприбывший имеет шанс быстро стать всем. Должна быть возможна любая судьба. Самая высокая социальная мобильность наблюдается именно в революции. Право на особую экстремальную судьбу даёт только общество в момент революции и сразу после неё. Именно за судьбу, за возможность стать командиром полка в 16 лет пассионарный индивидуум сдвинется с места. (Как говорили во Французскую революцию: «В каждом солдатском ранце лежит маршальский жезл». Надо чтоб лежал.)
5. Волнующим благом может служить для пассионариев право на войну. Есть целая категория мужчин, пылко любящих войну. Им нужна война, её подвиги, и даже её грабёж, потому что эти вещи в природе человека. Тем, у кого есть fighting instinct, нужно предусмотреть право и возможность воевать.
6. Общества современных европейских и азиатских и африканских стран ориентированы на накопление престижа и капитала семьями. На улучшение качества жизни семьи на протяжении поколений. Маргинал всегда был и будет заинтересован в разрушении такого абсурдного порядка. Наследства следует отменить, каждый пусть начинает с нуля, а не с капиталов папы. Нужно бороться за повышение качества одной отдельно взятой человеческой жизни.
Вот лишь несколько основных тезисов, они же лозунги, они же цели, за которые будут бунтовать и бунтуют современные маргиналы, пассионарии XXI века. Часть целей уже определена в этой книге, и цели получили объяснение, часть предстоит объяснить. Интересно, что ни одна из этих целей не есть экономическая. Нигде не идёт речь о капитале, заводах, фабриках, средствах производства, а если идёт речь, то не они — главное. Почему упал престиж экономики, с нею и социализма и марксизма?
Самый общий ответ будет такой: переход собственности в те или иные руки, в одни или во множество, не способен изменить основные условия жизни на Земле.
лекция четырнадцатая
Социализм и капитализм: сиамские близнецы
В 1988 году, во время написания книги «Дисциплинарный санаторий», я погрузился в выписки и словари. Помню, во французском словаре «Petite Robert» меня потрясло определение капитализма: «Общественный строй, при котором средства производства, заводы и фабрики принадлежат частным лицам», — спокойно поведал мне словарь. Было такое впечатление, что определение принадлежит г-ну Карлу Марксу. Ведь доподлинно известно, что Маркс написал несколько статей для «Энциклопедия Британика» Я заглянул еще в несколько словарей и энциклопедий. И повсюду, к моему изумлению, определения капитализма были даны в терминологии марксизма. Получалось, что капитализму, чтобы увидеть себя, нужно взглянуть в зеркало марксизма. Другого зеркала нет.
Продолжая размышлять, я еще тогда заметил, что и социализм (а марксизм лишь радикальная разновидность социализма) и капитализм ориентированы на собственность. Обе системы занимаются собственностью и капиталом. При капитализме собственность и капитал принадлежат, как уже было сказано, частным лицам, при социализме собственность и капитал принадлежат трудящимся — наемным рабочим, иными словами пролетариату. Просто, да?
Продолжая это вполне элементарное расследование, выясняем, что до возникновения марксового радикального социализма капитализм не называл себя «капитализмом». Он вообще себя никак не называл, поскольку он не был ещё отдельной социально-экономической системой. Первые «капиталисты» появились в Англии, Голландии, в Северной Италии — в Милане, но капиталистами они себя не сознавали и не называли. Называли businessman, merchant, торговцами, бизнесменами, фабрикантами, заводчиками. Действовали они в государствах с монархическим государственным строем. Короли могли взять в долг у своих богачей, например, на ведение войны, огромные суммы денег, и не отдать никогда. (Я намеренно упрощаю изложение, дабы упростить понимание.) Взаимозависимость и смычка капиталов (мира бизнесменов) и власти произошла ранее всего в протестантских государствах: в Англии и в Соединённых Штатах. Эмигрант и изгнанник Карл Маркс, немецкий доктор еврейского происхождения, прожил большую часть своей жизни в Англии, в Лондоне, так сказать в эпицентре капитализма, где и скончался и благополучно похоронен на лондонском кладбище. Могилу его все 70 лет советской власти благоговейно посещали советские последователи пророка Маркса.
Теперь разберёмся, а что собственно произошло? А был ли капитализм? Во второй половине XVIII века, когда англичане полностью захватили Индию, они захватили огромные богатства: драгоценные камни, золото, стали обладателями плантаций хлопка. Именно этот грабеж Индии сделал возможным (в дополнение к навыкам протестантской пуританской этики: труд и бережливость) необычный всплеск деловой активности в Великобритании. Богатства + сырье. Награбленные материальные ценности и награбленное сырье сделали возможной Промышленную Революцию. Вспомним, что первыми «капиталистическими» предприятиями были в Англии ткацкие фабрики. Что ломали «луддиты», что они разрушали? Правильно, машины, а именно ткацкие станки. Потому что станки лишали ремесленников-ткачей заработка. Все эти сведения сообщал некогда советский учебник по истории. Сообщал словоохотливо, так как речь шла о самом дорогом и сокровенном: о капитализме. Без которого марксизму делать нечего.
Маркс был сверхсовременен, суперсовременен. Даже тороплив. Он описал в «Капитале» феномен, которого даже в Англии еще не было. Существовали лишь его элементы. «Мавр», как его называли близкие за оливковую кожу, был по складу своему черным романтиком. Опубликованный в 1848 году «Коммунистический манифест» разве не романтическое произведение? «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма…» О призраках именно и повествует романтическая литература, готический роман так весь полон призраков. У меня и в мыслях нет вышучивать серьезного кабинетного ученого, каким Маркс был всю жизнь. Что я хочу сказать, что Карл Маркс поторопился с открытием капитализма. По-настоящему капитализм как достойное внимания социально-экономическое явление появился после смерти Маркса. А по сути дела ещё позже — после удачи Русской Революции, проведенной под флагом марксизма. Именно тогда весь мир осознал: существует капитализм. Без убедительной удачи Русской Революции вся деятельность Маркса, все его конвенции, интернационалы (мы знаем, как это делается, приезжают 30-40 приятелей из различных стран мира) — остались бы мышиной вознёй. Мало ли всевозможных обществ, организаций, партий учреждалось в XIX веке?! Историки стыдливо порой цедят сквозь зубы, что Россия не была развитой капиталистической страной, что её пролетариат был малочисленен к моменту революции. Но, мол, извините, Первая Пролетарская все же произошла, вопреки правилам, попирая все правила! Да еще произошла в стране, которую Маркс откровенно не любил, не жаловал. Возможно из-за того, что в лондонских эмигрантских кругах часто сталкивался с энергичным и колоритным русским барином, анархистом Бакуниным. Может быть из столкновений с Бакуниным, из перепалок с ним и родилось у Маркса язвительное мнение о русских: «Смесь психологии славянского раба и монгольского всемирного завоевателя». Сейчас многих смущает то обстоятельство, что первая социалистическая революция произошла в не совсем капиталистической стране. Появляются объяснения, что по сути дела, мол, Русская Революция 1917 года была революцией буржуазной, однако если её первая стадия — февральская была классической буржуазной революцией, то в октябре власть увела радикальная секта подобная французским якобинцам. Мы с вами уже знаем, что все революции совершаются маргиналами. Потому вопрос, кто её делал, отпадает. Под каким флагом её совершили — нам также известно. Нам важно, что Россия не была капиталистической страной в 1917 году. Власть принадлежала царю, общественный строй назывался «самодержавие», а русские заводчики и купцы хоть и были богатыми, властью не обладали. Большинство населения были бедные крестьяне, точка. Возникает вопрос: а какие страны были капиталистическими, то есть где правил бал капитал, или банковский или промышленный? Возникает и ответ: таких стран во времена Маркса не было на земном шаре. И во времена Ленина не было. Сталелитейный концерн Круппа был важен во времена Вильгельма I и Вильгельма II в Германии, но Крупп не управлял Германией. И Англия, в которой произошла промышленная революция, в XVIII веке, когда была ограблена Индия, и в XIX, когда вовсю дымили трубы заводов и фабрик, была парламентской монархией. В ней не правили капиталисты. То есть Маркс забежал вперед. А существование капитализма как общественного строя доказал Ленин. Ибо его марксистский социализм победил же кого-то. «Мы свалили самодержавие и капитализм», — сказали большевики. Самодержавие свалили, а капитализма не было.
