Газета Завтра Газета - Газета Завтра 320 (3 2000)
Сейчас, когда едва ли не в каждом дому умно шипит телевизионный экран, когда толпы змеепоклонников важно сорят дармовыми деньгами, а электрический змей-чубайс, гордый своим всесилием, яростно сыпет фальшивыми искрами, похоже, самое время запасаться Крещенским снегом. И чертополохом...
Владимир ГОЛЫШЕВ
Александр Дугин ЕВРАЗИЙСКАЯ ПЛАТФОРМА
1. Геополитики как операционная система
Как геополитическая реальность отражается в политической жизни современной России? Какими будут пути развития евразийских тенденций в ближайшем будущем?
При взгляде на эти проблемы необходимо постоянно иметь в виду, что геополитические тенденции не всегда жестко совпадают с конкретными политическими силами или отдельными деятелями. Они могут распределяться и действовать через совершенно неожиданные факторы и различных личностей на различные сектора политической палитры.
Геополитика и ее закономерности воздействуют на политическую жизнь не прямо — как партия, лобби или законченное политическое учение — но косвенно: как фон, как контекст, как совокупность объектинвых (внешних и внутренних) факторов.
Так, базовый язык программирования в значительной степени предопределяет структуры программ, на нем написанных и его использующих. Геополитика и есть такой базовый язык операционной системы, производными которой являются конкретные политические учения и позиции.
Сплошь и рядом сами участники политического процесса склонны приписывать влияние этой фоновой, подспудной геополитической системы обычной исторической случайности, совпадением или недпредсказуемым поворотом событий. На самом деле, геополитическая логика имеет свою законченную структуру, свои закономерности. Поэтому для геополитика естественным и само собой разумеющимся представляется то, что для "просто политика" кажется случаем, "сюрпризом" или роком.
Но если основой компьютерного языка явлется двоичный код 1— 0, то геополитическая система оперирует с иной парой: евразийство — атланитизм, суша — море, континент — остров.
Итак, как влияет базовая пара "евразийский импульс — атлантистский импульс" на ту картину политической жизни, которую мы получили после декабрьских выборов и отставки Ельцина?
2. Евразийский импульс
Евразийский импульс действует в современной России также объективно и последовательно, как он действовал всегда, на протяжении всей русской истории, на разных этапах выражаясь по-разному. Более того, именно в единстве геополитического евразийского вектора и заключается осевая реальность, объединяющая между собой такие далекие явления, как Киевская Русь, Московское царство, Романовская Россия или Советский Союз. Налицо различие мировоззрений, социально-политических моделей, культурного и национального контекста. А евразийское начало ясно различимо повсюду под внешними формами, в которых русские осозновали самих себя исторически. Именно геополитика, евразийство является тем универсальным языком нашей национальной идентичности, к которому сводимы иные формы нашего самосознания и самовыражения. Хотя сплошь и рядом это осознается либо весьма смутно, либо вообще не осознается.
Евразийский импульс является Единицей нашей системы, нашим положительным полюсом исторического бытия, нашей Правдой и нашим Светом в противоположность атлантистскому Нулю, полюсу неправды и ненашей тьмы.
Характерно, что в точности такую картину, правда, с обратным оценочным знаком, рисуют и наиболее последовательные и проницательные стратеги Запада, геополитики-атлантисты. Либо-либо. Не мы придумали эти правила, в них воплотилась какая-то неведомая для обычного малого рассудка тайна исторической предопределенности.
Это основной закон геополитики, хотим мы этого или нет.
3. Евразия как общий знаменатель
В сегодняшней России нет какой-то одной партии или силы, которая могла бы до конца осознать свою евразийскую миссию, заявить себя как однозначного лидера евразийства. Но в то же время во всем политическом многообразии парламентских и внепарламентских партий и движений очень многие сознательно или полусознательно обращаются к евразийской идее, часто, впрочем, не отличая ее от тезисов "государственности", "патриотизма", "державности" и т.д. Обращение к геополитике и евразийской идее есть в официальных документах КПРФ и в текстах Геннадия Зюганова. Но вместе с тем, апелляции к тем же реальностям характерны для Владимира Путина, новоиспеченного блока "Единства". Тезис стратегического треугольника Москва-Дели-Пекин (озвученный когда-то Примаковым) и тезис Ельцина-Путина о "многополярном мире" есть ничто иное, как прямое выражение евразийской идеи на стратегическом уровне.
Элементы (подчас противоречивые) евразийства есть у ОВР Примакова-Лужкова, но есть и у ЛДПР Владимира Жириновского. В свое время к евразийству обращались и другие как откровенно проправительственные (Попов, Станкевич, Лобов, Скоков и т.д.), так и крайние оппозиционные силы (ФНС, НПСР и т.д.).
Евразийский импульс в самом общем смысле выражается как осознание преемственности современной России предшествующим этапам русской истории, уверенность в существованиии у России своего особого культурного и цивилизационного пути, а также в стремлении расширить и укрепить стратегически зону нашего континентального присутствия.
Факторы, подталкивающие разных политиков к евразийству, не сводятся только к их субъективным предпочтениям, к их национальным симпатиям, к их произвольному патриотизму. К этому объективно подводят как внутренние, так и внешние факторы. Внутренние — психология народа, сформировавшегося как евразийская общность (со всеми вытекающими последствиями), инсктинктивно симпатизирующая державной линии в политике, в какой бы форме она ни проявлялась.
Извне постоянно поступают противоположные, враждебные нам геополитические импульсы — ввиду политического, идеологического, экономического и стратегического давления атлантистского лагеря, что заставляет ответственных деятелей государства (да и обывателей, реально столкнувшихся с Западом) поневоле занимать критическую в отношении него позицию.
Запад верен своей геополитической атлантистской логике, своему полюсу в кодировке геополитической операционной системы, которую прекрасно осознает и от которой никогда не отступает. Таким образом, своим постоянным и однонаправленным давлением он заставляет руководство России, рано или поздно начинающих тяготиться таким диктатом, занимать противоположные геополитические позиции. А это и есть евразийство, "многополярный мир" и т.д.
Какими бы партийными и клановыми интересами ни руководствовались бы российские политики нового столетия, общим центром тяжести останется для них именно евразийская ось, совпадающая с нашей национальной судьбой, воплощающая в себе ее непрерывность, связь времен, земель и глубинных психологических архетипов.
Любой ответственный русский политик, лояльный своей стране, либо "уже евразиец", либо "пока еще не осознавший себя евразиец".
4. Общественное согласие на геополитической основе
В нормальном случае российская государственность должна быть тотально основана на евразийской платформе, и верность этой геополитической реальности не может ни при каких обстоятельствах ставиться под вопрос, становиться предметом дискуссии. Все партии и движения, какие бы программы они бы ни выдвигали, просто обязаны быть евразийскими, подобно тому, как в равной степени атлантистскими являются все партии и движения в странах современного Запада и особенно в США. Атлантизм и республиканцев и демократов отличается только в определении методов для достижения общей для тех и других, признанной всеми цели — мирового господства США (шире, цивилизации Запада, цивилизации Моря) надо всеми остлаьными землями и народами земли и, в первую очередь, над Евразией.
Аналогично (но, естественно, с обратным знаком, ставя во главу угла Россию, Восток, Евразийскую цивилизацию) должны были бы поступать и все партии России, солидарные между собой в достижении общей евразийской цели, но предлагая различные методы ее достижения.
Однако сегодня Россия переживает сложный процесс смены идентификационных парадигм. Советская модель, в которой евразийский импульс выразился в последнем столетии русской истории, меняется на некое иное, еще не до конца сформулированное, проявленное, осознанное устройство. И пока неясно, какие окончательные формы примет эта новая национально-государственная организация нашего политического и исторического бытия.
