Анна Наринская - Не зяблик. Рассказ о себе в заметках и дополнениях
Сериал Forbrydelsen
27.06.2011Датский сериал Forbrydelsen – новое слово в современном телевизионном кино. Этот фильм оказался одинаково привлекательным для интеллектуального зрителя и для массового и, по мнению критиков, отменил многие кинематографические стереотипы.
Forbrydelsen («Преступление») показали по британскому телевидению этой весной. Его смотрело феноменальное количество зрителей, белый «фарерский» свитер, в котором ходит главная героиня, стал хитом интернет-продаж, подробному анализу этой криминальной драмы посвятили статьи такие высоколобые издания, как The Times Literary Supplement и London Review of Books, а участники сетевых форумов, посвященных детективу как жанру, составляли списки «Почему Forbrydelsen – это лучшее, что есть на телевидении»: великолепный образ главной героини, детектива Сары Лунд, пытающейся раскрыть правду с маниакальным упорством; полное отсутствие «открыточности» и политкорректности, присущих большинству британских и американских сериалов; банальное whodunnit («ктоэтосделал», кто убийца) совсем не самое важное; по-стриндберговски сложные отношения между героями и безупречная работа актеров, этих героев играющих; затягивающая и таинственная атмосфера, достигнутая при почти документальной картинке, и так далее.
Британское ТВ закупило все последующие сезоны датского сериала (на данный момент второй готов, третий снимается), а пока показывает тринадцатисерийный американский ремейк первого сезона, сделанный Fox Television Studios.
Но смотреть надо, конечно, датский. То, что сделали американцы, очень похоже (даже кастинг там проведен так, чтобы актеры внешне походили на свои скандинавские прототипы) и имеет преимущество в динамичности. Но главного – чувства катастрофичности происходящего – ремейк лишен. Причина такой разности до неприличия банальна: в Дании убивают куда реже, чем в Америке, – и на самом деле, и не на самом. После заваленных трупами сезонов The Wire, например, создать такое ощущение на американском экране практически невозможно. Даже двадцать лет назад для того, чтобы факт убийства оказался таким громом среди ясного неба, таким чудовищным событием, заставляющим рушиться не только карьеры, но и жизни, действие пришлось перенести в деревню где-то в штате Вашингтон.
Городок Твин Пикс приходит на ум уже с первых кадров датского фильма, и так оно и задумано. Первая серия, в которой о гибели девушки становится известно родителям и одноклассникам (для пущего сходства тело выуживают из воды), с вариациями копирует начало истории, из которой мы так и не узнали, кто убил Лору Палмер, – для того чтобы потом решительно уйти совсем в другое. Специально подкинутая нам аналогия с линчевской эпопеей дает возможность сформулировать главную идею датского фильма.
Она такова: в теперешней действительности роль потустороннего, полного скверны мира, где притаились карлик в красном костюме и Убийца Боб, безраздельно принадлежит политике. Нарядное здание копенгагенской мэрии – оно, без всяких натяжек и волшебства, и есть адская «комната с красными занавесями», место концентрации зла, проникающего во внешний мир и без остатка поработившего тех, кто «занимается» политикой. Всех этих людишек, увлеченных интригами, самодовольно уверенных в том, что от них что-то зависит. И даже иногда тешащих себя надеждой, что цель – какое-нибудь новое муниципальное жилье или спортивный комплекс в эмигрантском районе – оправдает средства, что они «могут что-то изменить».
Но Forbrydelsen – это не еще один фильм про «политика – это грязное дело». Его создатели апеллируют не к действительной справедливости этой фразы, а к той ее неотменимой реальности, которая укрепилась в наших головах. К реальности, в которой охотящаяся на убийцу девятнадцатилетней Наны Бирк-Ларсен детектив Сара Лунд, вместо того чтобы просто посмотреть вокруг, не может оторвать взгляда от сотрясаемой предвыборной кампанией мэрии. Идея политики как зла всепоглощающего, почти мистического, туманит взгляд, заслоняет простое, бытовое даже, представление о зле – и так рождается новое зло.
В апологетической статье в London Review of Books эссеист Тео Тейт написал о «разоблачительной героике» этого фильма. Копенгагенская городская политика предстает коррумпированной, даже преступной и, главное, манипулятивной. «Я абсолютно в это не верю!» – восторженно иронизирует английский критик, имея в виду, конечно же, что вот если бы такое не про стерильную Данию, а про туманную во многих отношениях Англию, то оно было бы совершенной, а не только кинематографической правдой.
Эту иронию можно было бы развить, отметив вообще скандинавскую «зависть» к «нормальной» коррумпированной европейской и особенно американской жизни, столь пригодной для описания в фикшене. Она во многом породила явление, называющееся «скандинавским нуаром», к которому Forbrydelsen имеет непосредственное отношение.
Тут есть практически все формальные и содержательные признаки: действие происходит в стылом бессолнечном ноябре, почти всегда в темноте, ночью или вечером, и среди персонажей (за исключением вооруженной непременным фонариком Сары Лунд, медленно сходящей с ума от напряжения и бессонницы, и матери погибшей девушки, быстро сходящей с ума от горя) нет ни одного, на которого хотя бы на короткое время не легло подозрение и который на это время не оказался бы – в глазах детектива и зрителя – «идеальным убийцей».
Это практически та же схема, что в романах Стига Ларссона или в «Смилле и ее чувстве снега» Питера Хёга: сильная, хотя и странная женщина, в одиночку борющаяся с коррумпированной и законспирированной системой. Но вопреки этой схеме Сара Лунд в исполнении Софии Грабёль (прекрасной актрисы, снявшейся в свое время в «Последней песне Мифуне» – одном из лучших фильмов «Догмы») разделяет все предубеждения и заблуждения зрителя. Говоря проще – она все время ошибается. И эти ее ошибки стоят не только тех самых политических карьер, которые не жалко, но и настоящих неполитических жизней.
Вообще это обыгранное кинематографом женское «превосходство» здесь оборачивается рутинной табелью о рангах. Сара Лунд – старший детектив копенгагенской полиции, расследование этого дела – ее обычная работа. Никакого феминистского вызова мужскому миру, как это было у Джоди Фостер в «Молчании ягнят» или у Хелен Миррен в знаменитом британском полицейском сериале «Главный подозреваемый», тут нет. Но, потеряв таким образом одну из главных нитей напряжения подобных американских фильмов, датский сериал приобретает другую. В ситуации реального скандинавского равенства полов женщина как раз проявляет себя не как «сверхсущество», а как женщина. И сама Сара Лунд, и мать погибшей девушки совершают ужасные, губительные ошибки во многом потому, что они – женщины и в какой-то момент их «тонкая» и именно что женская душевная организация дает сбой. Но и добиваются своего они только за счет этой тонкой душевной организации, особого женского упрямства и даже одержимости.
Из набившего оскомину клише «одинокая женщина в мужском мире» здесь как будто вытряхнута пыль, оно переведено обратно в реальность. Собственно, в этом и есть главный фокус: так Forbrydelsen расправляется со многими стереотипами – кинематографическими и человеческими.
Кинематографические уже подсчитаны фанатами. Титры, в которых полуобнаженная девушка во всполохах света убегает от преследователя по ночному лесу. Начальник полиции, предупреждающий детективов, чтобы они «не совались в политику». Эпизод, в котором детективы натыкаются на секретную дверь, ведущую в тайную комнату (дважды). Сцена, где у героини забирают ее полицейское удостоверение, потому что она превысила свои полномочия, и сцена, где ей его возвращают, потому что она была права. Жертва – невинная девушка с темноватым прошлым. Средняя школа, в которой ученики употребляют наркотики и снимают порновидео. Несправедливо заподозренные эмигранты и расовая ненависть, приводящая к кровопролитию. Коррумпированный мэр и молодой претендент на его место с отсутствующим алиби.
И все это тут как будто выстирано после многочисленных предыдущих употреблений и хоть и не высушено из-за влажного копенгагенского воздуха, но все равно выглядит как новенькое. В принципе, в этом была одна из главных «догматических» идей Триера – освободить кино от заскорузлости, вернуть штампам первоначальное значение, снимать как впервые. Здесь это сделано без триеровской философичности, но и без триеровской самовлюбленности. Просто сделано.
Виктор Пелевин «Ананасная вода для прекрасной дамы»
Ежегодная новая книга Пелевина поздней осенью / ранней зимой в последние годы стала уже традицией. Когда и на этот раз в конце ноября нас предуведомили о том, что да, грядет, а в Сеть (тоже по традиции) слили один из рассказов, у меня появилось какое-то неприятное чувство. Из-за этой механистической бездушной периодичности и из-за того, что появившийся в интернете опус «Тхаги» оказался предсказуемым с первой строчки текстом, который, вероятно, смогла бы сгенерировать некая высокоинтеллектуальная компьютерная программа, получи она задание написать «рассказ Пелевина».
