Митрополит Иоанн (Снычев) - Стояние в Вере
Понятно, что такой взгляд на новый государственный строй порождал озлобление богоборцев и объективно ухудшал положение
Церкви в СССР.
Не подлежит сомнению, что самодержавие — наилучший государственный строй из всех известных человечеству, строй, в котором Церковь находится под непосредственным покровительством государства. Только в православном царстве возможна та “симфония властей”, о которой писали и церковные подвижники, и видные государственные деятели России. Но такая власть — это дар Божий, ее нужно вымолить, надо заслужить: верой и, главное, верностью Заповедям Господним. Все же другие формы земного правления посылаются нам за грехи, и надобно иметь много терпения и мужества, чтобы нести на себе этот крест, искупая покаянием и смирением отступление народа от пути спасения.
История христианской Церкви знает множество темных периодов ее существования. Начиная с первых дней христианства Церковь гнали — и власти, и иные враги. И вот теперь, в начале XX века, сию горькую чашу предстояло испить России. Нужно было смириться перед карой Господней. Прежде всего архипастыри должны были озаботиться тем, чтобы уберечь Церковь от уничтожения. Это означало — добиться от властей признания права на ее законное существование. Без этого Церковь, как нелегальная в государстве организация, рано или поздно заблудилась бы в катакомбах, распавшись на множество обществ и сект, и погубила бы всю свою многомиллионную паству. Поэтому митр. Сергий и взял на себя смелость вступить на путь легализации, объявив об этом в специальной декларации от 16(29) июля 1927 года.
Но этот его решительный шаг был воспринят в церковной среде очень неоднозначно. Многие архиереи, пастыри и миряне усмотрели в нем если и не прямую измену Православию, то как минимум посягательство на свободу Церкви. Декларация вызвала возмущение в умах и сердцах верующих, породив множество протестов и разделений. И тем не менее, как показало время, в той ситуации это был единственно спасительный, хотя и очень болезненный и прискорбный шаг.
Проследим тревожные события того времени по порядку.
Как известно, обновленческий “Синод” (ВЦУ), легализованный советским правительством, имел все возможности осуществлять управление и свободно разъезжать по епархиям. [87] Патриаршая же Православная Церковь такого права не имела. Разобщенность между высшей церковной властью, епархиями и приходами затрудняла деятельность Церкви и предоставляла широкий простор действий обновленческому расколу, вносящему в жизнь прихожан губительную смуту. Это печальное состояние отразил в послании от 18(31) декабря 1927 г. митр. Сергий:
“Господь возложил на нас великое и чрезвычайно ответственное дело править кораблем нашей Церкви в такое время, когда расстройство церковных дел дошло , казалось, до последнего предела и церковный корабль почти не имел управления . Центр был мало осведомлен о жизни епархий, а епархии часто лишь по слухам знали о центре. Были епархии и даже приходы, которые, блуждая как ощупью, среди неосведомленности, жили отдельной жизнью и часто не знали, за кем идти, чтобы сохранить православие. Какая благоприятная почва для распространения всяких басен, намеренных обманов и всяких пагубных заблуждений. Какое обширное поле для всякого самочиния”! [88]
Эти небезопасные обстоятельства и побудили митр. Сергия утвердить Церковь на прочном основании гражданской законности. Для этой цели он пригласил в свою резиденцию нескольких православных архиереев: митр. Тверского Серафима (Александрова), архиеп. Вологодского Сильвестра (Братановского), архиеп. Хутынского Алексия (Симанского), архиеп. Костромского Севастиана (Вести), архиеп. Звенигородского Филиппа (Гумилевского) и еп. Сумского Константина (Дьякова), — и 18 мая 1927 года приступил с ними к предварительному совещанию.
Митр. Сергий предложил учредить вспомогательный орган в виде Священного Синода, полномочия которого вытекали бы из полномочий Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и утрачивались бы вместе с его отстранением от дел. [89] Это предложение не встретило возражений, и было постановлено создать Священный Синод, в состав которого вошли все присутствовавшие на совещании иерархи плюс Новгородский митрополит Арсений (Стадницкий).
Список членов Синода митр. Сергий передал на утверждение гражданским властям, и 20 мая 1927 года им была получена справка за № 22 — 4503 — 62, которая предоставляла членам Синода возможность беспрепятственно приступить к своей деятельности. [89]
Итак, первая цель была достигнута: Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Временный Патриарший Синод получили формальное признание богоборческих властей.
Но не ограничиваясь легализацией только Синода, митр. Сергий в циркуляре от 12(25) мая предложил всем епархиальным и викарным архиереям и состоящим при них епархиальным советам также получить свидетельства о регистрации и уже на законных правах включиться в общий организм управления Русской Православной Церковью. [89]
Вслед за этим он вместе с членами Патриаршего Синода приступил к написанию декларации всем верным чадам Русской Церкви, предназначенной для публикации в прессе. Правда, подобная декларация была подготовлена митрополитом еще весной 1926 года, но какие-то непредвиденные обстоятельства воспрепятствовали тогда ее проведению в жизнь, а в новой обстановке требовался и новый текст. Окончательная редакция декларации была подписана митр. Сергием и членами Синода 16(29) июля 1927 года. Настоящим посланием высшая церковная власть не только выражала лояльность к советскому правительству, но и включала Церковь в общественно-политический организм СССР, так что — согласно тексту декларации — его “радости и неудачи” становились как бы “радостями и неудачами” самой Церкви. Это был если не совсем новый, то во всяком случае очень неожиданный для многих курс церковной политики.
Примечательно, что вступая на этот нелегкий путь. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя молил о том, чтобы те, кто не может изменить своего настроения в пользу новой политики сразу, отошли бы на время от церковных дел, пока лично не убедились бы в правоте предпринятого курса.
Послание было отпечатано в 5000 экземплярах и разослано по епархиями приходам.[90] Помимо этого текст его был опубликован 19 августа в “Известиях ЦИК”.
Как мы уже говорили, декларация вызвала глубокие волнения в православной среде. Но прежде, чем ознакомиться с реакцией тех или иных иерархов, посмотрим прежде, как отнесся к ней Патриарший Местоблюститель, находившийся в те дни в ссылке под Тобольском.
Прочитав в газете послание своего Заместителя, он поручил находившемуся вместе с ним Спасо-Клепиковскому епископу, викарию Рязанской епархии Василию (Беляеву) передать свой взгляд на декларацию. Вот что тот писал:
“С 1 августа по 23 сентября я прожил в поселке Хэ Обдорского района Тобольского округа вместе с митр. Петром Мес тоблюстителем, и , по его поручению, должен Вам сообщить нижеследующее: Владыка получил возможность прочитать декларацию нынешнего Православного Синода и вынес от нее вполне удовлетворительное впечатление, добавив, что она является необходимым явлением настоящего момента, совершенно не касаясь ее некоторых абзацев. Владыка митрополит просил передать его сердечный привет митрополиту Сергию и всем знающим его.
Смиренный послушник Вашего Святейшества епископ Василий, викарий Рязанский”. [91]
Таким образом, митр. Петр воспринял декларацию как необходимое явление того времени, а, следовательно, и новая церковная политика митр. Сергия была им признана как явление, не противное Христовой истине.
Немного иначе отнеслись к посланию “соловецкие” епископы.
“1. Мы, - писали они, — одобряем самый факт обращения Высшего Церковного Учреждения к Правительству с заверением о лояльности Церкви в отношении Советской власти во всем, что касается гражданского законодательства и управления.
Подобные заверения , неоднократно высказанные Церковью в лице почившего Патриарха Тихона, не рассеяли подозрительного отношения к ней правительства; поэтому повторение таких заверений нам представляется целесообразным,
2. Мы вполне искренно принимаем чисто политическую часть послания, а именно:
а) Мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства государства;
б) Мы полагаем, что тем более они не должны принимать никакого ни прямого, ни косвенного, ни тайного, ни явного участия в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка и формы правления.
