Анна Гейфман - Революционный террор в России, 1894— 1917
Вся наша боевая и террористическая работа ныне — удел истории. Если двадцать пять лет тому назад по тактическим соображениям мы не афишировали эту часть своей деятельности, то теперь эти соображения, полагаю, отпали. Актов партизанской войны в 1906—07 гг. социал-демократы совершили много, в том числе и большевики. Н. М. Ростов(1)
В заявлениях по идеологическим и тактическим вопросам российские социал-демократы постоянно подчеркивали свое нежелание участвовать в террористической деятельности, захлестнувшей Россию в первые годы XX века. Видные члены Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в один голос утверждали, что «применение бомб с целью индивидуального террора совершенно исключалось, так как партия отвергала индивидуальный террор как средство борьбы» с правительством . Частые ссылки на несовместимость «научных» законов марксистского учения с политическими убийствами привели к тому, что историки просто приняли как данное, что многочисленные социал-демократические фракции были такими же противниками терроризма на практике, как и в теории(З). Факты, однако, свидетельствуют об обратном: громкие декларации марксистов о неприятии террора не мешали российским социал-демократическим организациям поддерживать индивидуальные акты политического насилия и даже участвовать в них. В численном выражении вклад террористов — социал-демократов в охвативший страну террор был не таким значительным, как вклад эсеров и анархистов, однако террористические действия и акты экспроприации социал-демократов нельзя игнорировать.
ПРЕДЫСТОРИЯ: АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
Споры среди революционеров о позволительности использования индивидуальных политических убийств в качестве средства к достижению освободительных целей начались задолго до возникновения социал-демократических организаций в конце XIX века. Они велись уже во времена первой крупной русской революционной организации «Земля и Воля», в 1870-х годах. К началу XX века споры все еще продолжались.
Вопрос о терроре был одной из главных проблем, приведших к расколу «Земли и Воли» летом 1879 года. Распространенное мнение о том, что одна фракция, «Народная воля», стала на путь политических убийств, а другая — «Черный передел» — превратилась в ярого противника индивидуального террора, не совсем верно. Во-первых, еще до раскола «Земли и Воли» ее члены приняли участие в нескольких кровавых нападениях на государственных чиновников(4). Кроме того, руководители «Черного передела» Георгий Плеханов, Вера Засулич и Лев Дейч, основавшие в Женеве в 1883 году первую русскую социал-демократическую организацию «Освобождение труда», в начале не выступали против терроризма ни по практическим, ни по моральным соображениям. Более того, двое из них были сами участниками терактов. Засулич в январе 1878 года ранила петербургского генерал-губернатора Трепова. Дейч организовал в 1876 году нападение на своего бывшего товарища Н.Е. Гориновича, обвинив его в предательстве, и лично избивал его и лил ему на лицо серную кислоту(З).
В первой программе, выпущенной группой «Освобождение труда» в 1884 году, Плеханов и его товарищи признавали необходимость террористической борьбы против абсолютистского правительства, утверждая, что они «расходятся с «Народной волей» лишь по вопросам о так называемом захвате власти и о задачах непосредственной деятельности социалистов в среде рабочего класса»(6). Они не отрицали целесообразность террора, но считали, что «Народная воля» слишком много внимания уделяет неосуществимым планам государственного переворота и тратит энергию и ресурсы на индивидуальные акты в ущерб другим, наиважнейшим аспектам революционной борьбы, в частности — в ущерб агитации среди масс. Более того, Плеханов не только не предлагал прекратить террористическую деятельность, он оставлял за ней роль первостепенной важности в будущем революционного движения: «Помимо рабочих нет другого такого слоя, который в решительную минуту мог бы повалить и добить раненное террористами политическое чудовище. Пропаганда в рабочей среде не устранит необходимости террористической борьбы, но зато она создаст ей новые, небывалые до сих пор шансы»(7).
Таким образом, при зарождении российского социал-демократического движения революционеры расходились только по вопросу о месте террора в ряду других форм антиправительственной деятельности. После многих лет политических и теоретических споров террор стал яблоком раздора среди революционеров, хотя даже сторонники индивидуальных актов насилия не считали террор единственно возможным методом борьбы с правительством. А поскольку все радикальные социалисты признавали важность мобилизации масс (будь то крестьяне или рабочие) и расходились только по вопросу об эффективности единоличных действий, последние стали главным критерием при установлении различий между партиями.
Эти споры приобретали все большую значимость в глазах радикалов, несмотря на затишье конца 1880— начала 1890-х годов, и противники терроризма почувствовали необходимость обосновать свою точку зрения с помощью научной теории. Они предприняли шаги в этом направлении в последние годы XIX века, в то время как сторонники терроризма пытались его воскресить. После образования официально включившей террор в свою программу партии социалистов-революционеров, главного соперника социал-демократов, окончательно назрела необходимость теоретического обоснования антитеррористической позиции социал-демократов (к 1903 году тоже объединившихся в единую партию). Естественно, они основывались на постулатах марксизма.
И здесь российские социал-демократы показали себя более ортодоксальными, чем сам Маркс, который отдавал должное терроризму как подходящему методу борьбы при определенных исторических условиях(8). Принятие классовой теории вынуждало социал-демократов настаивать на том, что наиболее эффективным средством борьбы является не принесение юных жизней в жертву тактике, которая все равно обречена на неудачу, а агитация среди истинных «двигателей прогресса» — пролетарских масс, призыв их к борьбе с существующим социально-экономическим и политическим строем.
В дополнение к их уже исторически сложившейся оппозиции терроризму, теперь еще усиленной марксистским учением, у социал-демократов была и другая причина для отказа от компромисса по вопросу о политических убийствах: непримиримость в этом вопросе помогала им набирать сторонников за счет ПСР. Лидеры социал-демократов ощущали необходимость дистанцироваться от руководства ПСР, с которой они не могли сойтись не только в спорах о поднятии восстания, но и в вопросах организации и управления кадрами в предреволюционный период.
Объединившись, ПСР и РСДРП представляли бы собой действительно могущественную силу. Но их руководители не хотели упустить контроль над своими партиями и, что еще важнее, над их финансовыми фондами и предпочли быть генералами малых армий. Социал-демократы, решив идти своим путем к общей революционной цели, с трудом выдерживали конкуренцию с ПСР — во многом из-за слабости своей аграрной программы. И РСДРП решила бросить свои силы на критику ПСР и других сторонников террористической деятельности за их неспособность понять железные законы марксизма и следовать им(9). Таким образом, вопрос о терроре стал краеугольным камнем межпартийных политических интриг(Ю).
К осени 1902 года каждый выпуск официального органа социал-демократов «Искра» обращался к проблеме терроризма. Газетная кампания СД была частью их «решительной и последовательной борьбы с террористической тактикой, провозглашаемой и осуществляемой эсерами»(11). Особенно интересны отклики социал-демократических изданий на покушение на министра образования Боголепова в феврале 1901 года, совершенное Петром Карповичем, и на убийство Степаном Балмашевым министра внутренних дел Сипягина в апреле 1902 года. В то время как большинство независимых социалистов и революционеров, более или менее придерживавшихся идеологии «Народной воли» (многие из которых потом вступили в ПСР), прославляли героические поступки Карповича и Балмашева, видя в них начало новой эры терроризма, лидеры российского социал-демократического движения, такие, как Засулич, решительно выступили против террористических методов: «передача контроля над освободительной борьбой кучке героев… не нанесет вреда самодержавию», так как в этом случае трудящиеся массы и общество будут играть роль просто зрителей(12). Плеханов также критиковал Карповича на страницах социал-демократического издания «Заря»: «Террористическая деятельность и политическая агитация в массе… могут идти рука об руку, поддерживая и дополняя друг друга, только при самых редких, совершенно исключительных условиях. Ни одного из таких условий у нас теперь нет в наличности, и долго еще не будет. В настоящее время террор не целесообразен, поэтому он вреден(13)».
