Ирина Хакамада - В предвкушении себя. От имиджа к стилю
Жаль, кстати, что журналы со стрижками и модными прическами — только иногда и в салонах. Было бы эффективнее десять страниц специализированного материала помещать в каждом номере глянцевого журнала, в том же Vogue или L’Officiel, Playboy, GQ и т. д. Но даже профессиональным трендам доверять полностью нельзя. Где‑то около двух лет назад мода выдала очередную ностальгическую истерику в виде смешения причесок 1960‑х и великосветских салонов XVIII в. На головах современных львиц, включая и Ксению Собчак, на различных soirée выросли тогда сложно начесанные пизанские башенки. Стилисты оторвались по полной, оправдав наконец профессию парикмахер, смешав нечто, наподобие парика и «махера». Долго тренд не удержался. Ушла навсегда показная праздность, а если и осталась, то демонстративно, словно «только из постели». Другое дело, что времени и денег на простоту уходит не меньше, ведь без мелирования, кондиционеров и блесков для волос не обойтись. Но бабетки долго не держатся.
Спускаемся от прически к лицу
Из двух концепций — «натуральность» и «декоративность» — я выбираю первую. Отказ от ежедневного make‑up позволяет сохранить кожу, удерживать молодой образ и экономить деньги и время. Другое дело, чтобы позволить себе быть собой, надо иметь прекрасную кожу, подтянутый силуэт лица, минимум морщин, не допускать отеков и мешков под глазами. Относительно, конечно, возраста. Вместе с тем отечные веки, два подбородка, неровную серую кожу в морщинках, дряблые щечки можно хоть в три слоя замазать тональной штукатуркой за деньги, равносильные цене пары туфель, — эффект останется прежним, если не хуже. Лет десять точно прибавит. Выход один: вернуться к телу, спорту, духу и т. д. (см. предыдущие главы). А если не поможет, то все деньги, отложенные на декорирование, инвестировать в кожу, в том числе в последние достижения медицины и науки, а может, просто правильно подобранное мыло и питание. Но! Есть проблемка. У меня. Слабые бровки, очки. Если сохранить образ вымытого лица и оставить очки, получается ноль в очках. Поэтому брови и глаза я подчеркиваю при публичных выходах. Губы — нет. Губы пухлые, так что усиливать их — смазать налет интеллекта. Но с глазами опять же по минимуму, с помощью карандаша и других средств нанесения линий разной ширины. Чем шире линия — тем больше образа в стиле noir, т. е. к вечеру и роковому настроению. Чем тоньше — тем ближе к дневному свету. Ресницы вообще не крашу: под очками они не работают, а их окрашивание в течение долгих лет уродует лоб мимическими морщинами. Заливать же лоб ботоксом — уродоваться окончательно. Неживой лоб и брови домиком делают и мужчин, и женщин похожими на внеземных существ, явно уступающих homo sapiens в канонах красоты.
В противовес девушкам, выходящим в полном макияже на пляж, в булочную, за ребенком в школу, я в быту вся nature. В своем натурализме устроилась настолько уютно, что одна из первых, будучи старше всех, согласилась на фотосессию у Влада Локтева для его выставки «Звезды без макияжа». Честно вымыла лицо мылом и пошла на съемку. Картинка получилась неплохая, веселая. Партнер по «ХакаМа» Елена Макашова так влюбилась в эту работу, что поместила ее в бутике нашей одежды.
Поехали ниже и перешли к одежде
Мой опыт показал, что цена и бренд очень важны для мужчин, о чем я скажу в специальной главе для них любимых. У женщин одежда должна прежде всего подчеркивать индивидуальность и максимально улучшать силуэт. Женщина всегда стремится к красоте, мужчина ценит в женщине красоту. И женщинам повезло, что фэшн‑индустрия предлагает им бесконечные возможности — ценовые и стилевые — для улучшения силуэта, его гармонизации. Когда я подбираю одежду, от белья до курток и пальто, я ставлю себе следующие цели:
1. Главное — нравиться себе с учетом настроения и физического состояния на данный момент;
2. Произвести впечатление своей личностью, а не платьем;
3. Скрыть все недостатки тела и подчеркнуть достоинства;
4. Быть непохожей ни на кого, а значит, использовать концепцию гармоничной эклектики.
Давайте разберемся.
Учет состояния
Многие женщины точно знают с вечера, во что оденутся утром. Я тоже знаю, но в концепции имиджа, т. е. в зависимости от того, какой «работой» буду заниматься: дебаты, фотосессия для журнала, чтение лекций в вузе или проведение мастер‑класса для народа с улицы. Но стиль — это всегда экспромт. С вечера можно придумать общую зарисовку, мысленно набросав список вещей из гардероба. Но утром все может поменяться и — хотя и редко, но бывает — отнять неожиданно кучу времени. Поэтому я уточняю зарисовку заранее. Но иногда наступает катастрофа — когда, что бы я ни надела, это вызывает раздражение у тела и сознания. Иногда подводит здоровье, что‑то болит или общее недомогание. Иногда что‑то портит настроение: звонок с дурацкой новостью, плохой сон. Может произойти обратное. Меланхоличный вечер создал некий образ, но радостное, энергичное утро отвергло черное и потребовало яркой бодрости и подтянутости. Я стану перебирать вещи до тех пор, пока не почувствую, что одежда мне не помешает, а поможет и будет выкручивать шик даже из моего, например, болезненного состояния. Скажем, зима, я простудилась, но бессилие не одолело, хотя слегка неуютно и хочется остаться дома. Тип состояния — слабый, но энергичный. Тогда можно надеть серое строгое платье‑карандаш из ангоры с коротким рукавом, на шею шарф и удобные темно‑бордовые ботфорты на низком каблуке. Теплый трикотаж уютно обнимает, короткий рукав не перегревает, а сапоги и платье подчеркивают физическую силу, пусть и небольшую.
Берем ту же ситуацию, но сил нет, а идти надо. Тогда теплые свободные брюки шароварами, лучше светло‑серые, свободный, но короткий пуловер цвета асфальта, из‑под него — нейтральная футболка из хлопка, на ноги зимние серые или черные кеды с теплыми носками. Энергии в этом силуэте нет, зато есть шик расслабленности, компенсируемой мягким тонами и свободным трикотажем. Та же ситуация, но я бодра и весела. Короткая узкая бордовая юбка, твидовый в талию короткий зеленый пиджак и зимние бордовые ботильоны на среднем устойчивом каблуке. Приблизительно так.
Главное — я, а не одежда
В платье ищите женщину. Если нет женщины, то нет и платья.
Коко Шанель
Как я уже писала, уже уйдя из политики, я вошла в партнерство с Еленой Макашовой по ребрендингу ее «Ширпотреба» в марку «ХакаМа». Что тогда, что сейчас я с некоторыми вещами любимого модельера поступаю варварски, но Лене нравится мой подход. Она великолепный конструктор деконструктивной одежды, не хуже знаменитого Ёдзи Ямамото. Платья, юбки, пиджаки выглядят просто и подчеркивают асимметрию. Асимметрия в эстетике японцев — знак жизни, симметрия — смерти. Вот почему Ямамото в знаменитом документальном фильме Вима Вендерса «Зарисовки об одеждах и городах» высказывается приблизительно так: «Когда я вижу девушку в облегающем платье с обнаженными руками, я думаю, что это уродство». Деконструктивная одежда при видимой простоте всегда сложна и многослойна, часто с неожиданными деталями. У Лены фирменные примочки — узлы из того же материала. Так, к чему я все это рассказываю? А к тому, что я всегда срезала некоторые узлы, по моему мнению, лишние, отпарывала иногда, прямо как Шанель, целый слой ткани, утяжелявший мой силуэт. Именно мой. Хрупкой Чулпан Хаматовой — к лицу, а мне — тяжело.
Однажды купила фирменную «лапшу», строгую, черную, но с белыми воланами из кружев на рукавах и по круглому вырезу. Последние я отпорола, оставив только рукава. Точно так же оторвала много деталей, включая погоны на плечах с плаща от Ватанабе. Плащ гениальный, длинный, приталенный, с огромными лацканами. Наденешь с картузом — Штирлиц да и только. Но для Штирлица хорошо, а для меня — перебор. Отрезала излишки очень решительно. Ношу и храню уже 12 лет. В дождь и ветер я в нем шла через пустую площадь на переговоры с террористами, захватившими людей во время мюзикла «Норд‑Ост».
Орудуя ножницами, я упорно добиваюсь очень простой идеи: подчеркнуть себя с помощью одежды, но ни в коем случае не наоборот. Быть манекеном для фантазий художника очень приятно, но только в одном случае — если фантазии всего лишь фон, на котором королева — я, а, да простят меня дизайнеры, не они. Может быть, по этой причине я очень плохо сосуществую с жесткими рубашками из хлопка или льна. С воротником типа мужского и приталенные они все равно живут своей жизнью, даже под тяжелой тканью пиджака. Сто раз пыталась их носить с костюмом и каждый раз, примерив, отказываюсь. Надеваю ту же рубашку из шелка или вискозы с мягким воротником — все хорошо, мне нравится. Чушь и каприз, скажете? Но если прислушаться к себе и включить логику, то объяснение существует. Лацканы пиджака и строгий воротник перегружают мою шею. Я исчезаю, а деловая дама, достаточно стандартная, выходит на передний план. Деловой костюм и так «сушит» образ, а если прибавить самурайскую внешность, вся конструкция тяжелеет и убивает мою женственность. Чем эластичнее и незаметнее рубашка, тем больше смягчается пиджак, и образ обретает близость со мной, а не с Ангелой Меркель. Конечно, я не рассуждаю подобным образом, одеваясь к выходу. Все происходит подсознательно (см. предыдущие главы).
