Газета Завтра Газета - Газета Завтра 382 (13 2001)
Это позволило судье Корнилову занести в протокол иска: "Ответчик не явился".
Что и требовалось. Суд превратился в некий уютный междусобойчик — без ответчика и его занудного и никому не нужного оправдательного лепета.
Второе таинство этого суда заключалось в некоей "куриной слепоте", которая позволила не заметить предоставленных истцом же документов об оплате Швидаком поставленного в Кинель-Черкассы оборудования. Из этих документов явствовало, что юридический некто, оплатив лишь 15 % от поставленного югославами оборудования (которое было затем смонтировано за счет Тихоненко в технологическую линию), является ныне собственником лишь 1/97 части этой линии и 1/330 части от всего завода. Но этим некто был не Швидак, а "Томскинтерсервис"!
Судья Корнилов посылал на завод выдирать и курочить оборудование некоего субъекта, чей юридический статус как совладельца был подобен мыльному пузырю, имеющему окружность нуля. С тем же успехом мог заявиться на завод с ломом и кувалдой любой громила-бомж, с той лишь разницей, что у него не было судебного разрешения. Тем не менее, к воротам Кинель-Черкасского завода подкатили пять КамАЗов с автоматчиками и рабочими, вооруженными кувалдами и ломами. Но их не пустили на завод местные милиционеры. Дело обошлось без крови.
ПУТИ человеческого взаимопритяжения неисповедимы. У Тихоненко появился юрист. Бывший работник прокуратуры Александр Нижегородцев ходит неторопливо, говорит деликатно, с запиночками. Но железная логика юридической мысли, въедливая дотошность в работе и безошибочная интуиция позволили ему принять во всем этом гигантски разбухшем катаклизме единственно верное, убойное, как выстрел снайпера, решение.
Он собрал пуды банковских счетов Тихоненко, "затраты" Швидака, взаимные обязательства по договорам и отнес в судебно-юридическую экспертизу с запросом: так кто же все-таки кому и сколько должен, кто истинный хозяин завода?
Экспертиза судебной лаборатории Минюста России спустя несколько месяцев выдала заключение: на основании договоров между сторонами прямой ущерб, нанесенный Швидаком Тихоненко, составляет 20,2 миллиона долларов.
После экспертизы, сминая тихоненковскую юродивую простоту, которая оказалась хуже воровства (у самого себя), в арбитражный суд бульдозером наконец-то въехал иск Швидаку о возмещении прямого ущерба ИЧП "Виктор" на сумму 20 млн. долларов.
РАЗМЫШЛЯЯ над слагаемыми извивами этой схватки, невольно впадаешь в мозговой стопор: сознание отказывается признать реальность происходящего. Восемь лет тянется грязная возня вокруг предприятия, продукцию которого с руками готовы оторвать крупнейшие российские и зарубежные фирмы. Подобный кирпич, но худшего качества, ныне закупает Москва у Финляндии по цене 500-600 долларов за тысячу, хотя могла бы закупать у Тихоненко за 300.
Именно поэтому восемь лет российская казна не получает миллионы рублей налоговых сборов от завода. А ведь пока не задымят трубы таких заводов, пока будут гноить таких белых китов российской экономики, как Тихоненко, России не вылезти из загонной ямы кризиса.
Там и сям взламывают асфальт ельцинской мертвечины в экономике национально ориентированные дельцы — от слова "дело". В их собственности нет хищно-кровавой чернухи, хамского воровства и пирамидального лохотронства.
И если прокуратура не защитит их гарантированным сочувствием, истинным, а не фразеологическим прокурорским надзором, — быть нам неумытой и зачумленной страной на европейских задворках, от коей ныне шарахается крупный, созидательный капитал. Мы направляем эту статью генеральному прокурору В. Устинову.
Уважаемый Владимир Васильевич!
Просим считать этот материал официальной просьбой о прокурорском надзоре над запуском Кинель-Черкасского кирпичного завода, аналоги которого по КПД можно сосчитать на пальцах одной руки как в России, так и в СНГ.
Евгений ЧЕБАЛИН
[guestbook _new_gstb]
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 26 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
27
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Аркадий Воробьев: «Я НЕ МОГУ СМОТРЕТЬ, КОГДА ПРОИГРЫВАЮТ НАШИ!» (Интервью Дениса Тукмакова с двукратным олимпийским чемпионом по тяжелой атлетике)
— Аркадий Никитич, сегодня советский спорт окружен мифами, которыми нынешние переписчики истории пытаются очернить прошлое, замазать наши победы, сокрыть наши достижения. Один из таких мифов гласит: советские спортсмены достигали выдающихся успехов лишь ценой дикой эксплуатации со стороны государства. Дескать, великие спортсмены жили под гнетом жестких политических приказов "выиграть во что бы то ни стало", их держали в черном теле, в безденежье, а затем их якобы выбрасывали на улицу и покрывали забвением. Мол, в советском спорте царил чуть ли не рабовладельческий строй. Что вы скажете на это?
— Недавно по телевизору брали интервью у Евгения Гришина и Любови Барановой-Козыревой — замечательных людей и олимпийских чемпионов. Они вспоминали 1956 год, Кортина д'Ампеццо, наши первые зимние Олимпийские игры. И я удивился, какого сорта вопросы им задавали. Спрашивают, например: "А почему вас после победы не встречал никто из правительства? А что вы получили за победу?" Как будто правительственная встреча в аэропорту или новая квартира является высшей данью уважения перед Олимпийским чемпионом!
Ерунда все это. Я помню, как и кто нас встречал после побед. После выигрыша Олимпийских игр в Мельбурне мы шли пароходом 20 дней и пришли в декабре во Владивосток. Посмотрели бы вы на это чудо: когда наш лайнер заходил в гавань, все пароходы салютовали нам. Мы все вышли на палубу: бог ты мой, сколько народу! Сотни тысяч людей высыпали к причалам, на набережные. Мы сразу разделились на мелкие группы и стали встречаться с жителями Владивостока. Буквально все спортсмены, около 400 человек. Высшая награда — это когда народ отнесся к победе своей олимпийской команды как к своей личной победе. Из 150 комплектов медалей мы взяли тогда 37 золотых!
Почти сразу после войны была поставлена задача в ближайшее время победить на мировых первенствах по основным видам спорта. Такую установку можно при желании окрестить "политическим приказом" или даже "прожектом". А по-моему, это здравая государственная политика. И ее невозможно было бы выполнить, если бы к спортсменам относились, как к "пушечному мясу". Тогда поддерживали спортсменов как только могли. Были учреждены медали чемпионатов Советского Союза, стипендии для ведущих спортсменов, для членов сборной команды. За мировые рекорды и выигрыши первенства Союза тоже поощряли денежно. После такой страшной войны не до роскоши было: страна не имела возможности выплачивать громадные суммы. Но уж по сравнению с обычной зарплатой это были большие деньги — хорошим спортсменам легко можно было покупать машины.
Да, часто было очень тяжело: постоянные сборы, неустроенность, бытовые неурядицы. Но спортсмены пользовались величайшим уважением, и наши проблемы решались. Я жил в Свердловске, там первым секретарем был Кириленко. Как-то прямо с тренировки Андрей Павлович пригласил меня к себе. Побеседовали очень тепло. "В чем нуждаетесь?" — "Да я-то ни в чем, а вот тренер в перестроенном туалете живет" — "Решим". И буквально через неделю тренер получил отличную квартиру.
— Другой миф: якобы партийные бонзы, чиновники, комитетчики постоянно вмешивались в спортивные дела, превращая соревнования в большую и малую политику. Говорят о панибратском, снисходительном отношении со стороны "высших мира сего" к спортсменам. Вспоминают ветреные увлечения лидеров партийной верхушки конкурирующими спортивными обществами, разгон ЦДСА, дело Стрельцова.
— А я вспоминаю другое. Во время финской Олимпиады 1952 года мы жили в местечке под Хельсинки. Все вместе: тренеры, спортсмены, руководители делегации. А прислуживали нам в номерах молодые финночки. И как-то Трофим Ломакин, отличный человек, тяжелоатлет, выигравший тогда "золото", решил подшутить сразу над всеми. Финночки спрашивают его, как по-русски "доброе утро". А он им: "…твою мать!" — А как "до свиданья"? — "Пошел ты на ...!" И вот накануне выступления собираемся мы на зарядку, тут входит руководитель делегации Романов, с ним представитель ЦК партии, ЦК ВЛКСМ, кто-то из профсоюзов. Финнки убираются неподалеку и вдруг хором: "…твою мать!" У тех лица вытянулись. А потом кто-то бросил прислуге: “Всего хорошего, уходите!” А они ему в ответ: "Пошел ты на ...!" Впечатление страшное. Кто-то из тренеров выговор получил, но вся делегация хохотала. Подобные розыгрыши руководителей были всегда, и совершенно неправильно представлять их как каких-то "серых кардиналов".
