Сергей Залыгин - Заметки, не нуждающиеся в сюжете
Впервые я столкнулся с проблемой переброски (переброска, перестройка… В русском языке около 2500 слов – каждое 40-е – 50-е слово начинается с приставки “пере”) на защите докторской диссертации инженера, кандидата технических наук Березнера в Институте географии АН СССР, в Старомонетном переулке. В том же самом конференц-зале, где я когда-то столкнулся с инженером того же Гидропроекта тов. Чеминым. Цветущий мужчина лет сорока пяти, Березнер держался уверенно, схему переброски объяснял без запинки, отзывов (положительных) у него была куча, даже из Африки. Были и резко отрицательные. Директор ИГ (Институт географии) член-корреспондент (теперь академик) В.М. Котляков не прочь был отрицательные скрыть, но кто-то из присутствующих о них знал и потребовал зачитать.
Мне Котляков слова не дал, вопросов разрешил задать не более трех, но я и тремя поставил Березнера в очень трудное положение. Это было легко сделать уже потому, что никакими экономическими показателями соискатель не располагал. Совершенно никакими.
Удивили меня официальные оппоненты, больше других член-коррепондент О.Ф. Васильев, которого я знал еще по новосибирскому Академгородку. Вместе с моей женой они в гидравлической лаборатории строительного института моделировали судоподъемник Красноярской ГЭС. Шустрый был и толковый мальчик, академик П.Я. Кочина, у которой он работал, ему доверяла, но он вошел в доверие еще и к М.А. Лаврентьеву, а это уж очень много значило. Несколько лет он работал в Женеве.
О.Ф. восхвалял диссертацию, держался агрессивно по отношению ко всем, кто в замечаниях или вопросах выражал недоверие соискателю. С того времени мои отношения с О.Ф. стали плохими.
О.Ф. – директор Института экологии и водных проблем в Барнауле. Какая уж там экология?! Ни да, ни нет по поводу проекта Катунской ГЭС, а эта ГЭС – гибель для Горного Алтая, есть опасность попадания ртути в ее водохранилище, но дело в том, что для руководства Горно-Алтайской автономной области (надо же – это нынче республика с населением 200 тыс. человек) эта ГЭС нужна (“будем продавать энергию в Китай!”). Престиж! Коли так, и строили бы на свои собственные деньги, но своих и на одну турбину не хватит, а через О.Ф. есть надежда что-то выколотить. Меньше чем через месяц в РАН снова выборы, О.Ф. снова голосуется, буду против.
Березнера на том Ученом совете не голосовали. Побоялись и отложили. Затем откладывали еще и еще. Слышал, что позже он защитился где-то в Ташкенте. Дело обычное.
На защите был и отец Березнера. С каким недоумением и обидой он смотрел на меня: “А этому-то чего надо? Поди-ка и сам не знает, что ему надо, разве только заработать какую-никакую репутацию. Доказать, что и он что-то значит”.
Красивый старик. Кажется, умный.
Ну а вскоре после этой “защиты” в Институте географии я по логике событий оказался в комиссии вице-президента АН СССР и тоже моего новосибирского знакомца А.Л. Яншина.
Эта комиссия по разработке проблем охраны окружающей среды была создана в 1973 году (Яншин возглавил ее в 1982 году). В ее разумении оказались и такие проблемы, как проблема Арала и переброски стока северных рек. Комиссию поддерживал и М.С. Горбачев. Примечательно: будучи I-м секретарем Ставропольского крайкома, он выступал за строительство канала Волга-Чограй, позже я помню его выступления “за” уже в роли секретаря ЦК по сельскому хозяйству, и тут вдруг переменился. Редкость.
А вот президент Академии А.П. Александров, по моим наблюдениям, более чем прохладно относился к комиссии Яншина, он был одним из тех, кто стоял у истоков проекта переброски. (И Г.И. Марчук тоже.)
Но тут же я должен и поднять (приподнять?) руки вверх – Александров, Келдыш, Лаврентьев, Патон, Курчатов, Королев, отдельно Сахаров – это такие фигуры, такого масштаба, такие инженеры, ученые и деятели советского времени, говорить о которых вскользь – грешно, а говорить всерьез – долго еще никому не будет под силу: эпоха в развитии мировой науки и техники, в истории России, в истории развития (и деградации) личностей, индивидуумов. А художественная литература еще не скоро до изображения этого типа доберется – надо дорасти.
Мы собирались у Яншина в его вице-президентском кабинете АН СССР в течение года, наверное, раз тридцать (это – когда я там бывал), в составе человек двадцати, и ведь никто из нас, включая Яншина, не получал за эту работу ни копейки. Мы работали еще и дома, готовили тексты, проекты правительственных документов – решений-постановлений. Я пришел в комиссию, когда она уже работала вовсю, но, говорили мне, пришел вовремя. Думаю также, что ничего бы мы не сделали, не довели бы до конца, если бы не те, кто обычно называется техническими работниками, а на самом деле это работники ведущие, поскольку без них дело никак не могло двигаться. Если на заседание не являлся кто-то из академиков – можно было обойтись и без них, Яншин, и тот мог поручить кому-то провести очередную встречу, но если не было Наташи Юриной, Люды Зиликиной**, Вячеслава Чеснокова – то и сама встреча получалась ради встречи. Это они были организаторами, они вели протоколы, редактировали и подготавливали тексты комиссии (девять объемистых томов), переписывались с республиками, в которых возникали организации и движения, подобные нашему, днем и ночью обзванивали разных лиц, собирали подписи, печатали на машинке и за свой (очень бледный) счет нанимали машинисток: стеснялись просить деньги на благое дело, все ведь работали бесплатно. И еще я думаю, все мы не ошибались, – настолько очевидной была наша задача. Те материалы, которые представляли нам наши оппоненты, не выдерживали никакой критики, то и дело в них фальсифицировались факты.
Нам казалось – вот разоблачим эту фальсификацию, и общество будет разумнее. Мы не знали, что общество идет ко всеобщей фальсификации, меняя одну, большевистскую, на другую, хаотическую, специфику. Большевизм умел создать, пусть и ложную, но цель, надежду. Когда цель и надежда рушились, он сводил их к умозаключению о том, что завтра не будет хуже, чем сегодня. Нынче движение одно – к хаосу. Хаос же – это коррупция и мафиозность.
Не обходилось дело и без того, чтобы кто-то не пытался воздействовать на комиссию, вход-то на все ее заседания был свободным. Была и борьба за влияние на Яншина, один из таких резидентов, некто Б., был ясен едва ли не всем нам.
Но, в общем-то, никому не удалось изменить направление работы комиссии. А ведь рядом с нами работали: Институт водных и экологических (современное название!) проблем, журнал “Водные ресурсы”, научный совет по комплексному изучению проблем Каспийского моря – все эти организации возглавлял член-корреспондент Г.В. Воропаев. На переброску работал и журнал “Гидротехника и мелиорация”, ну и, конечно, самое мощное учреждение – Министерство мелиорации и водного хозяйства (позже Минводстрой – Водстрой), которые бились до последнего.
Удивительно: сначала, может быть, с некоторыми сомнениями, а затем и без малейших сомнений люди втягиваются в совершенно очевидные авантюры, и авантюра становится для них средой обитания, источником существования и единственной перспективой на будущее. На будущее не только самих себя, но и детей, и внуков. В коммунистическое строительство сколько было втянуто стран? В каждой находилось столько, сколько нужно, сторонников и инициативных исполнителей. А мы удивлялись Минводхозу?! Будучи все исполнителями значительно большей по масштабам коммунистической авантюры?! Вообще-то это еще хорошо, что удивлялись, хотя бы по частностям, если уже не по целому, которым был коммунизм. Здесь и собака зарыта: коммунизм отучил людей различать “можно” и “нельзя”, авантюру и разумную деятельность.
И вот уже не имеет значения, что данные проектов, что сама их методика, смысл и содержание – все-все сфальсифицировано, если под проект уже отпущены деньги. Других вариантов тут и быть не может, другие – это уже нечто невероятное и предательское по отношению к “общим интересам”. Почему, в самом деле, эти интересы не общие, если в штатах того же Минводхоза числится почти два миллиона человек, “трудится” более 150 “научных” и “проектно-исследовательских” институтов? Если строительные конторы выполняют заказы “самой” оборонки? Если начальники облводхозов уже смещают и назначают секретарей обкомов и председателей облисполкомов? Если сам Рашидов помимо всего прочего лидерствует в водохозяйственной мафии Средней Азии (да и всего СССР?) и уверен, что судьба Арала в его руках, что Арал – это тот садовый участок, ежегодный урожай с которого составит для него лично миллионы, а то и миллиарды рублей? И славу великого преобразователя природы тоже доставят? Ну, а свои законы, свои тюрьмы, сверху донизу свой аппарат у него уже есть.
Известен ведь анекдот Насреддина о том, что некий умный человек за большие деньги взял на себя обязательство перед ханом – за сорок лет научить осла говорить. Если не научит – голова с плеч. Человек этот рассуждал так: за сорок лет кто-нибудь да умрет – либо он сам, либо хан, либо осел, а деньги он получает сегодня.
