Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного
Череповец встречает заревом огней. Звенят трамваи. Мы не слышали их от самого Архангельска. Нас приветливо приняли в одной из гостиниц. Здесь уютно обставленные номера, горячий душ, и если вам надо постирать белье, вы оставляете его утром с запиской, а на другой день получаете готовым.
Перед минувшей войной в Череповце было 35 тысяч жителей, сейчас — около 100 тысяч. Город продолжает быстро расти, кварталы многоэтажных жилых домов буквально на глазах пристраиваются один к другому, как в мультипликационном фильме.
Разумеется, это неспроста, для такого роста нужны особые дрожжи. Читатель, конечно, уже догадывается, о чем разговор. Да, конечно: рассказ о современном Череповце надо начинать с Череповецкого металлургического завода. Ему-то в первую очередь и обязан город своим подъемом.
С утра едем на завод. Он расположен на некотором отдалении от города, к нему ведут трамвайные и автобусные маршруты. Первое, чем поражает этот гигантский индустриальный комплекс (только группа одних подсобных цехов стоит большого машиностроительного завода), — это даже не его величина, а превосходная рациональная планировка, гармоничная правильность контуров производственных сооружений, по-своему красивых, несмотря на всю свою громоздкость.
Небольшие здания цеховых контор с бытовыми помещениями, лабораторий, технических отделов изящны, как загородные особняки. На всей территории — асфальт, бетон, ровненькие бетонные бровки проезжих путей, девственно чистые газоны, нигде не помятые, несмотря на отсутствие заграждений и надписей, грозящих штрафом, молодые деревца с трепещущей нежной листвой, и цветники, чудесные, заботливо обработанные, как в образцовом городском сквере. Не верится, что это металлургический завод.
И действительно, Череповецкий завод во многом отличается от других предприятий черной металлургии. Прежде всего своей молодостью. Его первая доменная печь вступила в строй в августе 1955 года. Завод строился с учетом всех достижений современной техники. Во многом череповецкие металлурги и строители прокладывали новые пути. Сборка доменных печей крупными блоками еще и теперь считается передовым методом монтажа, а между тем она уже применялась на строительстве второй череповецкой домны в 1955 году.
Удивительная чистота на территории череповецкого металлургического гиганта в большой степени объясняется тем, что у его доменного цеха нет шихтного двора — одного из главных рассадников пыли и грязи на старых заводах. Руда приходит на завод в обогащенном состоянии, в виде концентрата с 60-процентным содержанием железа. Прежде чем загрузить в домну, его обрабатывают на агломерационной фабрике, превращая в офлюсованный агломерат. Охлажденный в огромном чашевом охладителе — это тоже новинка металлургической техники, — агломерат подается в доменную печь не в железных вагонах по громоздкой железнодорожной эстакаде, а при помощи обычных транспортеров. Все эти процессы максимально автоматизированы с применением дистанционного управления. Удивительно ли, что череповецкие домны выдают чугун исключительно высокого качества и работают на самом передовом технологическом режиме, имея самое высокое давление дутья, самые высокие температуры и самый низкий расход кокса.
На вершине современной техники находится и коксохимический цех. Уголь поступает сюда, пройдя через углеобогатительную фабрику, на которой всеми механизмами управляет один человек. Регулирование работы коксовых печей, их загрузка и разгрузка — все это происходит автоматически. Внедряется безводное охлаждение кокса, дающее большие выгоды по сравнению с обычным мокрым тушением.
В мартеновском цехе первая его печь дала 700 плавок без капитального ремонта и была остановлена только потому, что этого требовали интересы координации производства, а то могла бы и дальше плавить сталь. А вторая печь вплотную подошла к мировому рекорду продолжительности работы и имеет все данные, чтобы его перекрыть. Здесь в грозном грохочущем мире наполненных сталью ковшей, вагонов с шихтой, загрузочных механизмов, ярких отсветов пламени, рвущегося из громадных печей, все совершается в четком размеренном ритме, настолько наглядном, что в грохоте чудится музыка, управляющая движениями людей и машин.
В заключение нашей экскурсии по заводу мы беседуем с начальником технического отдела С. Н. Богопольским. Свой рассказ он начал так:
— Молодые инженеры, придя с вузовской скамьи на производство, нередко убеждаются в том, что в учебниках сказано одно, а на практике происходит совсем другое. Организуя работу нашего завода, мы стараемся не давать материала для подобных открытий: здесь все должно происходить именно так, как учит современная металлургическая наука. Мы не ограничиваемся задачей выдать как можно больше металла в короткий отрезок времени; мы заботимся и о том, чтобы печь дала максимальное количество металла за все время своей службы, в соответствии с точным технико-экономическим расчетом.
Он говорит о заводе, а перед нами постепенно раскрывается характер самого этого человека, немолодого, но без седины в чуть редеющих темных волосах, со спокойно-медлительными, будто бы усталыми манерами и бесстрастными интонациями, выражающими убежденность знатока: «нравится вам это или нет, но это так». Узнав, что мы не специалисты, беседу с нами он начал без воодушевления. Но предмет увлек его, и вот уже его отточенная речь засверкала блестками остроумия, усталые темно-карие глаза за роговыми очками заблестели. Мы просим рассказать, как оправдало себя сооружение крупного металлургического завода в этом районе страны.
— …Ведь вокруг избрания Череповца, как центра северо-западной металлургии, велось немало дискуссий в свое время…
— Дискуссии продолжались и не в свое время, — дополняет С. Н. Богопольский, — когда завод был уже построен и давал чугун. Но как можно говорить о родившемся ребенке, что, мол, не надо бы его? Скажу не для печати, у нас эти дискуссии кое-кому стоили инфаркта. Но разговоры об ошибочности сооружения завода, столь неприятные для нас, сыграли известную положительную роль. Мы все любим свой завод — и рабочие, и мастера, и инженеры. Упрек в нерентабельности поднял весь коллектив на горячую, можно сказать, ожесточенную борьбу за экономические показатели, за экономичность каждой операции. Себестоимость нашей продукции действительно пока еще высока. Коллеги с Юга и Урала упражняют на нас свое остроумие — говорят, что наш чугун ценится на вес золота… Это естественно: ведь из всего потребного нам сырья только известняк можно взять поблизости, а остальное возим издалека: руду с Кольского полуострова, уголь из Воркуты. Но что делать, при использовании печорских углей и кольских руд дальние перевозки неизбежны.
— А удачно ли выбран Череповец как место встречи этих перевозок?
— Неглупые люди с линейкой в руках считали, прикидывали и пришли к выводу, что возить сырье в Череповец не дороже, чем, скажем, под Ленинград. Конечно, если бы завод был построен под Ленинградом, то сократились бы перевозки металла, в котором нуждается его промышленность. Но дело не в одних перевозках. Ленинград и без того достаточно мощный и компактный промышленный узел. А огромный район северо-запада России так и не получил бы толчка к развитию своей промышленности.
В самом деле, промышленное развитие давно стало острой необходимостью во всей широкой полосе между Белым озером и озером Ильмень, где население довольно густо, а сельское хозяйство поставлено природой в определенные рамки.
— Но успокаиваться на том, что наш металл дорог, никто нам не позволит, и мы сами не хотим, — продолжает ученый-металлург. — Выход из положения совершенно ясен: главным должна быть не выплавка чугуна, а получение стали и проката. В этом единственная основа рентабельности для завода, удаленного от сырьевых баз. Эта задача отражена в новом пересмотренном проектном задании — завод ведь еще продолжает строиться. Расширяется мартеновский цех, строятся мощные прокатные станы, а потом, вероятно, мы обрастем целым комплексом взаимозависимых предприятий, потребляющих наш металл, обслуживающих наши потребности, нужды города и так далее. По семилетнему плану намечено строительство метизного завода. Говорят, что он будет крупнейшим в Союзе. Таково наше будущее. Вот пустим новые прокатные цехи… Вы их видели?
— Нет, мы были только в действующих цехах.
— Как? Значит, вы ничего не видели. Пойдемте!
Рабочий день был уже окончен, но какое это имело значение для человека, который влюблен в свой завод и хочет, чтобы люди знали о нем! Мы идем — нет, сначала едем, расстояния на заводе велики — в район прокатных цехов. Заходим взглянуть еще раз на недавно введенный в действие мощный обжимной стан — блюминг, один из крупнейших и наиболее совершенных в нашей стране, действующий автоматически на всем протяжении своего технологического потока. А вот огромный цех, где сейчас монтируется гигантский листопрокатный стан. В нем три пролета длиной по 600 метров: таким образом, общая длина листопрокатного потока, протянувшегося зигзагом на все три пролета, составит 1800 метров, почти два километра! А далее — цех сортового проката, он еще строится, вокруг него еще зияют котлованы, но для С. Н. Богопольского цех уже населен могучими агрегатами, и он указывает нам:
