KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Джонатан Литтел - Хомские тетради. Записки о сирийской войне

Джонатан Литтел - Хомские тетради. Записки о сирийской войне

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джонатан Литтел, "Хомские тетради. Записки о сирийской войне" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Квартал смешанный, здесь живут и христиане. «Христиане — наши братья». А дальше — метрах в ста — квартал алавитов. И там есть блокпосты shabbiha.

Биляль 3. Служил в спецвойсках. Совсем мальчишка, даже борода еще не растет, а усы едва намечаются. Был командирован в Хомс для участия в репрессиях: «Я не стрелял в людей, я стрелял в воздух». Он видел, как один солдат отказался вести огонь и пытался объяснить: «Ведь там же мирные люди», и свои его ранили в ногу. Но не убили.

Женщина в никабе: «На этой улице в каждом доме есть мученики. Мы так живем уже год. И когда только это кончится? По улице спокойно не пройдешь». Голос пронзительный, плаксивый. Одета хорошо, пальто дорогое, но лицо закрыто, видны только глаза: «Здесь живет рабочий люд, но на зарплату теперь не прокормишься. Без гуманитарной помощи не проживешь. Расскажите про нас всем!»

На улице, напротив частной больницы, стоит очередь за мазутом: на земле — цепочка из выстроившихся друг за другом нескольких десятков канистр.


Посещение частной больницы Баб-Сбаа. На четвертом этаже на дверях и окнах следы от пуль: это стреляют из крепости. Из персонала остаются семеро санитаров и санитарок, один врач скорой помощи, два гинеколога и один анестезиолог.

Пациентов больше не берут, во всяком случае, не оставляют у себя из страха, что их могут ранить снайперы. Оказывают только неотложную помощь и разрешают больному остаться не более чем на один день. Койки пустуют, все объяснения нам дают медсестры: они в покрывалах, но лица открыты.

Кто-то из молодых активистов снимает наш разговор на видео, это немного раздражает, но он клянется, что записывает для себя лично.

Прикрыть стены больницы мешками с песком нельзя: служба безопасности регулярно устраивает рейды. И если они увидят мешки, то могут заподозрить, что здесь прячут активистов или бойцов САС. Они приходили сюда уже восемь раз, в последний — две недели назад. А три месяца назад арестовали врача, который делал анализы крови, и обвинили его в том, что он лечит повстанцев. Он все отрицал, но его продержали целый месяц, пытали электротоком и поливали тело водой. Выйдя из застенков, он уехал из страны: бежал в Иорданию.

Ни врачи, ни сестры не соглашаются работать в таких условиях. Руководству больницы пришлось подписать обязательство не принимать пациентов на излечение вообще.

Раздается гулкий удар. Это из крепости стреляют по больнице. Все смеются.

С тех пор как Свободная армия закрепилась в квартале — это случилось дней двадцать назад, — снова стало возможно принимать раненых и больных. САС привозит кровь для переливания и присылает врачей, когда нужно. Однако те, кто работает в больнице, очень боятся настоящей армейской операции, с бронетехникой: против такой силы повстанцам не устоять.

Серьезные проблемы со снабжением. То же самое с врачами разной специализации: вокруг же блокпосты и КПП. В прошлую субботу к ним поступил мужчина, раненный в живот. Хирургу удалось его прооперировать, но понадобился специалист другого профиля. Он должен был прийти из соседнего квартала, однако Баб-Сбаа оказался блокирован подразделениями безопасности и попасть сюда не было никакой возможности. Персонал попытался перевезти пациента на машине в другой госпиталь, но сделать это не удалось. В конце концов он умер.


На улице суета вокруг грузовика, который привез мазут. Столпившись под сильным дождем вокруг машины, мужчины ожесточенно переругиваются. Хотя многие смеются, и непонятно: всерьез они ссорятся или нет. Очередь ведет себя дисциплинированно. Омар, которого снимает один из активистов, произносит короткую речь перед стоящими под дождем.


За весь день, вплоть до этого часа, у нас во рту не было ни крошки, и есть очень хочется. На главной улице, возле больницы, есть маленький магазинчик, где торгуют shish taouk, шашлыком из курицы, уже поджаренным. Однако, когда Омар обратился к продавцу, тот заявил, что все приготовленное уже заказано, и Омар стал уговаривать нас пойти поесть к его невесте: «Там все уже готово», — пообещал он.


У невесты Омара пришлось ждать[68]. Омар объявлен в розыск, за его голову обещано два миллиона. Я спрашиваю: «Два миллиона долларов или ливров?» — «Ливров». — «Ну, это копейки». Все смеются. Отец и пятеро братьев Омара тоже в розыске. Агенты безопасности вламывались к ним девять раз, все перебили и разграбили, квартира практически пустая. А раньше у него был магазин, он торговал кондиционерами. Магазин тоже порушили. Омару примерно лет двадцать пять.

К нам присоединяется мальчик, зовут Мухаммед, он — брат невесты Омара. Ему четырнадцать лет. Другому брату, Ияду, было двадцать четыре, его убили на прошлой неделе. Три пули. Мухаммед показывает куда: бок, плечо и нога. Ияд проходил со своей семьей неподалеку от кладбища, а в это время армейские подразделения собирались войти в квартал и открыли огонь.

Мухаммед с родителями и сестрой оставался дома. Друга Ияда тоже ранило. Ответить было некому, бойцов САС в квартале не было, и солдаты правительственных сил палили просто так. Ияд умер не сразу, родственники подобрали раненого и пытались унести. Им удалось дотащить его до госпиталя, но там помощь оказать не смогли, потому что в здание вошли солдаты. Оттуда, через заднюю дверь, его сумели перенести в квартиру по соседству. Потом пришел врач, но было уже слишком поздно. Похороны прошли в очень узком кругу — всего четыре человека. Вот тогда, боясь снайперов, они и проделали эту дыру в кладбищенской стене, через которую мы лазили.


Мальчик рассказывает все это спокойно, без видимого волнения, голос хрупкий, ломающийся, подростковый. Даже здесь, в натопленной комнате, он сидит в перчатках и шапке. Кожа на лице — желтая, непонятно почему.

Здесь же его младший, четырехлетний, брат Аамир. Мухаммед спрашивает у него: «Чего хочет народ?» Аамир тоненьким детским голоском отвечает: «Народ хочет падения режима!»

Мухаммед не посещает школу уже четыре месяца. Туда приходили военные и shabbiha и увели четверых детей. Учитель пытался протестовать, но ему пригрозили: «Не лезь туда, куда тебя не просят, и помалкивай!» Их было много. Мухаммед не знает, как зовут детей, которых арестовали, и что с ними стало. В тот момент школьники начали принимать участие в манифестациях, должно быть, на тех четверых кто-то донес.

Райед спрашивает у него: «А откуда ты знаешь, что это были shabbiha?» — «У них были длинные бороды и обритые головы». Как подтвердил Райед, такая внешность — типичный look для shabbiha. Look алавитских бандитов.

В конце концов становится ясно, что вернуться в Халдию сегодня мы не сможем. Ночевать мы будем в Сафсафи, в старом городе, недалеко от постов Свободной армии. Проблема только с нашими вещами. Надо было взять их с собой, но нас никто не предупредил. Водитель, который мог бы их привезти, занят.


16 часов, а мы еще не ели. В моем состоянии это не очень хорошо. Час назад Омар говорил: «Wallah, все уже готово, все готово», я напоминаю ему об этом. Абу Биляль шутит: «Информация — это его профессия. Поэтому он не может не врать». Общий хохот.

Разговор о джихаде. Ребята считают, что объявлять его не следует: это только усугубит кризис, сделает его международным. В него включатся Саудовская Аравия, Иран и другие страны. В страну потянутся разные группы иностранных волонтеров, и революция перестанет быть делом сирийского народа. Мы объясняем: «Именно в этом мы и пытались убедить Абдерразака Тласса. Но он не слушает, не хочет этого понять».

Райед: «Вы более здраво мыслите, чем военные». Здесь хотят, чтобы в конфликт вмешался НАТО.

В 16.30 наконец-то можно поесть. К этому времени по явился отец Мухаммеда и сел за стол вместе с нами: достойного вида господин с грустными глазами, с белыми усами и шевелюрой. Еда, которой мы, вопреки заверениям Омара, дожидались так долго, оказалась великолепна: курица под соусом, булгур с мясом, соус из белых бобов, которым предлагается поливать булгур, белая редиска, зеленый лук, оливки.

* * *

После обеда нас отводят обратно к активистам Сафсафи, в старый Хомс. Нашелся боец САС, у которого есть машина, и вот мы едем по центральной улице. В глубине виднеется изрешеченная пулями мечеть, которую они хотят нам показать. Уже стемнело, и стены мечети приходится освещать автомобильными фарами. Чуть выше, справа, засел снайпер; сопровождающий нас боец, встав на углу, кричит во все горло: «Ну, сволочь, давай, стреляй!» Но, несмотря на все его старания и оскорбления, снайпер себя не выдает. Мы отъезжаем и сворачиваем на ведущую вниз перпендикулярную улицу, прямую и длинную, и наш водитель, выключив фары, жмет на акселератор. Улица узкая, а мы несемся на огромной скорости. Сидящий рядом парень тихо шепчет: «Bismillahi er-rahman er-rahim», а мы тем временем стрелой проносимся через широкий проспект, почти невидимый в серых сумерках, и вонзаемся в переулок напротив, где наш лихач резко тормозит и зажигает фары. Мы остановились буквально в двух метрах от стены какой-то мечети, прямо перед нами — столб, обвешанный автомобильными шинами. «Это для тех, кто не сумеет вовремя затормозить». Общий взрыв хохота.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*