Мэтт Ридли - Эволюция всего
Нет сомнений, что свободная торговля полезнее для экономики и общественной жизни, чем строгий правительственный контроль. Список примеров продолжает удлиняться. Вспомним историю Швеции. Вопреки общепринятому мнению, Швеция стала благополучной страной не в результате того, что правительство обеспечило развитие демократического общества. После либерализации феодальной экономики и перехода к свободной торговле в 1860-х гг. в стране начался быстрый расцвет предпринимательства, который продолжался 50 лет и привел к появлению многих крупных компаний, включая Volvo и Ericsson. А когда в 1970-х гг. в экономике расширился государственный сектор, произошло обесценивание национальной валюты, стагнация и замедление темпов развития, что в 1992 г. завершилось глубоким экономическим кризисом и быстрым снижением рейтинга государства на мировом уровне. Сокращение налогов, приватизация образования и либерализация частной медицины в 2000-х гг. способствовали новому подъему экономики.
Утверждение, что свободная торговля обеспечивает более высокий уровень благосостояния, чем государственное планирование, конечно же, не означает, что нужно полностью отказаться от идеи государства. Важнейшая роль государства заключается в сохранении мира, соблюдении законодательства и помощи тем, кто нуждается в помощи. Но это совсем не одно и то же, что планирование и регуляция экономической деятельности. Аналогичным образом, при всех своих замечательных качествах, торговля не лишена недостатков. Например, она стимулирует бессмысленное и вредное расточительство, отчасти по той причине, что подает сигнал к избыточному потреблению.
Важнейшая черта торговли и ее отличие от социалистического планирования заключаются в децентрализации. Экономике не требуется центральное руководство, которое сообщало бы, сколько нужно произвести шерстяных пальто, компьютеров или кофейных чашек. Когда кто-нибудь пытается сделать нечто подобное, начинается полный беспорядок. Или получается как в Северной Корее. Свободное падение или рост цен в условиях конкуренции обеспечивают приближение цены к себестоимости продукции, поскольку спрос соответствует предложению. Поставщики сосредоточивают внимание на наиболее ценных в данный момент продуктах, что снижает цену и удовлетворяет растущий спрос. Эта система подчиняется решениям миллионов отдельных потребителей.
И в этом смысле рост благосостояния происходит естественным путем, безо всякого давления сверху. Разделение труда возникло в обществе спонтанно и эволюционировало. Его стимулом является наша природная склонность к обмену. Как говорил Смит, человеку «свойственно заключать сделки, торговать и обменивать одну вещь на другую», что не свойственно другим животным: «Никто не видел собаку, которая осуществляет справедливый обмен костями с другой собакой». Так что именно стимуляция этого человеческого свойства является условием роста благосостояния. Роль государства заключается в том, чтобы обеспечивать осуществление этого процесса, а не в том, чтобы им управлять.
Главная проблема командно-управленческой системы будь она фашистской, коммунистической или капиталистической, заключается в распределении знаний. Как отмечали сторонники свободной экономики от Фредерика Бастиа[24] до Фридриха Хайека, для организации человеческого общества требуется невероятный объем знаний, который не может уместиться в голове одного человека. Однако человеческое общество тем не менее организованно. В 1850 г. в труде «Экономические гармонии» Бастиа писал, что невозможно даже представить себе, как накормить Париж, в котором живет множество людей, обладающих множеством разных вкусов. Однако это происходит ежедневно, рутинным образом (с тех пор население Парижа значительно увеличилось, а вкусы в еде стали еще более разнообразными). Здесь просматривается параллель с эволюцией. Обеспечение жителей Парижа провизией и эволюция человеческого глаза – одинаково сложные проявления упорядоченности. Но ни в одном, ни в другом случае не существует никакого «мозгового центра». Знание распределено между миллионами людей (или множеством генов). Оно децентрализовано. Как и во многих случаях, Смит пришел к этому выводу первым. В «Богатстве народов» он писал: «Государь совершенно освобождается от обязанности, при выполнении которой он всегда будет подвергаться бесчисленным обманам и надлежащее выполнение которой недоступно никакой человеческой мудрости и знанию, от обязанности руководить трудом частных лиц и направлять его к занятиям, более соответствующим интересам общества».
Невидимая рукаДецентрализованный процесс упорядочивания и усложнения – суть эволюционной идеи, высказанной Адамом Смитом в 1776 г. В знаменитой метафоре Смит вводит в действие невидимую направляющую руку. Он пишет: каждый человек «имеет лишь собственный интерес, и, осуществляя производство таким образом, чтобы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения». Но когда Смит писал «Богатство народов», почти не существовало доказательств его основного тезиса о том, что обмен товарами и услугами способствует всеобщему благосостоянию. До конца XVIII в. значительная часть производимых материальных ценностей присваивалась тем или иным образом, и нигде в мире не существовало ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего государство, поддерживающее свободную рыночную экономику.
Однако в течение нескольких десятилетий после публикации книги в Великобритании (а позже – в значительной части Европы и в Северной Америке) начала разворачиваться картина невероятного подъема жизненных стандартов и ослабления неравенства и насилия – в значительной степени благодаря частичному и постепенному переходу к реализации идей Смита. Скептики могут заметить, что источником роста благосостояния империи были накопленные хищническим путем материальные ценности, но это заявление бессмысленно. Как четко подметил Смит, колонии в основном высасывали средства и служили в качестве военного развлечения. И скопление огромного капитала не может объяснить невероятный масштаб подъема жизненных стандартов. Макклоски отмечает, что за 200 лет «великого обогащения» средний доход жителей Великобритании вырос от 3 до 100 долларов в день в реальных деньгах. Это не может быть результатом накопления капитала, вот почему она (и я с ней согласен) отказывается использовать обманчивое марксистское слово «капитализм» для описания свободного рынка. Это совершенно разные вещи.
Идеи Адама Смита не являются образцовыми. Он допустил множество ошибок, включая нескладную трудовую теорию стоимости. Он не понял развитого экономистом Давидом Рикардо принципа сравнительного преимущества, который объясняет, почему любая страна (или человек), которая все производит хуже, чем ее торговый партнер, все-таки будет востребована для производства каких-то товаров. Но его главная идея о том, что практически все, что мы видим вокруг себя (говоря словами философа Адама Фергюсона), является результатом человеческой деятельности, но не человеческого планирования, до сегодняшнего дня остается верной и не до конца оцененной. Это относится к языку, морали и экономике. Экономика по Адаму Смиту – процесс обмена и специализации среди простых людей. Это эволюционное явление.
Сокращение доходов?Важная вещь, которую не осознали Смит и Рикардо, а также Роберт Мальтус, Джон Стюарт Милль и другие британские политические экономисты того времени, заключалась в том, что они жили в эпоху промышленной революции. Они не понимали, что находятся на «пороге самого сильного когда-либо виденного экономического прогресса», как заметил Йозеф Шумпетер в следующем столетии: «Широчайшие возможности воплощались в жизнь на их глазах. Но они не видели ничего, кроме судорожных и все менее успешных попыток экономики отвоевать свой хлеб насущный». Дело в том, что ими владела идея о сокращающихся доходах. Например, Рикардо наблюдал битву местных фермеров за урожай в неудачные 1810-е гг. и соглашался со своим другом Мальтусом, что урожай кукурузы не растет, поскольку лучшие земли уже заняты и обработка краевых участков даст еще меньший урожай. Так что теория Смита о разделении труда и теория Рикардо о сравнительных преимуществах помогали лишь до определенной степени. Это были лишь более эффективные способы извлечения прибыли из ограниченных систем. Даже начавшийся в 1830-х гг. невероятный рост жизненных стандартов Милль рассматривал лишь как временную удачу. Сокращение доходов должно было вернуть все назад. В Великой депрессии 1930-х и 1940-х гг. Джон Мейнард Кейнс и Элвин Хансен[25] увидели предел роста общественного благосостояния. Как только сократились военные расходы, потребление автомобилей и электричества перестало расти, а прибыль с капитала упала, и мир оказался перед лицом хронической безработицы. Вторая мировая война закончилась стагнацией и нищетой. Затем в 1970-х и в 2010-х гг. вновь слышались голоса, утверждавшие, что следует произвести раздел существующего общественного достояния, а не ждать повышения жизненных стандартов. Идея неизбежной стагнации находит своих поклонников в каждом поколении.
