Максим Кронгауз - Русский язык на грани нервного срыва
Тем не менее основной проблемой для иностранцев остается выбор слова в начале общения. Большинство русских обращений эмоционально окрашены и не могут использоваться в нейтральной ситуации. Увы, действительно нейтрального обращения в русском языке нет. И на улице приходится начинать общение с вежливых формул: Простите! или Извините!, а в менее церемонных ситуация и с возгласа Эй!.
Зато особую роль в общении порусски играют личные имена. Можно даже сформулировать основное правило русского речевого этикета: «Если ты знаешь имя собеседника, используй его». В течение беседы мы повторяем имена друг друга несколько раз, как бы поддерживая ее, делая нашу речь более адресной и контактной. Интересно, что, например, японцев это скорее пугает, поскольку в японском общении личные имена избегаются, слишком уж интимное это дело. Редко используют имена и финны, и некоторые другие народы.
Подтверждением важности обращения по имени в русском речевом этикете, и прежде всего подтверждением осознания этого факта, стали видеоконференции президента России В. В. Путина, в частности проведенная в 2003 году. В различных населенных пунктах России были установлены телекамеры, и граждане России с помощью журналиста могли задать президенту вопрос и тут же в прямом эфире получить видеоответ. Перед тем, как предоставить слово, журналисты просили задающих вопрос представиться. Естественно, что люди представляли себя в зависимости от возраста либо по имени отчеству, либо по имени. Свой ответ президент, как правило, начинал с уже известного ему личного именного обращения. Более того, в процессе разговора с пожилым человеком, ветераном войны, В. В. Путин повторил обращение несколько раз, что подчеркивало, повидимому, его уважение и персональную направленность его речи. Таким образом, осознание важности обращения по имени (теми, кто готовил видеоконференцию) привело к приданию ему статуса официального речевого этикета (обязательное самопредставление задающих вопрос, правда, вследствие вопроса журналиста, и обязательное использование обращения в речи президента).
У каждого из нас огромное количество имен, если сложить все сочетания имени, отчества и фамилии, а также всевозможные уменьшительные и ласкательные имена. Такого обилия вариантов нет в других языках, и мало кто из иностранцев способен понять несочетаемую в теории комбинацию типа Людочка Ивановна, распространенную в медицинских учреждениях и школах, где отчество выражает уважение, а уменьшительное имя – эмоциональную теплоту. С помощью имени можно выразить очень много разнообразных чувств, но обращение по имени будет также и самым нейтральным. Именно поэтому, вступая в общение, мы прежде всего стремимся узнать имена собеседников.
Речевой этикет меняется на наших глазах, и это касается как раз наиболее нейтральных обращений. За последние два десятка лет заметно сузилась сфера использования имен-отчеств. Отчество практически исчезло из тех сфер общения, которые наиболее подвержены иностранному влиянию, то есть из бизнеса (в политике мы имеем причудливую смесь нового бизнес-этикета и старого советского). Новый речевой этикет во многих деловых коллективах подразумевает обращение только по имени, в том числе и к начальнику, и к деловому партнеру, то есть в тех ситуациях, где ранее нейтральным было обращение по имени-отчеству.
Такая, казалось бы, точечная замена приводит к значительной перестройке системы личных имен. В русском языке личные имена можно разделить на два класса. Первый класс составляют имена, для которых при самостоятельном употреблении (то есть без отчества и без фамилии) наиболее нейтральным вариантом является полное имя. К этому классу относятся такие мужские имена, как Андрей, Антон, Максим, Никита и т. д., и такие женские, как Вера, Лариса, Марина, Нина и т. д. С некоторым огрублением можно сказать, что у них вообще отсутствуют уменьшительные имена, а есть только прагматически маркированные варианты (ласкательные и др.). Так, меня обычно называют просто Максим, и только в особых ситуациях (чаще всего в детстве) я слышал Максимка, Максимушка, Максик. Кстати, если к телефону зовут Макса, я, еще не взяв трубку, понимаю, что звонит кто-то из моей студенческой или даже школьной юности.
Ко второму классу относятся личные имена, чьи полные варианты раньше самостоятельно не употреблялись, по крайней мере в функции обращения. При самостоятельном употреблении используются соответствующие краткие имена. К этому классу относятся такие мужские имена, как Александр (соответствующие краткие – Саша или Шура, возможно и Алик), Владимир (Володя), Дмитрий (Дима или Митя), Евгений (Женя), Михаил (Миша) и др., и такие женские, как Анна (Аня), Екатерина (Катя), Елена (Лена), Мария (Маша или устар. Маруся), Надежда (Надя) и др.
Еще пятнадцать лет назад невозможно было вообразить себе ситуацию, что человека без всякой иронии в разговоре назовут Александром или Константином, и сам он будет так представляться при знакомстве. Это было бы претенциозно, чопорно и даже жеманно. Подобные имена использовались только вместе с отчествами (или уж совсем в особых случаях типа «строгого родительского»: Владимир, ты до сих пор не сделал уроки!).
Однако все изменилось. И сегодня старый этикет фактически разрушен. В тех ситуациях, где раньше было принято называть собеседника по имени-отчеству, а теперь только по имени, такие краткие имена, как Маша или Володя, воспринимаются все-таки как чрезмерно контактные (интимные, фамильярные и т. п.), и вместо них используются Мария и Владимир, что раньше было недопустимо. Именно так все чаще представляются и незнакомым людям. Вот и превратилась Мария Михайловна в просто Марию.
Интересное смешение двух систем имеет место в ряде телевизионных программ. Когда приглашенный в студию гость имеет высокий социальный статус, ведущий обращается к нему по имени-отчеству. Однако для представления и называния его в речи, обращенной к зрителям, используется имя без отчества, правда вместе с фамилией. По старой традиции, гостя следовало все же представлять, используя отчество. Таким образом, складывается новый публичный этикет.
Изменения речевого этикета относятся, пожалуй, к самым неосознаваемым в языке. Появление новых слов отмечают все – кто с возмущением, кто с любопытством. Речевой этикет, в отличие от слов, практически нигде не фиксируется. И сегодня люди так привыкли к новому этикету, что уверены в том, что он существовал всегда. Те, кто вырос после перестройки, воспринимают его как норму, те же, кто постарше, если и морщатся при таких обращениях, то не всегда понимают почему. Вот так мы и меняемся, даже не замечая этого.
Спокойной ночи и удачи!
В 60–70х годах в прессе время от времени попадались статьи о том, как портится русский язык. В качестве одного из основных примеров такой порчи постоянно приводилось фамильярное прощание «пока!», которое ни при каких условиях, ни в каком случае не должен употреблять культурный человек. Стоит ли говорить, что сегодня без «пока!» русский язык себе представить невозможно. Его используют и некультурные, и малокультурные, и вполне культурные люди. Короче, все.
У каждого времени свои пугала. Сегодня появилось еще более ужасное «покапока!». В первый раз я его услышал по телевизору, в телепередаче Сергея Шолохова «Тихий дом». Конечно, в русском языке встречается удвоение слов. Мы можем сказать «здравствуйте, здравствуйте!» или «до свидания, до свидания!», но произносим это в замедленном темпе и даже напевно. А тут меня поразил убыстренный темп речи, так что слышалось только «пкапка!». Конечно же, это «пкапка!» было только модной калькой с английского «byebye!», своего рода шуткой продвинутого журналиста. И казалось, за границы этой передачи оно не выйдет, так и останется авторской характеристикой. Тем не менее, сейчас я все чаще слышу эту формулу прощания, особенно в речи некоторых «гламурных» персонажей.
Под влиянием английского языка в русском появилось еще несколько вежливых формул. Наиболее прижилось, пожалуй, прощание «увидимся!». Многие вообще считают его исконно русским. Однако это не так. В русском такое слово, конечно, существовало, но оно никогда не завершало беседу. В отличие от английского «see you!», калькой которого оно является. В английском стандартность этого прощания обыгрывается в известном стишке See you later, alligator / In a while, crocodile, перевести которое на русский нет никакой возможности. Зато существует конгениальный этому стишок, обыгрывающий русские стандарты вежливости: «Как живете, караси? / Ничего живем, мерси!» А совсем недавно по аналогии с «увидимся!» начало использоваться и шутливое телефонное «услышимся!». Впрочем, пока оно звучит несколько экзотично. В связи с этим меня беспокоит, не появится ли в эпистолярном жанре прощание «упишемся!». Кто знает!
