Сергей Кургинян - Суть времени. Цикл передач. № 31-41
А, главное, сам-то ты каков? Ты-то что сделал? Тебе-то какой отведён исторический срок?
И ничего — кроме жалкого, постыдного поражения. Кроме того, что что-то там пригрёб к себе ручонками — и кушаешь, кушаешь, кушаешь, лижешь, лижешь, лижешь, сосёшь, сосёшь, сосёшь эту кость, уже обглоданную кость капитализма…. Действуешь, как его маленькая-маленькая шавочка…. И всё. И ничего нет. А завтра и это кончится. И что же будет? Боже мой!..
И тогда шавочка превращается вдруг в обезумевшего волка, который хочет уподобиться волку другой эпохи. И говорит: «Да-да, я уподобляюсь — вот тот не читал, но знал, — и я не читаю, но знаю. Я тогда говорил, что тот плохой. А теперь я сам хочу быть таким плохим, как тот».
«Хочу быть как Ермилов», — говорит тем самым Минкин.
«Хочу, хочу!..» — он с этого начинает и этим кончает.
Ермилов — это был такой критик из советской эпохи. Как гласил известный анекдот, на двери его дачи было написано: «Злая собака». И кто-то приписал: «И беспринципная».
Так вот, смысл в этом — «хочу быть таким, таким вот отвязанным, рвущим на части, ненавидящим; только таким; и расписываюсь в этом в первых и последних строках сего письма».
Дальше открываю и читаю: «Сперва отвечу на вечный упрёк: мол, если человек передачу не видел (то есть он понимает уже, что говорит крамолу, он её сознательно говорит — С.К.)… не видел, то не имеет права называть ее дерьмом и даже думать так не имеет права. Я и дерьмо не пробовал, но уверен, что и на ощупь оно дерьмо, и на запах, и на вкус.»
Значит, он начинает нервничать, употреблять сильные выражения, потому что очень слабая логика… Но что он это «не пробовал» — это непонятно… ну, нюхал… а если не пробовал, не нюхал, не видел, то что? Ему о нём рассказывали? Что он имеет в виду? Он обязан зарегистрировать явление. А как театральный критик обязан его увидеть своими глазами. Он понимает, что то, что он говорит, стыдно. Но ему хочется именно так кривляться, потому что как-то ведь надо кривляться, как-то надо прикрыть ужас, который внутри. А ужас этот ого-го какой!..
«…В объяснениях по радио Сванидзе повторял свои аргументы: а) не уступаю поляну; б) сообщаю свое мнение, свою позицию.
Сообщает кому? Противникам? …А главное: сторонникам Сванидзе не нужны рассказы Сванидзе, они всё это уже знают, читали. (Так пусть бы рассказал что-нибудь новенькое. Раз они уже всё это „знают и читали“, то нашёл бы что-нибудь новенькое. — С.К.)
Зато поклонники противника в полном восторге. Они слышат подтверждение своей паранойи. А главное, видят свою победу (в телевизионном голосовании), видят унижение своего врага. Их даже не смущает та забавная деталь, что о русской истории с пеной у рта спорят два субъекта кавказской национальности».
То есть Минкин (Минкина видели когда-нибудь?) говорит о двух субъектах кавказской национальности… Потому что он обезумел. Он рехнулся от ненависти. Ему сказать уже нечего. Он ищет аргументы у подворотни. А вот это и есть то, ради чего я и хочу это обсуждать. Бог бы с ним, с Минкиным — невелика птица. Но ведь это некоторый класс ищет аргументы в подворотне, в последней подворотне, то есть в самом низу — в люмпене, где угодно еще. Вот эта элита понимает, что если она ещё сможет схватиться за что-нибудь массовое, — то за предельную низость.
Каждый из тех высоколобых, респектабельных, кому Минкин все это адресует, должен это прочитать и сказать: «Тьфу, вот это и есть то самое „г“, о котором так много говорит Минкин». Но Минкин это говорит, потому что он не для элиты это пишет.
Он пишет это, во-первых, потому что он обезумел, он уже политически — в Кащенко.
И, во-вторых, он пишет потому, что ищет связь с подворотней. Потому что нет никакой [другой] связи, — и тогда [нужна связь] хотя бы с подворотней. И плевать, что эта подворотня потом сделает с самим Минкиным, — сейчас надо ее разбудить.
Перед этим он говорит: «…дерьмо……привлекательно. Но не для всех. Мухи стремятся, а пчёлы — нет. А мух … больше, чем пчёл».
Это очень важная философия. [Она подразумевает, что] все, кто сейчас слушает эту передачу, — это мухи. А Минкин и подобные ему — это пчёлы. Это — расизм. Если раньше в тексте чуть-чуть присутствует расизм буквальный («кавказской национальности»), то ниже присутствует расизм ещё более опасный — тот самый классовый экстремизм, по поводу которого так сетовали недавно некие высокие должностные лица. Вот он — в чистом виде! — Это разделение людей на мух и пчёл. Это подготовка новой идеологемы. Конечно, абсолютно гностической, как мы все понимаем.
«— Но миллионы смотрят!
— Ну и что? Миллионы курят, миллионы пьют — это не даёт морального основания пропагандировать курево и пьянку. Зато даёт корыстное основание.
Наличие уродских проблем не означает, что надо пропагандировать уродов… предоставлять эфир».
Значит, если большинство народа поддерживает определённую позицию, то они уроды и им надо заткнуть рот. И всё это надо называть демократией! Вот это третий пункт позиции расизма. Чуете? Это всё не случайно.
Педофилия … (что если и её начать пропагандировать? А это хуже педофилии, [подразумевает автор]… — С.К.). … Поклонников Кургиняна так же невозможно переубедить, как невозможно переубедить педофила. Только кастрировать… (То есть расстрелять. «Поклонников Кургиняна … невозможно переубедить» — их можно только расстрелять. Или интернировать. — С.К.). Да и то желания могут остаться прежними, только задор пропадёт. (Убить, сжечь в топках… — С.К.). И ничего обидного для Сванидзе … нет. С напёрсточником играть нельзя…А зачем эта передача в эфире? — (Потому что это всё Кремль, [отвечает Минкин на свой вопрос]. Да, по-видимому, Кремль хочет социализма… Очень сильно… И потому… — С.К.) … зачем давать эфир уроду? Бешенство существует. Но бешеную собаку ни в какую радиостудию не приглашают. (То есть «её пристреливают» — вот до какой степени сошли с ума, испугались, потеряли рассудок, взбесились; вот что воет внутри, как только теряют поддержку, как только понимают, что время исчерпано; вот какой внутри лютый страх и ненависть — страх нечеловеческий. — С.К.)
Проигрыши Сванидзе (добавим: гарантированные проигрыши) не безобидны. Они погружают хороших людей в беспросветный пессимизм, им начинает казаться, что их 1 %.
А Сванидзе по радио продолжает (сам слышал) доказывать свою правоту, необходимость своего участия в этой передаче. И приводит пример: мол, не будь этой передачи — люди не узнали бы о деле Ходорковского. Или — не узнали бы, что думает Сванидзе об этом деле. Или — по федеральному телеканалу не прозвучало бы, что думает Сванидзе…
Все, кто хочет знать про дело Ходорковского — знают об этом много и давно. 90 процентов (или 99) голосующих не на стороне Сванидзе. Значит, он не просветил их, не убедил, напрасно старался.
Понимаете, это и есть такой вопль души, объясняющий, зачем всё это нужно. Все эти слова — «Мы слышим звуки одобренья не в сладком рокоте хвалы, а в диких криках озлобленья…» — это само по себе ничто… Вопрос заключается в том, что мы заставляем определённых людей снять маски, потерять контроль. И они начинают говорить правду. И вот смотрите на эту правду, она очень важна. Сказано было:
Псалтырь, псалом # 1: «Блажен муж, иже не идёт на совет нечестивых и не сидит в собрании развратителей».
И при чём тут этот псалом, господин Минкин? Это «блажен муж, который не идёт» в бордель, чтобы там совокупляться с женщинами лёгкого поведения и не идёт на пьяную оргию. Но любой пророк, если Вы ознакомитесь с вдруг ставшим Вас интересовать документом, шёл обязательно к язычникам. Шёл к тем, кто не верит ему, и там их переубеждал. Но, другое дело, что пророк-то мог их переубеждать, — «глаголом жги сердца людей» — а Вы никого переубедить не можете, потому что сами ни во что не верите, потому что исчерпаны.
И уж если автор Маяковского цитирует… [можно тоже процитировать в ответ]
Гримируют городу Круппы и Круппики
Грозящих бровей морщь,
а во рту
умерших слов разлагаются трупики,
только два живут, жирея —
«сволочь»
и еще какое-то,
кажется, «борщ».
И наблюдать, как два слова «живут, жирея», выползают и ползают по страницам газет, — очень интересно… Потому что это не просто политический анализ… И даже не просто психоанализ. Это экзистенциальный анализ. И это анализ политического будущего. Всё ещё не кончено, всё ещё только начинается.
Нести слово правды, сеять разумное-доброе-вечное — конечно, да. Но зачем в компании Кургиняна? (В компании, где проигрываешь — С.К.) Сванидзе, кажется, христианин, значит, понятно, с кого он должен брать пример. Разве Христос выступал дуэтом с идолопоклонниками?
А как Он выступал? Он вообще не выступал? Никогда ни с кем не спорил? И пророк Исайя не спорил? И вообще никто не спорил? Это называется, между прочим, прозелитизм. Не будешь ни с кем спорить, не будешь идти к язычникам, не будешь идти к кому-то ещё — останешься один. Будешь сидеть и заниматься извращёнными оргиями с самим собою у зеркала или на страницах газеты, что то же самое.
