Коррупция. Очень краткое введение - Холмс Лесли

В 1999 году некоторые развивающиеся страны пожаловались на то, что несправедливо при расчете ИВК концентрировать внимание на тех, кто берет взятки (сторона «спроса» на коррупцию), и игнорировать тех, кто взятки предлагает (сторона «предложения» коррупции). Тогда Transparency International ввела BPI (ИВД) – Индекс взяткодателей (Bribe Payers’ Index). Для этого бизнесменов (первоначально только в развивающихся странах) просили указать страны, компании которых в большей степени готовы для получения контрактов предлагать взятки. Такой индекс публикуется каждые 3–4 года, и сегодня в опрос уже включены бизнесмены из развитых и переходных стран.

ТАБЛИЦА 7

Сопоставление уровня восприятия коррупции с уровнем верховенства закона (Открытость правительства)

Примечание: Как в большинстве таблиц этой главы, страны были ранжированы в соответствии с их исходными значениями ИВК из-за того, что в ИВЗ входит меньшее количество стран. Это отмечено знаком =.

Этот индекс помогает оценить готовность фирм в этих странах к даче взяток. Поскольку индекс отражает в основном ситуацию только в крупнейших странах-экспортерах, то он включает не более чем тридцать стран. Результаты ИВД 2011 года представлены в табл. 8 (баллы начисляются от 1 до 10, более высокие баллы означают более низкую склонность к даче взяток).

Важно отметить, что в табл. 8, хотя рейтинг по индексу ИВД сильно коррелирует с рейтингом ИВК, разброс ИВД (равный 6,1–8,8) для включенных в него стран гораздо меньше.

ТАБЛИЦА 8

Индекс взяткодателей 2011 года

Тот факт, что фирмы западных стран, казалось бы, менее склонны к даче взяток, не должен вводить в заблуждение. Так, в последние годы некоторые крупные западные транснациональные корпорации были уличены в даче взяток или выплате откатов с целью получения выгодных международных контрактов и предоставления им ряда льгот (например, снижения налогов). К уже упоминавшимся ранее можно добавить такие компании, как, например, Halliburton, Hewlett-Packard, Pfizer.

Но подобное поведение корпораций порождает также и другие виды коррупции, более типичные для развитых, чем для развивающихся и переходных стран, поскольку высокопоставленные государственные чиновники развитых стран, зная, что «их» фирмы за рубежом платят взятки, закрывают на это глаза или даже пытаются покрывать такие действия. Ярким примером здесь может служить грандиозный политический скандал, связанный с продажей британским производителем оружия – компанией ВАЕ – своей продукции в Саудовскую Аравию (имеется в виду сделка Аль-Яммама).

Это весьма запутанное дело. Начнем с того, что эта сделка была самой большой торговой сделкой, когда-либо совершенной Великобританией. Далее, премьер-министр Великобритании Тони Блэр обвинялся в покрывательстве, после того как в 2006 году заблокировал расследование из соображений национальной безопасности. В 2010 году ВАЕ согласилась уплатить американским властям штраф в 400 миллионов долларов по договору о признании вины – это означало, что с нее снимут обвинение во взяточничестве (при этом она была признана виновной в фальсификации счетов и даче ложных показаний). Помимо этого штрафа, одного из самых больших за всю историю США, примерно в то же время этой компанией был выплачен еще один штраф, меньший, но тем не менее весьма значительный, британскому Управлению по борьбе с крупным мошенничеством. Тот факт, что ВАЕ не была признана виновной во взяточничестве, означает, что в дальнейшем она не будет включена Всемирным банком и другими международными организациями в черный список и сможет участвовать в заключении сделок, связанных с торговлей оружием.

Важным политическим фактором, который часто помогает объяснить коррупцию, является историческое наследие страны, о котором уже говорилось в главе 4. То, как страны обходятся с этим наследием, также может оказывать влияние на уровень коррупции. Многие государства после революции пытаются изменить действовавшие законы, касающиеся собственности, выборов, партийного финансирования, социального обеспечения, налогов и ряда других областей. Но ввиду сложности проблем, которые приходится решать этим странам, принятие нового законодательства часто откладывается на потом (законодательные лаги). В условиях, когда старые законы уже отменены, а новые либо еще не вступили в действие, либо еще несовершенны, коррупция, как правило, процветает.

Обратимся теперь к странам, переживающим военные конфликты. Во время конфликта страны часто подвергаются международным санкциям вплоть до полного эмбарго на экспорт и импорт тех или иных товаров. В подобной ситуации правительства этих стран подчас способствуют коррупции и поощряют кооперацию между государственными чиновниками и организованной преступностью для получения требуемых материальных и финансовых ресурсов. Примером может служить Сербия. В 1991 году на нее были наложены торговые санкции, которые были сняты в 1996 году. Как позже подтвердил Генеральный прокурор Сербии, экономика страны в этот период не могла бы функционировать без контрабанды, и хотя ею занимались в основном преступные группировки, власти также принимали в этом участие. Возникающие во время военных конфликтов схемы коррупционного поведения часто продолжают существовать и после их завершения.

Некоторые государства настолько недееспособны или неэффективны, что их называют «несостоявшими-ся» или «провальными» государствами (failed states). Это термин неудачен, потому что он может восприниматься в том смысле, что эти государства безнадежны (beyond redemption). В качестве альтернатив предлагались термины «проблемные» (troubled), «хрупкие» (disrupted) или «слабые» (fragile). Эти определения кажутся более подходящими, поскольку они подчеркивают наличие существенных проблем, но не характеризуют состояние государства как безнадежное.

Тем не менее надо отметить, что существует сильная корреляция между уровнем дееспособности государства и уровнем восприятия коррупции. Это можно увидеть по данным табл. 9, в которой приведены значения индекса ИВК и Рейтинг недееспособности государств (РНГ – Failed States Index (FSI)) за 2012 год. В 2014 году этот индекс был переименован из Failed States Index в Fragile States Index.

Еще одна политическая характеристика – это гендерный состав правительства. В небольшой, но весьма примечательной статье (2001) Дэвида Доллара, Раймонда Фишмана и Роберта Гэтти утверждается, что политические системы с высоким процентом женщин в политике, как правило, имеют более низкий уровень коррупции, чем те, в которых представительство женщин мало. Но этот тезис был оспорен Хунь-Ен Сунгом. С его точки зрения, уровень коррупции определяется не количеством женщин в политике, а общим уровнем развития демократии.

ТАБЛИЦА 9

Сопоставление уровня восприятия коррупции с уровнем недееспособности государства

Ранжирования для ИВК и РНГ разнонаправлены: чем ниже число ИВК, тем лучше, в РНГ – наоборот. То есть чем выше рейтинг по РНГ, тем менее дееспособно государство.

Большинство корреляций, о которых мы говорили в этой главе, относилось к ощущаемому (воспринимаемому) уровню коррупции, отражаемому в ИВК. Но, как указывает ведущий исследователь причин коррупции Дэниэл Трейсман, хотя корреляционные зависимости, приведенные в этом разделе (а также многие другие, такие, например, как связь между коррупцией и экспортом природных ископаемых), интересны и объясняют иногда до 90 % различий между странами, они тем не менее являются спорными [29]. По Трейсману, так как «оценка коррупции, основанная на опросах бизнесменов и граждан различных стран, в которых спрашивалось, ожидались ли от них взятки в недавнем прошлом, вряд ли коррелирует с любым из указанных факторов, если переменная „доход" является контролируемой переменной». Д. Трейсман предлагает использовать опросы, в большей степени привязанные к личному опыту респондентов. Но читатель помнит, что такие опросы, как правило, улавливают только коррупцию на низких уровнях, тогда как коррупция в высших эшелонах власти, оказывающая обычно более сильное влияние на общество, с большей вероятностью обнаруживается при опросах, выявляющих уровень восприятия коррупции.