Газета Завтра - Газета Завтра 795 (59 2009)
Классическая музыка сейчас не в ходу — всюду царит попса. Сегодня серьезным композиторам даже труднее, чем серьезным писателям, найти своих чутких внимателей: им нужны залы, оркестры, хоры, солисты, словом, все то, что стоит немалых денег, а государство почти целиком устранилось от этого. Во времена Моцарта-Бетховена условия для исполнения новой музыки обеспечивали богатые аристократы в обмен на наслаждение слушать ее и слыть просвещенными меломанами. Теперь — не то. Нынешним нуворишам, не имеющим ни воспитания, ни образования прежней знати, приученным потреблять все и вся, "продукты творчества" в том числе, требуются другие, более осязаемые и чувственные удовольствия, чем высокая музыка, тем паче музыка новая, еще не зарекомендовавшая себя как эталон. Даже вечера классической музыки сейчас все чаще становятся концертами известных легких пьес, будь то оркестровые, инструментальные или вокальные номера, которые исполняют знаковые артисты. И тон в этом, как всегда, задает Запад.
Только в России, пожалуй, еще живет подвижническое отношение к сочинению симфоний, концертов, сонат, ораторий и кантат. Немалую лепту в это дело внес и продолжает вносить Владимир Довгань, который, с одной стороны через своего прямого учителя, композитора Генриха Литинского, — наследник традиций школы Глиэра, Танеева и Петра Чайковского, а с другой — как духовный ученик одного из интереснейших композиторов второй половины XX века, музыкального символа русскости, Бориса Чайковского, — не чужд традиций Мясковского, а через него Римского-Корсакова.
Авторский вечер открыла "Музыка для контрабаса, фортепиано и хора", написанная в конце 2003 года и посвященная памяти епископа Новосибирского и Бердского Сергия. Сочинение построено так, что средний раздел — Поэма, Интерлюдия, Финал, где играют контрабас и фортепиано, обрамлен духовным пением. На вечере партию контрабаса исполнял заслуженный артист России Николай Горбунов, фортепиано — автор, а пение — Хор Третьяковской галереи под управлением Алексея Пузакова. Пение звучало в магнитофонной записи (Хор не смог уместиться в небольшом пространстве зала). Страстная, взволнованная, местами напряженная музыка, талантливо сыгранная дуэтом, окружена молитвенным пением. Так автор видит суть нашей жизни и нашего мироощущения.
Далее прозвучали две песни из вокального цикла "Песни странника", написанного в 1989 году на слова Юрия Лощица. Под аккомпанемент автора их спел обладатель драматического тенора, преподаватель Музыкального колледжа им. Гнесиных, Иван Грузинов. При их слушании вдруг пронзила такая боль утраты по навсегда ушедшему быту нашей деревни, неброским чувствам её жителей, что аж желваки заходили на скулах: "У окна, у старой хаты #92; Я стою, пою колядки #92; И хозяйка в дом ведёт #92; Чёрствый хлеб и тёмный мёд".
Потом Довгань, окончивший Институт им. Гнесиных с красным дипломом и по композиции, и по фортепиано, сыграл 4-ю фортепианную сонату, которая была создана им в смутное время 1989 года. Первая часть — колокольный звон. Гремит самый большой, а в подголосках — средние и малые колокола. Forte! Fortissimo! Зовут, побуждают к борьбе. Вступает праздничный малиновый звон, но его вновь перебивает властный приказ — проснуться, начать действовать. Смотрю на игру Довганя и поражаюсь силе и страстности этого сдержанного в повседневной жизни человека. 2-я и 4-я части отданы любимой нашей теме — дороге, русскому пути. Во 2-й — раздумье и вечный вопрос: "Что делать?" В 4-й — гоголевская Русь-тройка, но сбесившаяся, не подвластная разуму. А часть между ними, как и "Песни странника", — панихида по русской деревне. Россия, ее просторы. Сыновнее чувство любви к ней и непокой. Каждый раз, когда слушаю эту Сонату, обреталю что-то новое. В целом же — ей к лицу слова Пушкина: "Там русский дух, там Русью пахнет!"
Ошеломляющее впечатление оставила Соната для баяна, которая была написана в 1994 году в расчете на баяниста-виртуоза и посвящена Виталию Мунтяну. Я слышала эту сонату на одном из вечеров "Московской осени" в исполнении автора, сыгравшего ее на органе. Скорбная, трагическая музыка впечатлила и тогда. Но сейчас, когда ее вдохновенно сыграл на баяне сам Мунтяну, и я впервые ощутила, как симфонично может звучать баян в руках мастера, она просто потрясла. В ней мне слышалась боль поражения, скорбь о погибших, траурное шествие. В последней части двойная 4-хголосная фуга уже в виде реминисценции поминает о том ужасе, что прошел, пережит, но останется в памяти навеки. Эта боль, не расслабляя, побуждает к действию.
Но и эта вершина не стала заключением концерта. Предстояло еще услышать первое исполнение "Колыбельной" из новой большой Оратории Довганя "Услыши, Боже, глас мой" в исполнении камерного оркестра и певицы Ирины Погибенко, а также Трио для кларнета, контрабаса и фортепиано, написанного в 2007 году. О музыке и исполнении Трио нельзя не сказать хотя бы нескольких слов. Николай Горбунов, игравший на контрабасе, как музыкант достоин самых лестных слов, а игра Антона Прищепы на кларнете доставляла радость не только слушателям, но и ему самому. Чувствовалось, что эта музыка близка ему. Да и то сказать, являясь аспирантом по композиции, он многому учится, общаясь с Довганем. Сама же музыка Трио, где партию фортепиано сыграл автор, сначала взъерошенная, настороженная, потом элегичная, размышляющая, в конце — активно зовущая, даже с чем-то и с кем-то яростно спорящая, оставляет личностное впечатление. Это — живая жизнь художника, бескомпромиссно решающего свои задачи.
Владимир Борисович Довгань, неуемный человек и музыкант, за два часа обрушил на головы своих почитателей столько сложной и страстной музыки, что для того, чтобы осмысдить ее, понадобится не один день. Но это хорошо! Пусть искра, зажженная в нем, еще долго освещает его творчество, а нам дарит радость знакомства с новой интересной музыкой.
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
Мой читатель пишет в интернете: мол, Евгений, не могу понять — почему же авторы в газете начали позиции менять? То вы были все за коммунистов, то про них почти забыли вдруг, чуть не власть кремлёвскую речисто воспевая! Что случилось, друг?..
Мне ответить на вопросы эти хочется, не мудрствуя совсем. Право напечататься в газете мы всегда предоставляли всем: красным, белым, давним или новым авторам, к нам близким или нет, это ведь и есть — свобода слова. Много ли сейчас таких газет?
Да, чтоб жить спокойно и прекрасно, мы могли б, как многие, схитрить, что "газета не всегда согласна с автором" — и весь вопрос закрыть, не вести мучительных процессов по судам, что штрафами нас бьют, не блюсти законных интересов тех, кто хочет высказаться тут.
Места всем, понятно, не хватает на восьми страницах… Но зато в том же интернете "гостевая" всем, кто хочет, двери открывает — и не правит никого никто, разве уж похабщину, бывает, "цензор" наш туда не допускает, если уж совсем словцо не то…
Ну, а что до "воспеванья власти" — в этом зря читатель убеждён. Да, порою сдерживает страсти и берёт спокойный, ровный тон тот, кто спорит с властью предержащей о стране, о строе, о борьбе. Это дело каждого, опять же. Что скажу, к примеру, о себе?
Я по-прежнему такой же красный, и мечтаю только лишь о том, что отцы и деды не напрасно возводили жертвенно и страстно, защищали наш советский дом; что мечты о будущем счастливом у народов не перевелись, и что строем самым справедливым, безусловно, был социализм.
Коль у "золотого миллиарда" костью в горле стал он навсегда, значит, историческая правда всё ж на свете — за людьми труда. Не о том ли всем послал Всевышний про "ушко игольное" завет? Не о том ли Русь предвестье слышит, не о том ли наше "Завтра" пишет — по большому счёту — столько лет!..
