Владимир Ларионов - От царской Скифии к Святой Руси
Отметим сразу, что курганы, конечно же, известны и за пределами России. Курганы эпохи викингов известны в Скандинавии. Курганные насыпи известны и в землях древних кельтов. Но курганные насыпи, подобно скифским «царским» могилам, и сопки новгородского Севера все равно представляют собой вполне уникальное историческое явление, не говоря уже о родовой принадлежности курганов и использовании их в качестве родовых усыпальниц путем позднейших захоронений и подсыпки земли на протяжении нескольких веков. Это мы видим в древних первобытных курганах в Коломцах. Этот же обычай мы видим и на примере знаменитой Олеговой могилы в Ладоге, которая использовалась как родовая усыпальница с VIII по X век нашей эры.
Особая курганная погребальная культура скифов нашла свое продолжение у древних славян, что еще раз свидетельствует в пользу генетического родства этих племен. Описывая архаичные курганы Русского Севера, В. Битнер свидетельствовал: «Эти могилы представляют собой большие насыпи, под которыми на значительной глубине находится ряд ям, и в каждой из последних по 1—3 скелета. В большей части случаев, как показывают раскопки графа Бобринского, скелеты согнуты, и число их доходит до тринадцати в одной гробнице. Черепа принадлежат к длинноголовому типу». Последнее замечание крайне важно для нашего исследования, так как этот факт красноречиво свидетельствует о едином антропологическом типе на всем восточноевропейском пространстве в неолите от озера Ильмень до Северного Причерноморья. И еще раз отметим, что именно в неолите берет начало устойчивая традиция, дожившая до XIII века на Руси: использовать курганные насыпи в качестве своеобразных «родовых склепов» на протяжении очень длительного времени.
Переходим непосредственно к скифской теме. В. В. Битнер писал: «Загадочным является часто упоминаемый греками народ скифы, о котором последним говорил Страбон, живший близко ко времени Рождества Христова, а после того имя скифов исчезает. Впрочем, Нестор говорит, что "По Днестру до Дуная и моря жили тиверцы, уличи и многие другие славянские племена, земли которых назывались греками «Великая Скуфь», но почему она носила у них такое имя, он не знал. По словам Геродота, жившего за 500 лет до Р.Х., к северу от Черного моря жили скифы и нейрон (жмудь, литва). Какой же это удивительный народ, о котором сами славяне ничего не знают? Это тем более удивительно, что 700 лет спустя после Рождества Христова на скифских землях живут славяне, о которых летопись выражается как об искони живущих на всем пространстве между Ильменем и Черным морем».
Эту цитату необходимо снабдить уточняющим комментарием. Во-первых, греки в действительности называли не земли, а именно тиверцев и уличей «Великая Скуфь». Во-вторых, В. Битнер считает нейроев, или невров, описываемых у Геродота, балтами, а современные ученые во главе с Б. А. Рыбаковым — славянами.
Однако в свете того, что современной исторической наукой выявлено два очень важных факта относительно древней истории балтов, а именно их поздний выход к Балтийскому морю, где до них на землях современной Литвы и Латвии, как убедительно доказывал Шахматов (о чем ниже) жили древние славяне, и особые контакты между фракийскими языками и балтийскими, выявленные недавно филологами, теория В. Битнера о том, что жители Белорусского Полесья невры были балтами, выглядит плодотворной для дальнейшего изучения. Впрочем, историки Б. А. Рыбаков, А. Д. Вальцов и др. видят в неврах венедскую группу славян, и лишь андрофагов относят к балтам. Если бы балты изначально жили на современных землях Прибалтики, их контакт с фракийцами мог происходить только через посредство славян, отрезавших бы их, в таком случае, от ареала фракийцев. Однако лингвисты говорят о непосредственных контактах. Антропологи же размещают балтов между славянами и германцами, для которых они долгое время служили буфером.
Интересно, что для древних литовцев белорусское население — это гуды, то есть готы, пришельцы с севера, откуда, собственно, и пришли в Прибалтику германцы-готы, хотя теперь расселение этих племен обратное, и литовцы живут севернее белорусов. Уход готов из Прибалтики вместе со славянским населением на юг, через земли невров, каким-то образом вынудил их уйти на север к Балтике, где они поглотили остатки готского и славянского населения и стали предками литовцев и латышей. Об этом этапе становления балтийских племен рассказывают и их самые древние предания.
Вернемся непосредственно к скифам. Действительно, В. Битнер подметил удивительный и необъяснимый факт. Вроде бы скифы были более тысячи лет южными соседями славян, а славянам о них никогда и ничего не было известно. Ни эпос, ни легенды не отразили даже поверхностного знакомства славян с чуждым ему иранским племенем. Наши летописи в самой их самобытной части, не испытавшие влияния античной учености, не ведают в прошлом чуждого нам огромного и могущественного племени по соседству. Факт более чем удивительный! И еще, как уже отмечалось, в славянских языках можно отыскать множество параллелей с санскритом, языком индийских арьев, и фактически нет заимствований из иранской группы индоевропейских языков.
Это тем более поразительно, что, по признанию многих историков, скифы-пахари, по их мнению несомненные праславяне, принадлежали к единому культурно-бытовому миру царских скифов, кочевников, но влияние последних почему-то совершенно не отразилось в лексике, хотя, казалось бы, естественно должно было иметь место проникновение иранских слов, связанных с бытом и военным делом. Однако этого не происходило. Почему? Ведь такое влияние обязательно бы происходило, если бы скифы разговаривали на североиранских диалектах. И ведь единая скифская материальная культура на северных землях Причерноморья и Приднепровья существовала тысячу лет. А языковых заимствований нет. Убежденные «иранисты» в отчаянии хватаются за три слова в русском языке, которые якобы заимствованы из иранских диалектов, у скифов: «собака», «топор» и «хорошо». Тут же приводятся их славянские эквиваленты: «пес», «секира», «добро». Но кроме неуклюжей попытки оторвать славянское лексическое наследие от общего индоевропейского словарного фонда эпохи единства в этой попытке более ничего заслуживающего внимания усмотреть невозможно.
Все эти несуразности улетучиваются как утренний туман под лучами восходящего светила, если спокойно, со смирением и без псевдоученой гордыни признать, что правы были наши предки, правы были и византийские ученые мужи, когда видели в скифах тех, кем они всегда были, — славян. Для ученого византийского мира, для наших средневековых летописцев это был факт, не требующий никаких специальных комментариев. И то, что византийцы называют русское войско Святослава в X веке тавроскифами, это не дань античной литературной традиции, как стараются это представить некоторые, это просто констатация факта, который в империи Ромеев не вызывал никаких сомнений.
Тавроскифы — это не вычурная фигура речи византийских историков, а безусловная историческая реальность. Есть и древний грузинский пергаментный манускрипт об осаде Царьграда русскими в 626 году (войском князей Лахерна и Лалоха), в котором говорится: «Осада и штурм великого и святого града Константинополя скифами, которые есть русские». Вопреки сложным построениям Б. А. Рыбакова в его книге «Геродотова Скифия», где наш, без кавычек, выдающийся историк доказывает славянство скифов-пахарей и искусственно отрывает от них царских скифов, отец Истории Геродот четко заявляет, что все скифы, и царские в том числе, называли себя сколотами, а не только скифы-пахари, как считает Рыбаков, и все сколоты говорили на одном языке. Мифический царь этих сколотов Таргитай, прародитель царских скифов, фигурирует в самом архаичном пласте русского былинного эпоса под именем Тарха Тарховича. В России была и старая боярская фамилия Тарховых. Этимология этнонима «сколоты» совершенно верно возводится Б. А. Рыбаковым к культу солнечного диска у славян — «коло». Кроме того, филологи выстраивают цепочку преемственной связи этнонимов: «сколоты», «скальвы», «склавины», «словене».
Но самое интересное, что группа новгородцев, поселившаяся в XVI веке среди саамов, на самом севере современной Норвегии, принесла местным оленеводам не только православную веру, но и само название: сколты. И эти сколты до сих пор считают себя отдельным народом, неразрывно связанным с русской государственностью, не смешиваясь ни с норвежцами, ни с саамами, ревностно чтят память Иоанна Грозного, даровавшего им права на эти северные земли. В этнониме «сколты» слышится нечто, что отколото от единства, как в древности сколоты могли воспринимать своих полубожественных предков, отколовшихся от Солнечного бога-прародителя. Вспомните «Слово о полку Игореве», где русичи воспринимают себя даждьбожьими внуками, внуками Солнечного бога.
