Александр Зиновьев - Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия
Суета сует
Екклезиаст, сын царя и царь, сказал: «Суета сует, все — суета и томление духа».
— Я, — говорит этот человек, — всю жизнь пытался идти против человеческой натуры. Я был прям и откровенен, не унижался, Держал слово, не обманывал, не лицемерил, жертвовал собой… А итог? Я потерял друзей, семью, положение. Потерял веру в человека, в себя самого, в свой идеал. Пришло полное опустошение, одиночество и отчаяние. Я потерпел поражение. Против человеческой натуры идти нельзя. У человека должны быть все мыслимые пороки. Положительный человек без пороков — урод, дурак или страдалец. Я это понял, но слишком поздно. Некого предать. Некого обмануть. Некого обидеть. Поздно, брат! Я уже не могу причинить никому зла — вот до какого уровня падения я докатился.
Все — суета
Он — импотент. Он занимает высокий пост. У него есть дети, но они не от него. Он страдает от этого, как он сам выразился, «морально». Ему невдомек, что мораль тут ни при чем, что он — существо совершенно безнравственное, что видно из его же искренних признаний. Опять-таки оговорки нужны. Человек, говорящий правду, не всегда искренен. И человек, говорящий ложь, может быть вполне искренним. Искренность есть душевное состояние, к ней неприменимы понятия истины и лжи. Но это — тема особого разговора. Этот человек хочет хотя бы раз испытать радость полового удовлетворения и породить на свет «свою собственную плоть и кровь». Я ему говорю, что могу научить, как удовлетворять женщину, испытывая от этого «моральное» удовлетворение, причем последнее может быть сильнее чисто полового. Я лечу душевные недуги, а не органические. Что касается детей, то «своя плоть и кровь» бывает часто хуже чужой. Но он уперся на своем. Он платит деньги!
Я говорю ему, что деньги у него могут отобрать жулики-целители. Он уходит к ним: он предпочитает потерять деньги за ложную надежду, которую подадут ему жулики. Так кто из нас Бог? Тот, кто подает большую ложную надежду, или тот, кто осуществляет на деле маленькую?
И томление духа
Все свои теоретические открытия я делаю сам — Бог в этом отношении есть самоучка. У кого ему учиться? Потому мои открытия фрагментарны и бессистемны. Я их делаю по какому-нибудь житейскому поводу, от случая к случаю. Так что пока я порождаю идейный хаос. В отличие от библейского Бога, которому хаос был дан изначально, я сам создаю и этот изначальный хаос. Потом я буду наводить в нем порядок. Но сначала я должен его породить.
Вот сейчас я покинул интеллигентное общество, в котором шел ожесточенный спор о преобразованиях общества с целью облагодетельствовать граждан. Какие только проекты не выдвигались! Один другого умнее, научнее, обоснованнее. Были упомянуты имена всех величайших мыслителей прошлого и настоящего. В ход были пущены новейшие научные и технические открытия и идеи. Но не было в этих умных проектах одного: хотя бы маленькой крупицы здравого смысла. Один из прожектеров сделал неосторожный шаг: спросил мое мнение о его замечательном проекте. Он спросил мое мнение не с целью узнать мое мнение, а с целью показать великую ценность своего собственного мнения, поставив его рядом с таким недостойным внимания ничтожеством, как я. Он снизошел до меня, заранее предполагая, что я стушуюсь перед его величием.
— Прекрасный проект, — сказал я. — Замечательный проект! Но вот я — Бог. Я даю Вам всю полноту власти в осуществлении Вашего проекта. Действуйте! Что Вы будете делать конкретно завтра утром, придя в Кремль или в здание ЦК на Старой площади? Действуйте! Отдавайте распоряжения! Произносите речи! Выдвигайте лозунги! Действуйте!
После этой моей реплики наступило неловкое молчание, и я понял, что мне пора уходить. Уходя, я слышал (у меня феноменальный слух, между прочим), как они прохаживались на мой счет. И они были правы! Для них этот разговор и есть цель их разговора, есть начальный и конечный пункт их бытия. А я взглянул на него как Бог — как творец и реформатор бытия. А у Бога иные критерии в оценке слов. Бог знает и понимает все, и в том числе возможные последствия хороших проектов и преобразований. Бог знает, что если проект хорош в словесном выражении, он не стоит выеденного яйца в реальном исполнении. Политические программы в наше время в нашем обществе столь же нелепы, как были бы нелепы идеи французских просветителей восемнадцатого века в годы, когда проповедовал Христос. В тех условиях ничто не могло принести решения всех житейских проблем, кроме идей Христа.
Потом люди убедились в этом. Правда, через триста с лишним лет. И ценой каких жертв! Сколько лет потребуется людям, чтобы понять мои идеи? И какую цену они за это заплатят?
Парадокс Антипода
— Принципы твои хороши, — говорит Антипод, — но нужны еще принципы, благодаря которым можно было бы следовать этим хорошим принципам. Как научиться это делать? Научить людей этому нельзя. Их надо заставить силой, — вот в чем дело. А тогда они перестают восприниматься как хорошие.
Я и Христос
Порою, однако, для меня более существенным кажется мое отличие от Христа. Судите сами.
— Поклоняйся лишь Богу своему, — призывает Христос.
— Не поклоняйся никому, ибо ты сам и есть Бог, — призываю я.
— Не клянись, — говорит Он.
— Поклявшись, держи слово, — говорю я.
— Не противься злому, — говорит Он.
— Сопротивляйся, — говорю я.
— Прощай людям их грехи, — говорит Он.
— Никакой грех не простителен, — говорю я.
— Не собирай сокровищ на земле, собирай их на небе, — говорит Он.
— Собирай сокровища в себе самом, — говорю я.
— Просите, — говорит Он.
— Не просите, — говорю я.
— Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, — говорит Он.
— Поступайте с людьми соответственно вашим принципам, но не ждите от них того же, т. е. чтобы они поступали с вами соответственно вашим принципам, — говорю я.
— Входите тесными вратами, — говорит Он.
— Входите любыми вратами, — говорю я, — ибо входящий не зависит от врат.
— Не здоровые имеют нужду во враче, но больные, — говорит Он.
— Здоровые нуждаются во враче в первую очередь, — говорю я.
— Кто не со мною, тот против меня, — говорит Он.
— Не принуждай никого следовать за тобою, — говорю я.
— Доброе от доброго, злое от злого, — говорит Он.
— Оценка добра и зла не зависит от их причин и источника, — говорю я.
За все будет расплата после смерти, так можно понять Его идеи.
— Плата за жизнь есть сама жизнь, наказание за жизнь есть смерть, — говорю я.
— Царство Божие есть награда за праведность, — говорит Он.
— Праведная жизнь есть плата за твою праведную жизнь, — говорю я.
Бог есть твой высший судья, таков смысл его идей.
— Ты сам есть высший судья твоих поступков, — говорю я.
Он звал следовать за Ним, я же говорю: пусть каждый идет своим путем, пусть наши пути совпадут, и я буду с вами. Я не вознесусь на небо. Я до конца останусь среди вас, безвестный и жалкий проповедник, который учит счастью других, будучи сам несчастным.
Богиня
И ко всему прочему у Христа не было Богини. Если бы мне пришлось выбирать одно из двух — мировое признание меня в качестве творца новой религии или хотя бы одну ночь обладания моей Богиней, — я бы выбрал второе.
Проблема номер один
— Первым делом, — сказал я Балбесу, — будущий выдающийся советский дипломат должен научиться по-русски пить. Пить что угодно, когда угодно, в любом количестве, в любых комбинациях. И при этом не терять трезвость. Вернее, терять трезвость можно, но не до такой степени, чтобы искривлять прямую генеральную линию партии и правительства. Пьяней, но в духе последней политической установки. Ясно?
— Гы-ы-ы-ы! — заржал от радости Балбес. — А где взять деньгу на это?
— Папаша оплатит, — успокоил его я.
Обучение умению высококвалифицированно пьянствовать входит в мою систему. Тут есть свои приемы, как пьянеть от малого количества спиртного, и, наоборот, как не пьянеть от большого, как впадать в игриво-шаловливое, юмористическое или в мрачное состояние. Полный курс обучения проходится за два месяца. Но Балбес оказался талантливым учеником, и нам хватило двух недель. Что с ним творилось в это время, лучше не говорить. Мать Балбеса пришла в ужас и хотела дать указание арестовать меня как диссидента. Но отец строго-настрого запретил ей вмешиваться в процесс воспитания ребенка. Через две недели мы с Балбесом, закупив пару поллитровок водки и дюжину бутылок пива, заявились в кабинет Гробыки. Балбес на глазах у изумленного папаши выдул бутылку водки и шесть бутылок пива (остальное выпили мы с родителем). После этого он не качнувшись прошелся по прямой линии из конца в конец кабинета.
