Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы
воспользуется и произведет своими подсылками возмущение в
непостоянном и малодушном народе. Таким образом гетман, старательно
укрывая сбой тайный замысел изменить царю, набрасывал тень
подозрения в наклонности к измене на весь народ малороссийский.
19 июня гетман писал канцлеру, что намерен заложить стан в
средине Левобережной Украины недалеко от Нежина.
Между тем Карл, оставивши Радосовицы еще 6 июня, 15 числа
этого месяца перешел Березину, 3 июля произошла неудачная для
русских битва при Головчине1, а 16 июля Карл стал в Могилеве, Ныне местечко Могилевского уезда при р. Бабиче.
635
откуда только что ушли русские военные силы. В Могилеве
шведский король стоял до 8 августа. В это время являлся к нему опять
тайный агент Мазепы, отставленный от сана болгарский архиерей.
Через него гетман торопил шведского короля спешить в Украину, иначе если шведы замедлят, то козаки станут приставать к царским
войскам. Квартирмейстер Гилленкрок советовал королю не
доверяться Мазепе, не идти к Украине, а направиться к Витебску, чтобы
быть поближе к Лифляндии, откуда король дожидал
вспомогательной силы корпуса генерала Левенгаупта. Того же мнения был граф
Пипер и убеждал короля не двигаться к Украине, покуда не
присоединится к нему Левенгаупт с своим корпусом, иначе на
оставшегося позади нападет царь. Но другие шведские генералы, Ре-
ншильд и Мейерфельд, противники первых, настраивали короля к
иному: они хвалили ловкость и силу Козаков, с пренебрежением
отзывались о московитских ратных силах, уверяли, что царь не
посмеет напасть на Левенгаупта, а Карл, со вступлением своего
войска в Украину, увидит на своей стороне весь украинский народ.
Карл поддался тогда надеждам, оказавшимся скоро обхманчивыми.
Он надеялся на помощь Турции, но не знал, что падишах не
одобрял политики великого визиря, подававшего шведам уверения в
помощи; он надеялся на мятежи, возникшие в царской державе, но
не знал, что эти мятежи были уже укрощены; он надеялся на
восстание Украины, как обещал ему гетман Мазепа, но не знал духа
малороссийского народа, как не знал его и сам Мазепа, управлявший более двадцати лет этим народом. Наконец, Карл надеялся, что
генерал Либекер, посланный к Петербургу, возьмет этот город, но
не знал и не мог знать, что Либекера постигнет неудача. Сверх
всего, Карла ободряло суеверное пророчество какого-то Урбана Ги-
арна, который предсказывал, на основании Парацельса и других
предсказателей, писавших за 170 лет, что Золотой Лев севера с
малыми силами одолеет Орла, притупит его когти, распространит
свою власть на Азию и Африку, искоренит папизм и водворит
повсюду истинную (т. е. лютеранскую) веру. Карл, всегда
по-лютерански набожный, склонялся к мистицизму и доверял
предсказаниям. Эта вера до такой степени развила в нем высокомерие, что
он вторично отверг предложение мира от Петра, который
соглашался отдать шведскому королю даже Псков, но желал непременно
удержать за собою Петербург, за который, впрочем, готов был
заплатить деньгами. Карл отвечал, что заключит мир в Москве, когда
победит окончательно царя.
Между тем Мазепа, торопя своего тайного союзника, прикидывался по-прежнему неизменно верным слугой царя Петра, делал
исправные распоряжения в Украине к отражению шведских сил, когда они туда вторгнутся. Он приказал устроить в Чернигове
хлебный магазин для русского войска и собрал туда 15 000 чет-
636
вертей хлеба, разложивши сбор на жителей Черниговского
полка - по четверику1 житной муки с дыма, рассылая по всем
полкам универсалы, в которых убеждал народ пребывать в
непоколебимой верности царю, везде по церквам приказывал публично
молиться о даровании победы царю над еретиками шведами, а
жителям приказывал прятать в землю свои запасы и самим
уходить в города, спасаясь от неприятеля. Он делал распоряжения
об укреплении городов: Стародуба, Чернигова, Ромнов, Гадяча, ввиду возможного нападения шведов. Ни царь, ни русские
вельможи и военачальники не могли допустить и тени того, что
открылось не далее как через каких-нибудь два месяца.’
1 августа гетман стоял в Киеве в ожидании указов - куда ему
посылать конницу. 4 числа того же месяца Петр приказал ему, не
отходя от Киева, послать три или четыре (по своему соображению) тысячи конницы в Польшу на подмогу отправленным туда еще
ранее полковникам киевскому и белоцерковскому, <дабы поляков
доброжелательных содержать и все, что неприятелю к пожитку может
быть, разорить>. Другую партию указано было послать в Литву, к
Пропойску, для содействия великорусским войскам, которые
должны были отражать идущую шведскую силу. Гетман исполнил волю
государя и отправил в Литву к Пропойску 4500 человек городовых
Козаков разных полков и 1600 компанейцев, а в Польшу, на подмогу
бывшим там полковникам, послал 2000 гадячан, находившихся
прежде в киевской крепости, и к ним прибавил 1000 <молодиков>
(козаков, начинавших воинскую службу). Кроме того, по царской
воле отправлено было к Смоленску два полка - Нежинский и
Переяславский - в числе двух тысяч пехоты и одной тысячи
конницы. Затем гетман жаловался, что остается с небольшим числом
людей, а 16 августа просил воротить ему посланных к Смоленску, чтобы поместить часть их в киевский гарнизон. Мазепе, конечно, было неподходящим делом разбрасывать Козаков по разным
сторонам, и он жаловался, что многие самовольно уходят.
В половине августа царь еще не знал наверное, куда обратится
Карл с своими силами - на Украину или на Смоленск, и
приказывал гетману стоять между Киевом и Черниговом до
дальнейшего указа, чтобы в случае, если шведы пойдут на Смоленск, -
идти к Белой Церкви для содействия полякам, доброжелательным
царской стороне. 6 сентября царь положительно был уверен, что
неприятель пойдет на Смоленск, и писал к гетману, чтоб он
готовился в поход к Белой Церкви. Это приказание подтверждено
было 14 сентября. Но через день, 16 числа, Головкин послал
гетману указ остановиться, потому что по неприятельским
оборотам видно было иное направление пути.
* Мера объема сыпучих тел, в XVII в. равнялась примерно 26 литрам.
637
Из шведских источников мы узнаем, что именно в это время
Карл окончательно укрепился в намерении войти в Украину и
16 сентября отправил передовой отряд генерала Лагеркроны
овладеть Стародубом. Этот Лагеркрона был человек чрезвычайно
самонадеянный и заносчивый, хотя вовсе не даровитый; он
подделался к королю и не хотел слушать никаких советов. В то
время, когда он вступал в полк Стародубский, туда же вступал
с царскими силами и русский генерал Инфлянт; два враждебных
генерала на том могли выиграть один перед другим: кто прежде
успеет занять Стародуб. Лагеркрона доверился крестьянину, взявшемуся провести шведское войско кратчайшим путем. Этот
крестьянин, будучи подослан полковником Скоропадским, обманул
шведского военачальника и повел его совсем не туда, куда нужно, так что в то время генерал Инфлянт успел войти в Стародуб.
Вслед за Лагеркроною двинулся скоро и король и 21 сентября
с восемью тысячами вступил в пределы Гетманщины для занятия
квартир войску. За ним последовало остальное войско. Оно
расположилось на берегах реки Ипути. Главная квартира, которую
Карл велел укрепить окопами, находилась в Дрокове1. Край, в
который вошли шведы, показался им обильным и населенным; войско, расположившись по селениям, могло отдохнуть от
утомительных походов; хлеба и скота было так много, что шведы не
испытывали бы недостатка, если б им пришлось оставаться там
несколько месяцев. Шведы простояли там две недели. Между тем
Левенгаупт, следовавший чрез Литву из Ливонии, 27 сентября
был разбит русскими под Лесным близ Пропойска и с остатками
своих сил прибыл к главному королевскому обозу. Король
приказал разделить эти остатки по армии.
Орлик в своем письме сообщает, что когда Мазепа узнал о
повороте короля шведского в Украину, то воскликнул перед
старшинами: <Вот дьявол его сюда несет! Да он все мои соображения
испортит и великороссийские войска за собою внутрь Украины
впровадит на конечное разорение и на погибель нашу!> Мазепа
хотя и завлекал на свою сторону старшин, но все еще только
