Марк Элиот - Джек Николсон. Биография
Действие происходит в разгар войны во Вьетнаме, в центре картины – история двух друзей и одноклассников, аполитичного красавчика Гектора и непритязательного Габриэля (Майкл Марготта), который весьма интересуется политикой. Его разыскивает призывная комиссия. За пределами съемочной площадки Мими отчаянно флиртовала с этим актером за спиной Джека во время съемок. В промежутках между матчами Гектор встречается с красавицей Оливией, женой профессора, и наблюдает, как его собственная девушка голышом бродит по комнате. Тем временем Габриэль из-за боязни неминуемого призыва в армию пытается убедить окружающих, что он настоящий псих. Парень выпускает рептилий из университетской лаборатории, а затем прибегает к другому, более опасному способу и пытается изнасиловать Оливию. В финале фильма его уводят в наручниках. Судьба Габриэля – тюрьма, а не Вьетнам, но сюжет подсказывает: для американского юноши нет особой разницы между тем и другим.
В ходе работы быстро стало понятно – сценарий плох, поэтому снова понадобилась переделка. Съемки отложили больше чем на месяц. Забастовки также мешали процессу. Во время вынужденного простоя Джек вернулся в Голливуд. Пока остальная группа сидела в кампусе Орегонского университета, где происходили съемки, Джек решил собственными силами найти подходящую девушку на маленькую роль обнаженной красотки, ненадолго появляющейся в фильме. С улыбкой до ушей он приглашал самых красивых старлеток Голливуда в свой офис в Би-би-эс. Там, сидя на кушетке между плакатом Боба Дилана и огромной фотографией обнаженной женщины, Джек предлагал кандидаткам раздеться. Одни откликались охотно, другие медлили, но в конце концов все послушно раздевались и подчинялись пристальному, почти медицинскому осмотру. В кастинге участвовало больше сотни девушек, прежде чем Джек выбрал Джун Фэрчайлд, актрису из фильма «Голова». Возможно, Джек имел ее в виду с самого начала.
На съемках Джек снял сцену секса в машине, с бурным оргазмом, и другой эпизод, с демонстрацией мужских гениталий, нарушив тем самым условие о запрете наготы. На это он согласился, чтобы получить право снимать картину на территории университетского кампуса. Возникла шумиха, съемки оказались под угрозой срыва[25]. Джек впоследствии объяснял произошедшее, хотя уклончиво и не вполне верно:
«Я хочу снимать только фильмы категории Х… Серьезно, я понимал: мы нарушаем запрет, но однажды в воскресенье, рано утром, я пришел вместе с оператором и моим другом актером, и мы сняли сцену. Кто-то настучал, но фильм уже увезли в другой штат…»
В интервью «Плейбою» Джек так выразился насчет наготы в американском кино:
«Если ты трогаешь телку за грудь, это категория Х, а если отрубаешь ей сиську мечом, то ничего. Лично я не нахожу в сексе ничего грязного. Я не хотел снимать «Телепузиков»… у нас возникли неприятности, потому что зритель вроде как не должен слышать звуки оргазма. Англичане потребовали от меня выкинуть из фильма одну реплику: «Я сейчас кончу». Я отказался, и фильм не показывали в Англии. Никого не волновало, что один персонаж в фильме расхаживает голый… без всякой причины. Меня тошнило от условностей. Я ввел в фильм голую женщину просто так. Мне хотелось создать симфонию членов… получилась бы неплохая заставка, но оператор не согласился бы ее снимать».
Джек хотел, чтобы фильм балансировал на грани печально известной категории Х еще по одной причине. Он не желал показа его картины по телевидению. Он ненавидел телевидение. Пока не было кабельных каналов, видеокассет и DVD, появление фильма на телевизионном экране считалось кассовым провалом. В большинстве случаев так оно и было. Джек мечтал снимать кино для большого экрана. Питер Губер поддержал его эротические представления, но не забыл и о защите студии. «Мы очень хотели снять этот фильм и твердо стояли за него, в то же время работая защитным клапаном. В творческом плане я был вообще не очень вовлечен в процесс».
Для Джека «Он сказал…» имел знакомые бунтарские черты лучших фильмов Кормана. Картина вышла в прокат после «Пяти легких пьес» – но не понравилась аудитории. Вместо антиобщественной и радикальной она показалась неглубокой, претенциозной, неактуальной, тусклой. Джек в качестве сценариста не сумел придать сюжету достаточно драматизма или хотя бы логической связности. А так как режиссер не подчеркнул подтекст, действию не хватало напряжения. В результате персонажи получились плоскими и пресными, сцене изнасилования недоставало ни ярости, ни отчаяния. Все походило на подростковый эротический сон.
Из-за множества отсрочек – и смерти Этель Мэй – съемки растянулись на два месяца вместо одного. Все это время Джек почти не появлялся на съемочной площадке, до него дошли слухи, что Мими, которой он дал маленькую роль, завела роман с Марготтой. По возвращении Джек попытался вмешаться; Мими не обращала на него внимания, пока однажды не появилась на съемках с подбитым глазом. На следующий день она ушла, объявив Джеку о разрыве. И снова он чуть не обезумел из-за ее потери. Всякому, кто готов был слушать, он рассказывал эту трагическую историю. Гарри Дин вспоминал: «Я никогда не видел такого отчаяния. Джек едва мог связно говорить».
Они с Мими помирились через неделю.
С самого начала стало очевидно – Джек как режиссер испытывает большие трудности. Обычно самый невозмутимый человек на съемочной площадке, он просто разрывался на части. Карен Блэк вспоминает: «Съемки шли беспорядочно, и из-за финансовых проблем у Джека не хватало рабочих рук, поэтому он не мог сосредоточиться только на режиссуре. Нужно было сделать то, другое, пятое, десятое, Джек хватался за все сам и, конечно, нигде не успевал. В том-то и беда авторского кино, но снимать его так увлекательно. Как гласит старая китайская пословица: худшее в тебе – это лучшее в тебе».
Несмотря на возросшую стоимость производства, Шнайдер, отвечавший за бюджет картины, продолжал платить по счетам. Весной 1971 года он наконец представил кое-как отредактированную версию «Он сказал…» в Каннах. Аудитория встретила ее сердитым гулом. Джек после показа вышел на сцену под улюлюканье. Все антивоенные убеждения героя потерялись на фоне попытки изнасиловать ни в чем не повинную женщину: метафора американского участия в войне вообще не сработала. Нравственный императив «Он сказал…» получился совсем противоположным намерениям Джека.
Помимо хорошего сценария, в фильме было два недостатка. Во-первых, отсутствие на экране самого Джека. Он мог бы вытянуть одну из главных ролей и добиться достаточного кассового успеха, чтобы как минимум покрыть расходы. Теппер и Марготта не справились с задачей. Во-вторых, Джек промахнулся с выбором времени действия. Казавшееся уместным и драматически оправданным в шестидесятые годы, в семидесятые уже не вызывало никакого резонанса. Американскую публику раздражала война во Вьетнаме, и реакция зала в Каннах была предвестием грядущих бед. «Он сказал…» так и не вызвал особого интереса. Выпущенный в широкий прокат 13 июня 1971 года, он шел в сдвоенном показе с «Бобом и Кэрол, Тедом и Элис» – невероятно популярной одой свободной любви от Пола Мазурски (1969).
Джек приехал в Канны с широчайшей улыбкой на лице и в обществе роскошной Мишель Филипс, некогда певшей в известном музыкальном квартете «Мамас энд папас». С тех пор она успела выйти замуж за Денниса Хоппера и развестись с ним – вскоре после их совместного появления на церемонии вручения «Оскара» за «Беспечного ездока». Через несколько дней после свадьбы они поссорились, скандал закончился тем, что Хоппер ударил Мишель, и браку, продлившемуся восемь дней, настал конец. Филипс вновь пустилась на поиски приключений. С Джеком ее познакомил Лу Адлер, который некогда заключил контракт с «Мамас энд папас» и сделал их звездами. Он свел Джека и Мишель в надежде на то, что Джек перестанет тосковать по Мими. И Лу не ошибся. Хипповый и одновременно гламурный облик Мишель привел Джека в восторг, Мими была забыта навсегда. Джек начал встречаться с Мишель и взял ее с собой в Канны.
Когда Джон Филипс, бывший муж Мишель, узнал об этом, то тут же завязал роман с Мими. О нем знали все от Малибу до Мелроуз-Плейс. Включая Джека. Именно этого добивался Джон Филипс.
Сразу после «Он сказал…» Генри Джеглом предложил Джеку небольшую роль в своем режиссерском дебюте – фильме «Безопасное место». В отсутствие иных вариантов Джек согласился.
Генри сыграл эпизодическую роль в «Он сказал…», и в знак признательности Джек взял роль Митча в его фильме. Джеглом ничего не мог ему заплатить, но Джек ничего не требовал. Сам Джеглом обошелся минимальным гонораром в «Он сказал…», а Джеку подарил цветной телевизор. По нему можно было смотреть матчи «Лейкерс» – единственное, ради чего Джек включал его.
Все свои эпизоды он сымпровизировал за один день. Роль Митча не была прописана в сценарии, поэтому он действовал согласно указаниям Джеглома. Плюс заключался в том, что Джеку предстояло играть вместе с великим Орсоном Уэллсом и красавицей Тьюзди Уэлд. Уэллс долго был парией[26] в студиях и вечно нуждался в финансах для съемок собственных картин. Джеглом дал ему шанс появиться на экране – такая возможность у Уэллса появлялась довольно редко.
