Дмитрий Губин - Под чертой (сборник)
Нет, тут новая штука.
Когда лояльное политическое высказывание стало неотличимо от римминга, оппозиционное высказывание стало обретать вид прямого оскорбления. Последним поводом стало отречение Дмитрием Медведевым даже не от власти, а от неких приличий в процедуре возвращения державы и скипетра тому, кто дал их подержать, – а без приличий уход смахивает на снятие зиц-председателя Фунта, отработавшего табличкой «место занято».
Тут уж взорвались все социальные сети, и ЖЖ, и фейсбук, а наиболее показательно твиттер. Там, если кто не знает, существует микроблог KermlinRussia. Если официальный (и тоскливый, как зимнее утро на Балтике) блог Дмитрия Медведева называется KremlinRussia, имеет 185 тысяч подписчиков и ведется от имени действующего президента России, то дико смешной KermlinRussia имеет 154 тысячи подписчиков и ведется от имени перзидента Роисси. Так вот, если до известных событий твиттер перзидента был эдаким транслятором шуточек в духе позднего Брежнева («За 50 лет нам удалось пройти путь от освоения космоса до освоения бюджета»), то теперь превратился в шипящую гюрзу («Путин – это объективная реальность, данная нам в отвратительных ощущениях»; «Dura president sed president» – это самые невинные из твитов; жесткие действительно жестки).
И это не просто реакция неких виртуальных писак (мат – не столько норма сетевого общения, сколько побочный продукт: по моим наблюдениям, дискуссия в ЖЖ, собирающая более 50 комментариев, на одной из ветвей сама собой перерождается в то, что после интернет-перепалки Татьяны Толстой с упомянутой Боженой Рынска стало изящно именоваться «говносрачем»).
Что называется, позволять себе вдруг стали все – от кроющего трехэтажным матом министра Голикову актера Садальского до державшейся доселе в стороне от политики Ксении Собчак. Она много раз объясняла, почему политику не комментирует (Путин в свое время спас ее отца от ареста, обеспечив бегство в Париж). Но и Собчак сподобилась: запустила в оборот, после появления на телеэкранах Медведева с бадминтонной ракеткой в руках, выражение «гонять волан» как эвфемизм глагола «мастурбировать» в значении «заниматься пустым делом, не приводящим к результату».
Еще раз повторю: с времен Ельцина и Собчака до времен Путина и Собчак многое изменилось. Если в 1990-х поэта Быкова сажали в тюрьму за мат в газете «Мать», то есть за литературную игру, за эпатаж публики – то теперь Быков в проекте «Гражданин поэт» эпатирует власть. (Из последнего – быковское «Обкаркались» на манер Эдгара По: «– Вот теперь, – сказал я, – птица,/ понимаешь, чем гордится/ Наша жирная столица обезжиренной Руси?/ Почему у нас внезапно/ стало так тепло и затхло,/ Почему о нас назавтра/ не расскажет Би-Би-Си?/ Верь: за наш утихший ропот,/ за ползучий полушепот/ И за весь российский опыт/ вертикали и оси/ Штаты, Чайна и Европа/ скоро скажут нам мерси!»/ Ворон каркнул: «Отсоси»).
И насчет «оскорбления» – это не мой домысел, а аргумент Натальи Синдеевой, главы телеканала «Дождь», снявшей с эфира «Гражданина поэта» потому, что стихи Быкова, на ее взгляд, персонально оскорбляли Медведева (это был выпуск, где под есенинским стилем прятался наезд на тандем – «Я ль скакал весенней гулкой ранью/ Или кто другой скакал на мне?»). Но, по сравнению с последними выпусками «Гражданина поэта», это было еще мило: эволюция от копытных к пернатым впечатляет.
Причины того, что гражданская позиция все больше выражается через жесткое слово, доводимое до полной жести, вроде бы очевидны (потому что за выход на площадь с плакатом дают по башке; остается браниться), но есть два важных момента.
Первый: авторы самых жестких высказываний находятся в безопасности. Быкова, слава богу, не сажают. Когда в эфире «Вестей FM» я сравнил Валентину Матвиенко с Гитлером, она на меня в суд не подала (и не подаст). Божену Рынска не преследовал грузовик с надписью «Хлеб» (хотя, по слухам, не развивать тему «балтийской мрази» ее уговаривали чуть не Нырышкин с Нарусовой). И когда Арсений из группы Padla Bear Outfit на вручении музпремии «Степной волк» заорал: «Долой полицейское государство! Свободу Ходорковскому!» и снял штаны, показав зад и перед, – его не замели за хулиганку. Пострадал разве что рэпер Noize MC, получивший 10 суток после того, как на концерте в Волгограде назвал ментов «животными с красными кокардами» – ну, так то была месть местных, а не столичных животных.
Это отсутствие реакции со стороны власти объясняется, на мой взгляд, тем, что сегодня в России зафиксирован переход от тоталитарного государства к авторитарному. В отличие от тоталитарного, авторитарное государство личную жизнь граждан не контролирует, – а к этой жизни относятся и частные премии, и частные площадки в интернете. Структура, называемая «владимирпутин» (в одно слово, с маленькой буквы) куда сильнее Владимира Путина. Поэтому эпоха включает в себя массу завоеванных (всеми, включая чиновничий класс и правящий клан) свобод. Запрет быть свободным в интернете означает пересмотр неписаных правил всего царства – и этого владимирпутин Путину, доселе глаз не выклевавший, может и не простить (у Владимира Путина вообще, между нами, немного шансов на спокойную старость).
Второе: особенностью современного русского царства является то, что власть – то есть орден, квартирующий от Старой площади до Лубянки, подмявший под себя государство – замечает лишь своих. А чужих, то есть обычных граждан, он не просто в упор не видит, но и за людей не считает. Он их замечает их лишь тогда, когда они (по мнению ордена) начинают ему угрожать. Так вот, площадная политическая брань, радикальный политический жест – это попытка сымитировать угрозу и создать ситуацию, когда власть игнорировать тебя больше не сможет. Потому что автоматически идентифицирует как врага. То есть когда признает, что ты не пыль, а человек.
Получается, что если хочешь, чтобы тебя, наконец, признали человеком – надо делать то, что потенциально чревато судом. Посылать реальных людей на *** (статья 319, оскорбление представителя власти, до года посадки). Рисовать член на Литейном мосту напротив ФСБ, или в рамках акции «Дворцовый переворот» переворачивать машины ментов на Дворцовой (тут можно доиграться и до статьи 205, «террористический акт», вплоть до пожизненного).
Но несмотря на то, что арт-группу «Война» прессуют по полной программе, радикализация высказываний, заявлений и проявлений день ото дня будет нарастать.
Потому что огромному числу людей ощущать себя человеком – свободным человеком – важнее угрозы потери свободы.
И площадная брань на площадях будет все слышней.
И лодка будет раскачиваться все больше.
И ее шансы перевернуться будут все выше.
И я, прекрасно все это понимая и зная, тоже буду ее раскачивать.
Потому что на *** мне сдалась жизнь в нелюдях?
2011
16. Иммунитет к мошне//
О том, что экономная жизнь повышает уровень жизни
У нас в стране замечательно отлажена структура потребления. Чего, к сожалению, не скажешь про структуру накопления. Я искренне скорблю.
У меня есть студенты. Вероятно, в том причина, отчего сначала знакомые, а затем знакомые знакомых стали просить принять участие в судьбе очередного чада, перебирающегося в Москву.
Я про этих чад заранее все знаю. Мальчик где-то там 18–19 лет, не поступивший в краснодарский-красноярский-калининградский университет. Живший с папенькой-маменькой в «двушечке»-«трешечке» (имелась своя комната). Отмазанный за мзду от армии. Решивший (хуже ведь не будет, так?) покорять столицу. Промотавший лихо и быстро все даденное родителями и столкнувшийся с тем, что платят в столице за работу «без опыта работы» (официантом, барменом, продавцом – тут, считается, опыт ни к чему) чуть меньше, чем стоит снять «однушку» у МКАД. И в этот момент переданный мне сердобольными знакомыми знакомых.
Я от встречи с чадами обычно пытаюсь отвертеться, поскольку знаю, что результат будет нулевым. Ибо я скажу правду: что для покорения Москвы придется довольно долго жить скудно. Снимать не комнату, а угол. Сделать исследование рынка труда, рынка образования – но, возможно, остановиться не на том, что хочется, а на том, что реально. Много-много работать и жестко-жестко экономить. Про соблазны, суши, кальяны и клубы, «Белку» и «Стрелку» (два модных бара на «Красном Октябре») – забыть. Вести дневник, гроссбух и список необходимого к изучению, просмотру, прочтению. В принципе, мне бы поговорить с родителями – готовы ли ради учебы отпрыска в Москве отказаться от иномарки в кредит. И тогда постепенно, шаг за шагом, годам к 30, можно рассчитывать, что твоя корневая система укрепится в Москве. То есть надо отказаться от счастливой юности в обмен на уверенную зрелость.
Вот и недавно сосватанный Ваня из Энска точно таков. Толстый вязаный шарф, трикотажные брючки, белые кроссовки, сумка-шоппер – модный. Чего хочет от жизни? Заниматься ресторанным бизнесом. Тогда тебе, Ваня, надо перебираться в Питер к Мнацаканову, он единственный, кто в своих ресторанах учит всему – и кухне, и залу, и бухгалтерии. Что? Официантом и поваром не хочешь? Хочешь свой ресторан? А еще? Быть арт-директором в модном журнале? А ты фотографируешь, работаешь в «Индизайне» или «Кваркэкспрессе»? Тогда тебе на курсы графического дизайна, а затем – за 15 тысяч в месяц в ассистенты арт-директора годика на три. Нет? Хочешь пентхаус, а для начала – айфон и айпэд? Так вот же у тебя айфон! Кстати, откуда? А, подарил «один человек»… Но этой айфон черный и третьей модели. А нужна четвертая и белая. Куда ж без этого…
