Анатолий Гладилин - Жулики, добро пожаловать в Париж
Значит, опять обман рабочего класса и трудового крестьянства, в кои веки собравшего деньги на поездку за границу? Позвольте с вами не согласиться. Конечно, у профессионального гида много достоинств, он привык вести группы из разных стран, а это, поверьте мне, не сахар (кстати, один профессионал мне жаловался, что хуже всего путешествовать с французами по заграницам, они и капризны, и склочны, и возмущаются тем, почему в Германии и Италии недействительны для проезда в автобусе билетики парижского метро…) — повторяю, у профессионального гида много достоинств, но нет главного: опыта работы с русскими.
Русские туристы, откуда бы они не приехали, как правило, по-французски ни бум-бум. Ваш улыбчивый гид должен быть постоянно начеку и пересчитывать свою группу по головам. Кто-нибудь отстанет — обязательно потеряется, не найдет обратно дорогу в отель. Русские не понимают, почему в дорогих трехзвездочных парижских отелях комнаты такие маленькие. Приходится объяснять, да, комнатки неудобные, зато отель — в центре города, поэтому и дерут такие деньги. Российские туристы имеют странную привычку вечером собираться компаниями в номере, пить водку и распевать «Подмосковные вечера». Гид, в принципе, не хочет мешать их культурному отдыху, но какими-то мягкими уговорами он обязан прекратить хоровое пение к полуночи. Если в гостинице на завтрак — «шведский стол», то гид твердит своим подопечным: «Пожалуйста, не набивайте сумки бутербродами и фруктами, оставьте хоть что-нибудь другим постояльцам…» Откуда бы ни была русская группа — из Нью-Йорка или из Москвы, внутри нее непременно раздоры, размежевание на партии (не политические), возникают скандалы, иногда и драки. Задача гида — все это предвидеть, не допустить, вовремя погасить. Между русскими американцами и российскими гражданами много общего, разница, пожалуй, в одном: их интересуют совсем другие магазины, и гид это знает, он в курсе куда их вести. В каждой группе есть люди, которым Париж — «для галочки», им важно, вернувшись в Тверь или в Лос-Анджелес, похвастаться перед соседями. Для них сойдет обычный джентльменский набор: Лувр, Эйфелева башня, Нотр-Дам, прогулка на пароходике. Но есть и такие, для которых поездка в Париж — праздник. Они хотят увидеть нечто особенное — и гид поведет их в музей Пикассо, в квартал Марэ или организует специальную поездку на русское кладбище, гид подскажет, в каком банке выгодно обменять доллары на евро (никогда не меняйте в аэропорту или на вокзалах, там не обмен, а грабеж среди бела дня), гид вызовет врача, если, не дай Бог, кто-то заболел, побежит в аптеку за лекарством, гид с сочувствием выслушает вашу историю неудачной семейной жизни — словом, гид — ваш нянька и поводырь, а как же иначе с русским.
Вопрос: блюдет ли гид вашу нравственность, как строго блюли ее когда-то интуристовские гиды или даже француженка-белоэмигрантка, о которой я уже упоминал? Блюдет, да еще с каким энтузиазмом, ибо с первого дня начинает уговаривать группу посетить «Лидо», «Фоли-Бержер», «КрэзиХорс» или еще какое-нибудь менее известное стриптизное шоу. В российских группах больше молодежи, естественно, им такие развлечение — в самый раз. В американских группах в основном пенсионеры, но гид все равно будет настаивать. В этом смысле абсолютный рекорд установил мой знакомый, очень пробивной парень, которому удалось заманить свою группу на «лайф-шоу». Увы, в связи с поголовным увлечением порнографическими видеолентами в России, там любой мальчишка знает, что это такое, а в той американской группе самому юному было за семьдесят пять, и они не догадывались, куда их тащат. Две восьмидесятитрехлетние сестры-близняшки долго сослепу не понимали, что происходит на сцене, а когда разглядели, одна хлопнулась в обморок, а другая, наоборот, безумно оживилась и говорила потом, что в молодости много слышала об этом, и вот наконец увидела…
Вообще, внимательный наблюдатель усечет некоторые странности в поведении гида. Например, вы хотите в «Мулен руж», а он предпочитает «Паради Латэн». Вам понравился этот магазин с радиоаппаратурой, а он вас ведет в другой. И чтоб купить сувениры или французскую парфюмерию без налога, у гида свои адреса. Причем, всюду цены вроде бы одинаковые. Тогда почему? Придется открыть одну тайну: у каждого гида свои знакомства, свои контакты, и если группа придет в кабаре или в магазин, где его знают, гид получит комиссионные, а явишься неизвестно к кому — могут и не заплатить. И в ресторанах то же самое, правда, там комиссионных не дают, зато гида и шофера автобуса накормят бесплатно. О шофере автобуса гид обязан заботиться и делиться с ним чаевыми, иначе будут неудобства для группы, шофер объявит, что его рабочий день кончился, и поплететесь пешком по темным улицам.
Кстати, о птичках, то есть о чаевых. Получают ли чаевые российские гиды, этот щекотливый вопрос мы обойдем молчанием, а вот русские американцы знают, что чаевые гиду положены, и чем больше он организует внеплановых мероприятий, тем больше собирают.
А что думают сами гиды о своей работе в Париже? Из всех европейских столиц, по которым они возят группы, Париж считается самым тяжелым и неприветливым городом. По узким улицам, забитым машинами, очень трудно подогнать автобус к отелю. Хозяева отелей часто нелюбезны, в магазинах иногда зажимают комиссионные, на иностранцев смотрят, как на дойных коров. По мнению гидов, парижане уверены, что их город навсегда останется центром мирового туризма, просто обречен на это, а раз так — для чего стараться?
Наша подружка, гид, живущая в Бельгии, когда заканчивает тур, обычно клянется: «Все, в Париж не ногой, сил больше нету!» А через несколько месяцев у нас звонит телефон, и я слышу в трубке ее ликующий голос: «У меня опять группа в Париж. Надоел мне этот чертов Брюссель!»
Видимо, Париж все же стоит мессы.
Парижский быт
Вместе с писателем Даниилом Граниным и двумя советскими учеными мы вышли из Дворца Шайо. Только что кончился торжественный вечер, посвященный сорокалетию принятия Организацией Объединенных Наций Декларации о защите прав человека. В зале, рядом с нами, сидели французские министры, а в президиуме — Лех Валенса и академик Сахаров… Президент Франции Франсуа Миттеран прошел в двух шагах от нас, и национальные гвардейцы в опереточной парадной форме (а когда-то это была настоящая военная одежда наполеоновских солдат) застыли с поднятыми обнаженными саблями вдоль красной ковровой дорожки. Один за другим, не торопясь, подруливали большие лимузины, увозя почетных гостей. Мы спускались мимо фонтанов Трокадеро к Сене, а в брызгах воды прожектора высвечивали две цифры: 1948–1988. Под мостом Трокадеро, как плавающий сияющий дворец, переливаясь разноцветными огнями, проходил прогулочный туристский корабль. А на другом берегу, как огромная стрела, тоже вся в подсветке, взметалась в небо ажурная Эйфелева башня.
— Господи, какой красивый город! — сказал кто-то из советских товарищей.
И мы наперебой стали вспоминать, когда каждый из нас в первый раз посетил Париж.
Потом мы долго шли по улицам, где уже не было такого праздничного освещения, но угадывались великолепные архитектурные фронтоны домов. Завернули в уютное кафе, говорили о Москве, о том, что сейчас происходит в Союзе, а потом снова все свелось к Парижу, к словам Хэмингуэя: «Париж — это праздник, который всегда с тобой».
— А вы знаете, — осторожно заметил я, — Париж конечно прекрасен, когда приезжаешь сюда туристом, но жить в Париже довольно тяжело.
За столом воцарилась пауза. Даже Гранин смотрел на меня удивленно. Я попытался объяснить:
— Сам Париж маленький, его можно пересечь пешком за два часа, но работают в нем люди, которые живут в дальних пригородах, и таких людей большинство. И вот им особенно сложно. — Но почувствовал: меня не понимают. Или отказываются понимать.
Увы, с таким непониманием я сталкивался не первый раз. Что ж, попробую теперь сделать то, что я не сумел сделать тогда, в кафе. Рассказать, как живет не парадный, туристский, а трудовой Париж.
У многих жителей парижских пригородов — так называемых «банлье» — на дорогу из дома до работы, туда и обратно, уходит четыре часа. Автобус, электричка, потом метро, да еще с пересадками. Теоретически, конечно, можно приезжать в город на машине, но где найти стоянку? Париж не приспособлен для такого интенсивного автомобильного движения, в часы пик он задыхается от уличных пробок. К этому напряженному ритму еще можно как-то привыкнуть, но когда этот ритм нарушается — то просто беда. А нарушается он из-за забастовок. Постоянно не работает какая-нибудь линия загородных электричек, а когда начинается всеобщая забастовка транспорта — о боги, за что такое наказание! По-моему, в советской прессе всего один раз было правдиво рассказано о парижской забастовке транспорта. Несколько лет тому назад была такая статья в газете «Известия» писательницы Натальи Ильиной. А так — из года в год по газетным страницам блуждает стереотип: капиталист-хозяин, толстяк с сигарой обижает своих служащих, и героический рабочий класс, чтобы не умереть с голоду, объявляет забастовку. Поймите меня правильно: я не против забастовок, я сочувствую судостроителям Сан-Назера и металлургам Лотарингии, когда закрываются верфи и заводы и рабочим ничего не остается, как протестовать и бастовать! Однако железные дороги во Франции — метро, общественный транспорт принадлежат не предпринимателю, а государству. Государственным служащим не грозит безработица, их по закону нельзя уволить, в крайнем случае, можно перевести на другое место работы. Уже благодаря этому в привилегированном положении находятся не только железнодорожники, служащие общественного транспорта, но и работники почты, электрики. Когда в городе отключают электричество или перестают разносить письма, застывает работа на тысяче других фирм, к забастовке отношение не имеющих.
