Александр Архангельский - Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды
Берлускони и впрямь не чванится. Он говорит, говорит, зажигая аудиторию; берет в руки стакан с водой и забывает выпить; стакан движется в ритме политической жестикуляции, вода отсвечивает – и это усиливает эффект происходящего, как на приеме в Пекине его усиливала нумерация официантов и акустическая организация пространства. В Римини уместен торжествующий шум, в Пекине – торжественная тишина. Здесь объявляют о начале нового сезона, там – подтверждают незыблемость курса. И то, и то – внутренне последовательно и по-своему цельно. Каждый народ выбирает для себя то, что ему исторически ближе и за что он готов внутренне отвечать. В нынешнем разнообразном мире возможно почти все. Кроме совмещения несовместимого.
…Интересно, а «Ведомости» попытаются перепродать?
Пушкин и Кондопога
На неделе с 4 по 10 сентября. – В ночь с воскресенья на понедельник в карельском городе Кондопога произошла череда погромов; стремясь отомстить за убийство в массовой драке трех русских мужчин, толпа жгла ресторан и магазины, принадлежащие выходцам с Кавказа; милиция и местная власть фактически бездействовали.
События в Кондопоге наводят на самые разные размышления. И о том, что не все благополучно в Датском королевстве. И о том, что профилактические капли датского короля от заразной болезни уже не помогут; придется искать более суровое лекарство. И о том, что найдется много охотников разыграть национальную карту в преддверии бесконечных выборов 2007—2008 годов. Можно будет выбросить на игровой стол череду запылившихся джокеров; от «Наших», которые наконец-то смогут продемонстрировать городу и миру свой интернационалистский потенциал, до лояльных чеченских общественников, которые призовут своих соплеменников к порядку и уважению русских традиций – за что получат с полочки пирожок. Но затея эта слишком опасна; детям не дают играть спичками: подпалят амбар – загорится дом, а тогда и село не потушишь.
Но мы о другом. Не о настоящем. И даже не о ближайшем будущем. Мы – о будущем отдаленном. О том, какую национальную политику следует проводить, чтобы новая Кондопога стала невозможна. По крайней мере, чтобы угроза рецидива резко ослабла.
По существу, история оставила нам три пути, как в русской народной сказке.
Можно действовать как сейчас: пусть расцветает сто цветов, каждый этнос сохраняет свои культурные традиции и бытовые привычки не только на территории компактного проживания, но и повсеместно, где бы ни оказались его представители. Они сбиваются в маленькие национальные кучки и держат глухую оборону от окружающего инородного большинства, замыкаясь от него и уходя – в себя. Это отдаленно напоминает политику европейского мультикультурализма, которая на самом деле привела к образованию непроницаемых инородных анклавов на территории европейских стран. С той лишь разницей, что там это был осознанный выбор, а мы просто плывем по течению.
Можно проводить политику жесткой русификации. То есть медленно нивелировать территориально-государственное устройство, стирая границы автономий, на словах способствуя сохранению родного языка и культуры, а на практике тихо способствуя растворению малых народов в великом русском море. Звучит грозно и как-то неполиткорректно; на самом деле это обычная, давно опробованная и часто применяемая государственная стратегия. Так ведут себя (несколько торопливо и мелочно) латыши; так поступают украинцы; и латвиезация, и украинизация через одно-два поколения дадут свои плоды, и никто уже не вспомнит, какими скандалами и ссорами сопровождался процесс межнационального обнуления. Кроме дотошных историков. Максимальный тираж пятьсот экземпляров. Приходите в научный зал, вместе почитаем.
Наконец, можно создать политический плавильный котел. В котором все народы, образующие страну, переплавляются в единую гражданскую нацию: российский народ. Языком россиян будет язык русский, потому что русские по самой своей численности, по праву исторического опыта являются государствообразующим этносом. Но общая культура – при ключевом русском влиянии – будет уже не собственной русской; она будет – сверхнациональной, по имперскому образцу. Будет ли общая вера и окажется ли она православной (при сохранении за мусульманами, иудеями, буддистами полноценного права исповедовать веру по-своему, а за атеистами суверенного права верить в то, что они ни во что не верят)? Зависит от того, какое направление дальнейшего пути выберет Русская православная церковь: будет ли она по-прежнему бороться за чиновное влияние на государство или попробует все-таки обратиться к обществу. Что же до этнической принадлежности, то она никуда не денется, не растворится без остатка; просто национальное сознание каждого гражданина приобретет двойную прописку, двойной ориентир. Главным будет ощущение цивилизационного единства; важным, но подчиненным – чувство этнической принадлежности. Связь с нацией можно уподобить цвету, связь с этносом – оттенку; любое сравнение хромает, некоторые на обе ноги, но мысль, мне кажется, понятна.
В сказке каждая развилка (налево пойдешь… прямо пойдешь… направо…) сулит одновременно удачу и неудачу. Безупречного выбора, прямиком ведущего к безоблачному счастью, нет и быть не может; любой выбор остр как бритва, он отсекает множество отличных возможностей и оставляет узкий путь в заданном направлении. Но можно в конце концов погибнуть, можно полностью потерять себя, а можно начать новую сложную жизнь. У каждой из трех бегло описанных моделей национальной политики есть плюсы и минусы; у каждой имеются сторонники и противники.
Мультикультуралисты до недавнего времени кивали на Запад; вон же, у них получилось! Нет, не получилось. Спецслужбы повсеместно ищут очаги террора в отъединенных, самозамкнутых общинах Лондона; время от времени арабские окраины Парижа подхватывают упавшее было знамя французского пролетариата и устраивают инсценировки то ли 1848, то ли 1870 года; итальянские марокканки (но не марокканские итальянки!) воем воют от исламистского насилия в семье, куда доступ итальянскому закону наглухо закрыт. Собственно, в Кондопоге мы наблюдали то же самое: непривычная дикость молодых чеченских полубандитов настолько отличалась от привычной дикости своеродных алкоголиков и хулиганов, что была воспринята как беспредел и захват территории. (Хотя, заметим в скобках, – и это также резко отличает нашу ситуацию от европейской – чеченам позволяли беспредельничать русские и карельские чиновники, менты и прочие продажные погоновожатые.)
В последнее время появились публичные сторонники и у модели последовательной русификации; среди них не только доморощенные философы «русского пути» и адепты «русского предпринимательства», но и такие публицисты, как Виталий Третьяков. Повторяю, все в истории возможно; вопрос только в цене. И боюсь, что цена этого проекта может оказаться непомерно высокой; на борьбе с ним, на реакции отторжения сойдутся разнородные силы национально-религиозного сопротивления по всей стране, она просто-напросто может не выдержать такого идеологического перегрева. И развалится. После чего – милости просим русифицировать оставшуюся европейскую часть. Минус Поволжье.
Нетрудно догадаться, к чему я веду. И почему колонка названа «Пушкин и Кондопога». При всех издержках, ошибках и даже преступлениях по отношению к тем или иным этносам, Российская империя сумела создать (по крайней мере из представителей образованного сословия, то есть абсолютного меньшинства) образ российского гражданина, для которого принадлежность единой истории первостепенна, а принадлежность к конкретному этносу важна, однако вторична. Что ничуть не мешает работать на этнос, служить его культуре и традиции верой и правдой. Пушкин был русским негритянского происхождения; именно как россиянин он ощущал историю страны своей – на всем ее тысячелетнем протяжении; будучи русским поэтом и человеком империи, он привнес в русскую культуру ощущение всемирного масштаба.
Ждать ли нам того же от потомков кондопогских чеченов? Или, напротив, их карело-русских погромщиков? Казалось бы, само предположение – комично. Но кто же мог предположить, что в роду владетельного эфиопского князька, поднявшего погромный бунт против турецких налоговиков, когда-нибудь родится главный русский гений?
Гайдар и крах империи
На неделе с 11 по 17 сентября. – Лужков отмечал 70-летие. – Гайдар представлял свою новую книгу.
Только не ждите новых инвектив по адресу младореформаторов: не понимали основ национальной жизни, запустили маховик грабительской приватизации, и что еще? а! вспомнил: ваучеры придумали. Потому что если бы не экономическая решительность младореформаторов, разоренная страна умерла бы мучительной голодной смертью, растерзала бы саму себя. И не рассчитывайте на ставший привычным в последние годы лейтмотив: 90-е годы – это эпоха затянувшейся смуты, когда мы слепо блуждали во тьме исторического неведения; и лишь теперь, когда к власти пришли настоящие патриоты и государственники, выбираемся из политического болота. Потому что попробовали бы патриоты и государственники посидеть на вершине власти, когда среднегодовая цена на нефть 9 долларов за баррель, в долг давать не хотят, горбачевские кредиты возвращать нечем, структурные реформы не проведены, а политика публична и открыта, враги не дремлют.
