Александр Широкорад - Спор о Русском море
Польский историк Скальковский подсчитал, что общее число татар в XVIII веке в Крыму и ногайских степях составляло 560 тысяч человек обоего пола или 280 тысяч человек мужского пола. Другой польский историк, Всеволод Кохов-ский, полагал, что крымский хан для больших походов в христианские земли поднимал почти треть всего мужского населения своей страны.
А в середине XVI века Девлет-Гирей вел с собой на Русь и по 120 тысяч человек. Таким образом, в разбоях участвовали не крымские феодалы, как утверждали советские историки, а, собственно, все без исключения мужское население Крыма. Это, кстати, подтверждают запорожские и донские казаки, нападавшие на Крым во время походов хана на Россию. В Крыму они видели очень мало мужчин, кроме, разумеется, десятков тысяч рабов, угнанных из России, Украины, Польши и других стран.
Между прочим, Маркс и Энгельс не стеснялись называть крымских татар разбойниками. Но вот наши отечественные марксисты так и не решились выговорить это слово ни при Ленине, ни при Сталине, ни при Хрущеве.
Рабы уже в XIV веке стали основным товаром, проходившим через порты Крыма и Тану (Азов). «Продажа рабов в городе оживлялась ко времени прибытия караванов судов из Италии в порт Таны. В Венецию из Таны вывозили татар, черкесов, монголов, греков, зихов, алан, болгар, русских. Генуэзцы поставляли рабов-мужчин для гвардии египетского султана. Венецианцы снабжали рабами Венецию, Фландрию, Малую Азию, Крит, свои колонии. Большое скопление рабов в Венеции в 1368 г. чуть не привело к восстанию, поэтому рабов спешно стали отправлять в Африку, Испанию, Германию. Сенат Венеции в 1368 г. запретил перевозку рабов на галеях (штраф — 100 дукатов за каждого раба)» [50].
Рабов обычно вывозили на навах и кокках. На каждое судно грузили по 120–160 рабов. Корабли проводили в море долгие месяцы, и капитаны требовали от владельцев рабов крупные суммы на их содержание. В 1423 г. Венецианский советустановил таксу: перевозка одного раба на корабле из Таны в Венецию стоила 4,5 дуката. Столько же выделялось рабу на питание. Если же раб умирал в пути, то проезд не оплачивался.
В 1427 г. среди рабов, перевозимых на кораблях из Таны, вспыхнула эпидемия, что заставило сенат принять решение о высадке всех 400 заболевших рабов обоего пола в Истрии.
После 1475 г., когда Черное море стало «турецким озером», объем работорговли только увеличился. Единственное ограничение, введенное турецкими властями для работорговцев, — запрещение вывозить с северного побережья Черного моря рабов-мусульман.
Так, татарские орды, кочевавшие в районе Азова, ежегодно совершали два похода за рабами на Русь — весной и осенью. Речь идет о самостоятельных походах, совершаемых в инициативном порядке, без приказа крымского хана. Благодаря этим «инициативам» через Азов в год ежегодно проходило от 600 до 1000 рабов. Примерно такое же число погибало при доставке или отбраковывалось на рынке.
За рабов, продаваемых в Азове, брали пошлину — 125 аспров [51] со взрослого и 75 аспров — с ребенка.
Крымские татары постепенно довели до совершенства тактику своих набеговых операций. Татарские войска хорошо описаны французским военным инженером Г. де Бопланом, состоявшим с 1630 по 1648 г. на польской службе, и полковником Кристофом Манштейном, состоявшим в 1727–1742 гг. на русской службе. Обе книги были изданы во Франции и Германии соответственно, то есть не подлежали цензуре польского и русского правительства и могут считаться сравнительно объективными источниками.
Зимой татары шли всегда более многочисленным войском, чем летом. Причиной этого главным образом было то, что летом татары не всегда могли скрыть следы движения своей конницы по высокой степной траве, не всегда успевали обмануть бдительность сторожевых казаков и, наконец, летом татары были менее свободны, чем зимой. Татары шли в поход всегда налегке: они не везли с собой ни обозов, ни тяжелой артиллерии. Повозок, запряженных лошадьми, татары не терпели даже у себя дома, обходясь в случае необходимости волами или верблюдами, совершенно не пригодными для быстрых набегов на христианские земли. Татарские лошади, число которых доходило до 200 тысяч голов, довольствовались степной травой даже в зимнее время, приученные добывать себе корм, разбивая снег копытом. Огнестрельного оружия татары не употребляли, предпочитая неверным выстрелам из ружей меткие выстрелы из луков. Стрелами же они так отлично владели, что, по словам очевидцев, могли попадать на всем скаку в неприятеля с 60 и даже со 100 шагов. Зато лошадей в поход они брали значительно больше, чем какие-либо другие степные народы. Каждый татарин вел с собой в поход от трех до пяти коней, а все вместе — от 100 тысяч до 300 тысяч голов. Это объясняется, с одной стороны, тем, что часть лошадей шла татарам в пищу, а с другой стороны, тем, что всадники имели возможность заменять усталых лошадей свежими, что значительно увеличивало скорость передвижения войска.
В ходе подготовки к набегу татары запасались оружием, продовольствием, возможно большим количеством верховых лошадей. Татары очень легко одевались: рубаха из бумажной ткани, шаровары из нанки, сафьяновые сапоги, кожаные шапки, иногда овчинные тулупы. Вооружались татары только ручным холодным оружием, то есть брали с собой сабли, луки, колчаны с 18 или 20 стрелами, нагайки, служившие им вместо шпор, и деревянные жерди для временных шатров. Кроме того, к поясу привешивали нож, кресало для добывания огня, шило с веревочками, нитками и ремешками, запасались несколькими кожаными сыромятными веревками 10–12 м длины для связывания невольников и астрономическим инструментом, заменявшим собой компас, для определения точек горизонта в безориентирной степи. Кроме того, каждый десяток татар брал с собой котел для варки мяса и небольшой барабанчик на луку седла. Каждый в отдельности татарин брал свирель, чтобы при необходимости созывать товарищей; привешивал деревянную или кожаную бадью, чтобы самому пить воду или поить из нее лошадь. Знатные и богатые татары запасались кольчугами, очень ценными и редкими у татар. Для собственного пропитания каждый татарин вез на своем коне в кожаном мешке некоторое количество ячменной или просяной муки, которую называли толокном и из которой с добавлением к ней соли делали напиток «пексинет». Кроме того, каждый татарин вез с собой небольшой запас поджаренного на масле и подсушенного на огне в виде сухарей теста. Но основной пищей татар в походе была конина, которую они получали во время пути, убивая изнуренных и негодных к бегу, а иногда и издохших коней. Из конины татары делали различные кушанья: смесь крови с мукой, сваренной в котле; тонкие круги мяса, пропотевшие и подогретые под седлом на спине коня в течение двух-трех часов; и большие куски мяса, сваренные с небольшим количеством соли, которые ели вместе с накипевшей от воды пеной в котле.
Вообще татары старались не обременять своих лошадей, поэтому больше заботились о них, чем о себе. «Коня потеряешь — потеряешь голову», — говорили они в этом случае, хотя в то же время мало кормили своих лошадей в пути, считая, что они без пищи лучше переносят усталость. С этой же целью татары одевали на своих коней самые легкие седла, которые в пути служили всаднику для различных целей: нижняя часть, называемая «тургчио», то есть сбитый из шерсти войлок, служил ковром; основа седла — изголовьем; бурка, называемая «капуджи» или «табунчи», при натягивании ее на воткнутые в землю жерди служила шатром.
Татары сидели на своих лошадях, согнувшись, «подобно обезьянам на гончей собаке», потому что слишком высоко подтягивали к седлу стремена, чтобы тверже, по их мнению, опираться и оттого крепче сидеть в седле. Сидя верхом, татары мизинцем левой руки держали уздечку, остальными пальцами той же руки держали лук, а правой рукой быстро пускали стрелы назад и вперед.
Встретив на своем пути реку, татары переплывали ее, сделав из камыша плот, который привязывали к хвосту лошади и на который клали все свое имущество. Сами же, раздевшись донага, хватались одной рукой за гриву коня, понуждая его к скорейшей переправе через реку, другой рукой гребли и быстро переправлялись с одного берега на другой. Иногда вместо импровизированных плотов татары применяли лодки, поперек которых клали толстые жерди, к жердям привязывали лошадей одинаковое число, для равновесия с каждой стороны. Внутрь лодки они складывали свои вещи и таким способом переправлялись через реку. Переправы татары совершали всем строем вдруг, растянувшись вдоль реки иногда километра на два.
Татарские лошади, называемые «бакеманами», не подковывались. Только знатные вельможи и некоторые мурзы подвязывали своим коням толстыми ремнями вместо подков коровьи рога. Бакеманы в основном были малорослы, поджары и неуклюжи. Исключение составляли красивые и сильные кони знатных вельмож. Зато бакеманы отличались необыкновенной выносливостью и быстротой. Они в состоянии были проскакать в один день без отдыха и усталости 85—130 км.
