Уильям Йейтс - Дебаты о разводе
Мистер О'Фаррелл: Думаю, сэр, вам следует призвать сенаторов сдерживать свои чувства, даже если они не согласны с выступлением. Мы взглядов оратора не разделяем, однако голову терять незачем.
Председатель: Тем более в отношении сына Ирландии столь выдающегося, как сенатор Йейтс.
Доктор Йейтс: Есть темы, в обсуждении которых заранее следует тщательно взвешивать слова. Да послужит мне это оправданием. Согласно помянутому мнению, гражданский брак - прелюбодеяние в той же степени, как повторное вступление в брак лицами разведенными. Не вижу также, с какой стати останавливаться на достигнутом, ведь мы преподаем в университетах и школах и печатаем в книгах многое из того, что католическая церковь не одобряет. Раз попытавшись издавать законы на религиозной основе, вы открываете путь всевозможным проявлениям нетерпимости и религиозным гонениям. Я не уверен, что в стране не найдется людей, готовых подтолкнуть вас в нужном направлении. Я искренне уважаю его высокопреосвященство доктора О'Доннелла. Я слышал, что он - человек способный и энергичный, и в защиту процитированной речи могу сказать, что, хотя содержание ее здравомыслием не отличается, зато по форме она весьма корректна. Но как прикажете оценить следующий пассаж из статьи отца Питера Финлея?
"Отказ узаконить развод не заключает в себе несправедливости к отдельным прослойкам населения и ни в чем не нарушает гражданской и религиозной свободы, что конституция гарантирует всем и каждому. Скажите еще, что запрещение самосожжений есть посягательство на свободу вдовы-индуски. Право индусской вдовы покончить с собою на погребальном костре мужа, как вменяет ей в обязанность ее религия, куда более понятно, нежели право любого из представителей христианского сообщества отослать от себя жену и предаться публично узаконенному разврату. Запрещая самосожжение, Англия поступила по справедливости, во исполнение самоочевидного и веского морального обязательства. Ирландское Свободное государство поступит по справедливости и во исполнение самоочевидного и веского морального обязательства, отказавшись узаконить развод вне ограничений и повторный брак".
В первой части эссе автор сравнивает развод с полигамией, грабежом и убийством. Я почти ничего не знаю о жизни отца Финлея. Возможно, человек это выдающийся и незаурядный, но я уверен: мало кому из членов палаты доставит удовольствие мысль идти по стопам того, кто вопиюще неучтиво отзывается о практике, принятой у самых цивилизованных наций современного мира - в Германии, Англии, Америке, Франции и в скандинавских странах. А ведь он должен знать, что по любой статистике, по любым стандартам, кроме самых узких, эти нации, затмевающие нас деяниями, превзошли нас и в добродетели. Отца Питера Финлея поддержал, а по части оскорбительных выпадов даже превзошел священник ирландской церкви, епископ Мит. Несомненно, видя, что нерасторжимый брак, - цель его страстных мечтаний, по крайней мере, для виновной стороны, - в других странах привил мужчинам и женщинам исключительную терпимость к различным формам сексуальной распущенности, он утверждает, что с каждым неверным мужем или женой следует обходиться как с преступником, повинным в разбое, подлоге и смертоубийстве. Однако, говоря об отношении обоих к палате, между отцом Финлеем и епископом Мит есть одно разительное отличие. Возможно, что отец Финлей в силах повлиять на итоги голосования палаты, но я уверен, что епископу Миту этого до сих пор не удавалось. Более того, даже если все протестантское епископство Ирландии выступит с заявлением по данному вопросу, палата все равно проголосует так, как считает нужным. И в этом - величие церкви, в лоне которой я рожден: в законодательных дискуссиях мы раз и навсегда поставили наших епископов на место. Даже если обсуждается законодательство, имеющее прямое отношение к религии, мнение священнослужителей принимается в расчет только исходя из познаний и способностей каждого в отдельности. Право на развод и многие другие права протестантские сообщества отстояли вопреки самой что ни на есть яростной оппозиции собственного духовенства. Живой, изменчивый, совершенствующийся ум человеческий рано или поздно отказывается принимать такие законы от людей, чьи представления основаны на интерпретации сомнительных текстов Евангелия. Необходимо признать, и я говорю это, не страшась возражений, что на сегодняшний день ни один видный ученый Европы не считает Евангелие историческим документом в строгом значении слова. Значимость Евангелия - в духовном смысле, но никак не в историческом. Когда священник советует государственным деятелям строить законодательство на отрывке, возможно, исторически необоснованном, это означает взывать к людскому невежеству. Я уверен: большинство тех, кто отстаивает нерушимость брака, находятся под впечатлением, будто тем самым в стране поддерживается нравственность. Думаю, прежде, чем они окончательно укрепятся в своем мнении, им стоило бы изучить состояние нравственности в странах, где брак нерушим - в Испании, Италии, у народов Южной Америки. Мы не заимствуем себе у этих наций экономику, сельское хозяйство или техническое образование, зато предлагаем заимствовать брачное право. Но прежде, на мой взгляд, разумно было бы исследовать влияние брачного права на эти нации. Я обратился к авторитетным источникам и обнаружил, что в целом свидетельства моральной неустойчивости по большей части успешно замалчиваются. В печати нет сообщений о бракоразводных процессах. В браке рождается обычное число детей, хотя, по моим наблюдениям, отцовство зачастую установить непросто; впрочем, общественное мнение не поощряет любопытства на этот счет, и принято пресекать попытки узнать больше об эмоциональной стороне взаимоотношений мужчин и женщин. В современном обществе ощущается потребность3 в счастье, что усиливается с ростом образования, а мужчины и женщины, вынужденные оставаться вместе против воли и вопреки здравому смыслу, вскорости забывают о долге по отношению друг к другу.
Вы собираетесь ввести нерасторжимый брак, но допустите раздельное жительство супругов. Здесь ничего не поделаешь. Вам придется позволить молодым людям, которые не могут оставаться вместе в силу какой-либо нестерпимой обиды, разъехаться и жить раздельно. Вы предложите мужчинам и женщинам в расцвете сил до конца дней своих соблюдать монастырский закон. И вы надеетесь, что преуспеете в том, чего вся Европа не сумела добиться за последние 2.000 лет? Вы навяжете молодежи законы монастыря? Если нет, то нерасторжимый брак уровень нравственности в этой стране не повысит. Некий видный английский судья, основываясь на своем богатейшем опыте, утверждал, будто ничто так не поощряет беспорядочных связей, как разъезд при невозможности вступления в новый брак.
Вопрос этот, как мне известно, вызывает изрядный интерес. Я отчасти представляю себе мнение тех, кто составит новое поколение этой страны может статься, лучше, чем большинство членов палаты. Так что дам-ка я по ходу выступления этим молодым людям добрый совет, хотя они, возможно, куда менее возбудимы по натуре своей, нежели я. Я настоятельно попрошу их не кипятиться по пустякам. Незачем ссориться с айсбергами, плавающими в теплой воде. Эти проблемы разрешатся сами собой. Отец Питер Финлей и епископ Мит одержат кратковременную победу - ну и пусть себе.
Я сказал, что страна эта отличается терпимостью, и однако, памятуя, что на главных наших улицах высятся небезызвестные монументы, я вынужден поправиться: разумнее было бы сказать, что страна колеблется.
Я нисколько не сомневаюсь в том, что, когда айсберг растает, страна и впрямь сделается крайне терпимой. В общем и целом монументы обнадеживают. Я имею в виду О'Коннелла, Парнелла и Нельсона. С О'Коннеллом у нас проблем не возникало. При жизни О'Коннелла говорилось, что, дескать, палку нельзя перебросить через забор работного дома, чтобы не попасть в какого-нибудь из его отпрысков4, но он верил в нерушимость брака, а когда умер, сердце его самым что ни на есть пристойным образом сохранили в Риме. Не скажу наверняка, в бронзовой или мраморной урне, но сохранили; не сомневаюсь, что в художественном плане урна эта так же убога, как прочие "художества" того периода. Изрядная заварилась шумиха по поводу Парнелла, когда он женился на женщине, ставшей в результате миссис Парнелл.
Председатель: Может быть, оставим мертвых в покое?
Доктор Йейтс: Я продолжаю. Оставлять мертвецов в покое мне бы очень не хотелось. Когда это произошло, мне помнится, ирландские католические епископы выступили с декларацией: дескать, Парнелл тем самым усугубил одно преступление другим. Здесь, по сути дела, и заключается основное различие между нами. По мнению любого ирландского джентльмена-протестанта этой страны, Парнелл исполнил свой прямой долг как человек чести. А теперь вы намерены сделать так, чтобы исполнение прямого долга стало невозможным и оскорбить тем самым влиятельное меньшинство своих соотечественников. Мне очень хотелось бы привлечь внимание епископа Мита к Нельсону. Есть предложение убрать памятник Нельсону, поскольку он мешает движению. А я бы предложил протестантскому епископу Миту отстаивать ликвидацию памятника исключительно из соображений морально-этических. Тут-то все и разъяснится, и мы узнаем, кто же на самом деле представляет общественное мнение: епископ Мит или англичане, преподающие биографию Нельсона своим детям и всей страной почитающие ее образчиком патриотизма. Епископ Мит, в отличие от своих ирландских предшественников восемьдесят лет назад, не стал бы возводить колонну в честь Нельсона. Он бы предпочел возвести для него виселицу, ибо Нельсона следовало либо вздернуть, либо сослать на каторгу. Думаю, я не слишком обидел покойных, напомнив, что есть среди нас три объекта для благотворных размышлений, способные, может быть, подучить нас терпимости.
