Владимир Шулятиков - Ответ Е. А. Соловьеву
Наконец, нельзя не отметить, что та книга, на которую г. Соловьев ссылается в пятом пункте своего возражения, едва ли может быть названа самостоятельным трудом. Г. Соловьев сознается сам, что он в ней «излагает, компилирует, приводит большую часть первоисточников о Белинском». Характеристика миросозерцания Белинского – та же, что и в «Очерках»; г. Соловьев, в сущности, не резюмирует, а, главным образом, перепечатывает высказанное им в своей книге. И потому наши указания на несамостоятельность мнений г. Соловьева относятся в значительной степени и к этой книге [17] .
8) Г. Соловьев заявляет, что отмеченное мной «заимствование» (на с. 186 его «Очерков») из статьи г. Протопопова – есть корректурная неточность. Он говорит, что это место приведено у него по «форме» на с. 308–309 тех же «Очерков» за исключением лишь нескольких слов , и является концом цитаты, начало которой напечатано на той же 186 с.
Здесь две неточности. Во-первых, данное место не является концом цитаты, а взято из другой части статьи г. Протопопова, не со с. XI, а со с. ХIV. Затем, на с. 308–309 перепечатано «по форме» далеко не все место. Пусть даже в данном случае мы имеем дело с «несчастной» корректурной ошибкой, а не с фактом «забывчивости» [18] г. Соловьева, но все-таки треть цитаты (то есть шесть строчек, а не «несколько слов») остается произвольным заимствованием. Ссылаться же на «двенадцатилетнюю» работу в виду изложенного несколько выше мы считаем совершенно неуместным.
9) Г. Соловьев во втором пункте своих возражений статистическим методом старается доказать «незначительность «своих произвольных «заимствований». Но это очень искусственный стратегический прием. Дело в том, как я указал в фельетоне, форменных плагиатов у г. Соловьева мало (выше мы дополнили список плагиатов), и все время, главным образом, старался выяснить общий характер его критического «творчества». Я доказывал, какими разнообразными путями г. Соловьев пользуется чужим трудом; он списывает здесь дословно пару-другую чужих фраз, там он заимствует чью-нибудь мысль, там излагает своими словами характеристику, сделанную кем-нибудь другим, там он, излагая мнение какого-нибудь критика, частью говорит якобы от себя и частью приводит цитаты для вящего подтверждения «собственных» взглядов. В комбинировании различных родов «заимствований» (заимствований «по форме и не по форме», заимствований, сводящихся к пересказу чужих мыслей и характеристик) и заключается процесс его критического творчества.
Поэтому ряд «форменных» плагиатов, о которых он упоминает во втором пункте своих возражений, мы рассматривали в тесной связи с рядом другого рода «заимствовании».
И совершенно напрасно г. Соловьев отказывается рассмотреть вопрос об «общих» цитатах, то есть цитатах, общих у него с цитатами, приводимыми г. Скабичевским из разных авторов.
Подобный полемический прием позволяет г. Соловьеву не делать возражений по существу против того нейтрального места моего фельетона, где я выясняю, насколько «легко» составил г. Соловьев часть своей характеристики произведений Гончарова, то есть попросту переписавши без нескольких фраз страницу из г. Скабичевского со всеми приведенными на ней цитатами.
Совершенно напрасно г. Соловьев рассматривает плагиаты на с. 159 «Очерков» вне связи с вопросом об изложении философских взглядов Герцена. Совершенно напрасно также г. Соловьев рассматривает заимствование нескольких строчек из статьи г. Андреевского [19] вне связи с вопросом о том, каким образом он «составил» свою характеристику поэзии Некрасова. Эти оба случая замечательны именно как комбинация различного рода заимствований, на что мы и обращаем внимание читателей «Курьера».
10) Г. Соловьев прибегает к неправильному толкованию сказанного нами по поводу его характеристики поэзии Некрасова. Он представляет дело так, как будто мы обвинили его в «фокусничестве»: «в характеристике Некрасова я, по мнению г. Шулятикова, совершил какой-то фокус, слив две противоположные характеристики». И он отделывается патетическим восклицанием: «фокусных дел мастером себя не признаю!»
Суть дела не в том, что он искусно обращается с «противоположными» характеристиками. Ни о каких противоположных характеристиках мы не говорили. Мы лишь указывали, что г. Соловьев взял две статьи – статьи г. Скабичевского и г. Андреевского, – перефразировал их, причем в основу «своего» отзыва о Некрасове положил статью г. Скабичевского, заимствовал у него два отправных пункта, «развил» их таким же образом, как и г. Скабичевский; статьей г. Андреевского он воспользовался для ряда исполнений.
Затем г. Соловьев уверяет, что ни тот, ни другой из названных выше писателей не характеризовали поэзии Некрасова как поэзию, «впервые раскрывшую нам всю глубину психологии кающегося дворянина». Действительно, ни у г. Скабичевского вы не найдете терминов «кающийся дворянин», «глубина психологии кающегося дворянина», ни у г. Андреевского [20] . Но г. Скабичевский все время говорит о психологии «барина» («История новейшей русской литературы», с. 436) и изображает глубину покаяния барина такими же штрихами, как и г. Соловьев. «Вы видите тяжкие укоры проснувшейся совести при горьком сознании бессилия восстать духом и загладить вину предков», – читаем мы у г. Скабичевского. Ту же мысль проводит и г. Соловьев.
Г. Соловьев отрывает то, чего отрицать уж никак нельзя. В то же время он называет общий план характеристики, ее основные тезисы, развитие этих тезисов частностями . Хороши частности !
11) Произвольно истолковывает г. Соловьев и то место моего фельетона, где я указываю, что он не делает ссылок на «Историю новейшей русской литературы» г. Скабичевского. Я в данном месте говорю лишь, что он этого не делает по отношению к характеристике Некрасова. Вот мои слова: «он берет два пособия – указанную статью г. Андреевского и «Историю новейшей русской литературы» г. Скабичевского… При этом на «Историю новейшей русской литературы» он ни разу не ссылается. Со статьей г. Андреевского он поступает несколько иначе: он в двух местах , цитируя его, произносит его фамилию, и г. Соловьев обобщает мою фразу и указывает на с. 447–449 «Очерков», где у него имеется цитата «по форме» из «Истории новейшей русской литературы». Но эти цитаты касаются писателей направления Клюшникова [21] или Маркевича [22] и не имеют ни малейшего основания к Некрасову. Оригинальная привычка не отвечать прямо на поставленный вопрос!
12) Напрасно также г. Соловьев приписывает мне то, чего я не говорил: «г. Шулятиков упрекает меня даже в том, что я делаю заимствования из статьи Успенского [23] о Гаршине [24] ». Подобного упрека г. Соловьеву я не делал. Я лишь привел «случай» с заимствованием у Глеба Успенского в качестве одного из примеров, подтверждающих общее положение: г. Соловьев ссылается часто на какого-нибудь писателя якобы для подкрепления своего собственного мнения , а на самом деле замаскировывая подобными ссылками факт заимствований чужих мыслей. Я упомянул, правда, между прочим, что в большинстве случаев он даже не приводит имени писателя. Но из чего видно, чтобы случай с заимствованием у Глеба Успенского я подводил под рубрику «большинства случаев». Я тут же привел пример заимствования из статьи г. Андреевского с указанием источника, пример такого же заимствования из статей г. Розанова [25] о Страхове [26] и Достоевском.
Против самого указания на факт «переложения» взглядов Глеба Успенского на Герцена г. Соловьев ничего не возражает.
13) По поводу заимствования из статьи г. Розанова о Страхове г. Соловьев замечает, что количественно он (г. Соловьев) предоставляет «говорить больше самому Страхову, чем Розанову», и ссылается на с. 323–325 своей книги, где приводится целый ряд выписок из брошюры Страхова «Бедность нашей литературы».
Опять г. Соловьев ссылается на то, что к делу не имеет никакого отношения. Мое замечание касается лишь характеристики общего миросозерцания Страхова (на что я и указал ссылкой на определенную главу «Очерков»).
А что г. Соловьев положил в основание своей характеристики миросозерцания г. Страхова статью г. Розанова – это факт, не подлежащий сомнению. Г. Соловьев часто цитирует «по форме» (целых 1 3/4 с.) и частью пересказывают статью г. Розанова (местами он делает добавления от себя, но в своих добавлениях не идет дальше высказывания общеизвестных истин). Со слов г. Розанова он разъясняет отлично учения почвенников от славянофильской догмы, со слов г. Розанова он разъясняет отношение Страхова к рационализму.
Цитаты на с. 323–325 «Очерков» приведены не для характеристики миросозерцания Страхова: в данном месте г. Соловьев лишь пользуется сочинениями Страхова для характеристики «западничества» эпохи «великих реформ», вместо того чтобы сделать самостоятельную оценку этого явления.
