Газета День Литературы - Газета День Литературы # 166 (2010 6)
Истинно народному художнику слова, Герою социалистического труда, лауреату целого ряда самых высоких правительственных и литературных наград и премий Ю.В. Бондареву в этом, с позволения сказать, "универсальном энциклопедическом словаре" выделено всего-то 14 строк!.. Зато небезызвестный Герострат нашей драматической эпохи, властолюбивый честолюбец и разрушитель Советского Союза Б.Н. Ельцин удостоился куда более многочисленных лестных эпитетов аж на 36 строчках.
Безусловно, не позабыт в словаре и печально памятный "вождь перестройки" в СССР, космополитствующий "либеральный интеллигент" Горбачев Мих. Сер., с подробнейшим перечислением его бесчисленных партийных титулов и званий, полученных в советское время. Позже выброшенному на свалку истории "Мих. Серу" похвастать уже было нечем, разве что коммерческой должностью главы "Горбачёв-фонда"... В заключение составители словаря, разумеется, не забыли упомянуть и о полученной "Мих. Сером" Нобелевской премии. Вот только почему-то обошли молчанием, за какие такие заслуги перед Отечеством им была получена сия высокая награда. Напомним читателю: за развал Советского Союза...
Подобные кошмарно-чудовищные по своему цинизму факты интерпретации нашей национальной и мировой истории можно множить и множить не только на базе пресловутого "универсального энциклопедического словаря", но и на материалах других, не менее "научных" и "универсальных" источниках. Конечно, подлинная память истории и её истинных героев не измеряется числом отведённых строк в конъюнктурных словарях и справочниках, какой бы роскошно-презентабельный вид они не имели, какими бы дорогими фолиантами не издавались. Само Время отделяет пустую шелуху слов от плодоносных зёрен исторической Правды и всё расставляет по своим местам.
Убеждён, настанет доброе время, когда имя прославленного писателя-фронтовика, выдающегося подвижника русской культуры и искусства Юрия Васильевича Бондарева, как и светлые имена его боевых соратников, будет золотом вписано в историческую Книгу Памяти, в правдивые и объективные энциклопедии, учебники, словари и справочники. Подлинная колыбель духовной памяти – это людские сердца и души, именно в них по праву прочно хранится имя Юрия Васильевича Бондарева.
Дорогой Писатель-Ветеран!
Как и прежде, оставайтесь крепким и стойким бойцом, героическим защитником нашей великой Родины! Ваш несгибаемый дух, Ваша неодолимая воля, Ваш выдающийся талант творца художественного слова, Ваша высокая гражданская позиция патриота России питают нашу волю, наш дух, нашу глубочайшую веру в возрождение нашей великой и славной матери-Отчизны!
Светлая память всем, кто погиб за Родину!
Низкий поклон Вам, Юрий Васильевич, и всем здравствующим ветеранам Великой Отечественной – Вашим боевым друзьям и соратникам!
...Давно пришла пора все вещи называть своими именами. Хватит нам скромничать и бояться обвинений в завышенных оценках. Своих врагов, своих героев и своих гениев мы должны знать в лицо и называть по именам, чтобы потом не кусать локти и не вздыхать: как же это мы не заметили, как же это мы не оценили... Мы наконец должны научиться видеть и ценить своих живых, а не только почивших гениев.
С глубоким уважением,
профессор Петровской академии наук и искусств Владимир ЮДИН
Георгий НИКОЛАЕВ ПЕСНИ ТЕХ ЛЕТ...
Каких лет? Тех самых – мучительно трудных, долгих четырех лет Великой Отечественной войны, когда страна бросила на смертный бой с жестоким врагом все до последней винтовки, все людские ресурсы и все силы – физические и духовные. Но почему – песни? Ведь о войне написаны монбланы книг: беллетристика, исследования, мемуары, о войне написано много хороших стихов, пьес, сняты выдающиеся кинофильмы. Правда, почти все наилучшее из этого потока создано не по горячим следам, а нередко спустя десяток и даже более лет с момента затрагиваемых событий. И всё же речь пойдёт не о них, а о песнях – о тех словах и мелодиях, которые пел наш народ, когда фактически решалась его судьба, когда он сам решал свою долю с оружием в руках. Песни – документы эпохи, достоверные факты быта, несущие на себе отпечаток того или иного времени. Всенародно любимые песни позволяют понять духовную сущность нации и страны.
Я бы не стал утверждать, что на столь же значительную роль могли бы претендовать многие предвоенные песни, но документами эпохи являются и они. Слащавые, высокопарные, нередко бездушные, они создавались во время не только лишь героическое, но и в немалой степени также трагическое, однако никакого трагизма в себе не несут. Когда из искусства изгоняют трагедию, изгоняют насильственно, не считаясь с реальностью, тогда оно всё в большей степени начинает сбиваться на фарс. Вот эта фарсовость, несерьёзность, накануне грозящей опасности особенно неуместные, и возмущают меня до глубины души. Шапкозакидательские настроения, полнейшая утрата чувства реальности нашли своё отражение и в предвоенных песнях. "Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится, любой" – сущее издевательство над здравым смыслом, над страной и над героизмом!
Война, пришедшая на нашу землю извне, пришедшая непрошенной, поставившая под угрозу само существование страны и всего народа, война отечественная, война за каждую избу, за каждую пядь земли, была огромным бедствием, была трагедией, которую нельзя и не нужно было замалчивать, которая касалась всех и каждого, которую следовало пережить. И как только началось это бедствие, как только стали рваться снаряды и бомбы, так сразу же это было воспринято всерьёз, так сразу же глубоко серьёзной сделалась жизнь. Буквально через несколько дней после начала войны появилась песня "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой..." Песня-призыв, песня-набат. В ней, безгранично серьёзной, гневной, полной убеждённости в правоте той борьбы, которую предстоит вести народу, слышатся также и трагические ноты реквиема. Величественная, плакатно простая и мощная "Священная война" стала великой песней, сделалась, по существу, государственным гимном военного времени.
Старый афоризм, гласящий, что слишком бодрые души обладают только поверхностной духовной силой, вовсе не лишен основания. В бодрости, особенно в бодрости симулируемой, нарочитой, есть что-то от несерьёзности, от бравады, а несерьёзность мало что имеет общего с душевной стойкостью, с героизмом, бравада на поверку оборачивается бахвальством и трусостью. В те годы, когда страна, истекая кровью, изнемогала от ран, когда горе пришло почти в каждый дом, когда жизнь висела на волоске, поддержать дух, смягчить боль могло только настоящее, искреннее искусство, уходящее своими корнями в недра самой природы. Всё, что могло помочь выстоять, укрепить веру в благоприятный исход, ещё сильнее полюбить ту многострадальную землю, которую следовало любой ценой защитить, все было найдено, призвано на службу. Тогда сами собой были сняты многие ограничения и запреты, отброшены некоторые догмы и предрассудки, тогда сама жизнь заговорила нежно и яростно, проникновенно и страстно. Именно тогда, в трудные дни для страны, зазвучали по радио до боли родные стихи Сергея Есенина – поэта, оплёванного людьми без души и сердца, но дорогого, любимого народом, необходимого, а вскоре в его архив пожаловал и самый первый исследователь. Тогда же одна за другой родились и они – бытовые песни, написанные не по заказу, не для корысти, песни без литавр и фанфар.
В них нет ничего казённого, ничего нарочитого. Они просты, задушевны, доходчивы. В них – прощание с домом, с близкими, гнев по адресу фашистского сброда, спокойное предвосхищение подвига, подробности фронтового быта, надежда на возвращение. В этих песнях жизнь предстаёт прекрасной, суровой и загадочной, не регламентированной свыше. "Знать не можешь доли своей – может, крылья сложишь посреди степей". Такие строки вряд ли могли появиться накануне войны, хотя истина, выраженная ими, общеизвестна и справедлива всегда. Конкретизация понятия Родины – вот что ещё примечательно в них. Родина перестала быть чем-то массивным, официальным, она сделалась белоснежным полем, любимым городом, зелёным садом, морщинистой матерью, любимой девушкой, зажегшей огонёк на своём окошке.
Есть два пути психологически помочь человеку в несчастье. Один – попытаться отвлечь от тяжёлых мыслей, растормошить, передать часть своей бодрости, весёлости и жизнерадостности, другой – разделить горе, дать человеку выплакаться, разрешить наболевшее и тем самым превозмочь его. Когда горе безмерно, первый путь, путь весёлости, может нередко восприниматься как издевательство, как кощунство.
