Елена Кириллова - Вынужденные переселенцы - польза или обуза для России
Я родился в Ульяновской области, там живут все мои родственники. Там я прожил 30 лет, выросли дети. Сейчас живем в г. Сызрань Самарской области. Общественная организация Сызрани мне помогла получить статус вынужденного переселенца.
Мы здесь снимаем садовый домик. Я на работу не устроился, хорошего места не найти, а на низкую зарплату нет смысла устраиваться. Получаю пенсию. Хорошо, иногда родственники помогают, дают картошку. У нас есть небольшой участок земли.
В Грозном у нас была квартира, машина, дача. Все там осталось. В первую войну квартира была разрушена, дом развалился пополам. Здесь практически ничего не удалось приобрести, только то, что дали родственники. Отношение к нам в большинстве случаев как к нахлебникам. Постепенно привыкаем, другого выхода нет.
Пензенская область.
Виктор Иванович, высшее образование, женат, двое детей.
- Я работаю не по специальности - простым рабочим. Моя специальность инженер-механик, учился в Узбекистане в Чирчикском политехническом институте. Работал инженером на станкостроительном заводе. Родились мы в Узбекистане. Родители жены из России, мои - из Украины.
С началом перестройки обострились межнациональные проблемы. Когда наш сын пытался поступить в институт в Узбекистане, ему всячески препятствовали. Русскоязычной молодежи там учиться не дают. Сюда, в Пензенскую область, приехали с надеждой, что здесь будет легче. Тут, по крайней мере, снимается национальный вопрос, кроме того, у нас здесь много родственников, друзей.
Я приехал на разведку в 1994 году, семья - в 1995-м. В то время легко предоставляли статус вынужденных переселенцев. Поселились сначала в Пензе, я устроился сантехником. Жили в подвальном помещении. Ужасная сырость. Стали искать работу жене. Она устроилась учительницей в селе. Нам повезло, что там была учительская избушка. А через два года она сгорела, и имущество наше сгорело вместе с ней. Миграционная служба дала нам квартиру в поселке Старая Каменка. Жена работает в школе военруком. Учителя истории в этом поселке не требуется, а военрука не было уже пять лет.
Я работал в совхозе механизатором по уборке и очистке коровников. Решили, что надо мне поехать на Север, заработать денег и начать нормальную жизнь. Я проработал четыре года в Сургуте. Стаж у меня не шел. Приезжих брали на работу с этим условием. Зарплата была низкая.
Для меня сейчас нет хуже проблемы, чем наша паспортная политика. Это издевательство над нашими людьми. Люди должны беспрепятственно ехать в Россию, если они желают стать россиянами. Еще одна проблема - получение гражданства. Люди на местах встречают предвзято: "А, чужие, они нам не нужны".
Нам этот переезд стоил седины, боли, крови и т.п. Мы гораздо больше потеряли, нежели приобрели. Мы люди неглупые и работоспособные, трудолюбивые. На это и рассчитываем.
Рязанская область.
Геннадий Иванович, высшее образование, женат.
- Я по специальности радиоинженер. Родился в Краснодарском крае. В Казахстан родители переехали еще до войны. Жена родилась в Павлодаре. Я работал на Фрунзенском заводе электронно-вычислительных машин в должности начальника конструкторского отдела. По возвращении в Россию пришлось работать простым электриком, ну а сейчас второй год на пенсии.
Мы сейчас занимаемся строительством дома в компактном поселении. Начали строить дом в 1996 году. Сначала я взял ссуду, купил материалы, потом дочка ссуду взяла. Дочь и зять работают. У всех высшее образование. Дочь работает оператором котельной, зять работает на АТС.
Не жалеем, что приехали сюда, для нас это манна небесная, что мы смогли получить в России кусочек земли. Здесь мы оказались благодаря переселенческой организации Рязани. В России у нас никого не было, и нам предложили начать строительство жилья в компактном поселении в Рязанской области.
Сейчас уже вряд ли удастся восстановить прежний уровень материального благосостояния: пенсия - 1400 рублей, у жены тоже. Дохода больше никакого нет, разве что с огорода подспорье.
Знакомые подарили нам козу, в этом году она окотилась, так теперь мы с молоком и с козлятами. Опыта у нас не было, но приспособились, и очень довольны.
С местным населением проблем нет. Я человек уживчивый. Строю все сам я когда-то, еще до института, работал плотником. Кроме того, сам делаю мебель. Недавно свет и газ провели, скоро вода будет, а до этого пять лет воду брали из речки.
Орловская область.*
Екатерина Ивановна, по специальности агроном. Переехала в 1992 году из Казахстана. Теперь работает свинаркой в колхозе.
- Когда я еще жила дома, попалась мне в "Комсомольской правде" статья, где говорилось, что Орловской области требуются сельскохозяйственные специальности. Тогда я написала в службу трудоустройства, меня пригласили приехать, посмотреть. Дело в том, что в Казахстане еще в 90-м году начались всякие волнения, притеснения, а к 92-му году у нас не было другого выбора. Мы были согласны на все, что нам предложат, хотя, конечно, не все нас устраивало.
Я до этого ни разу не была в России, и все мои родные всю жизнь прожили в Казахстане. Мои представления о России были намного более радужными. Когда приехала, все время плакала, не могла привыкнуть. Здесь все убогое: быт, порядки, нравы. Состояние у меня было такое, представьте сами: все было и в один миг всего лишиться, а затем начинать с нуля. И только вспоминать, как все прекрасно было.
Мы будем считаться приезжими до конца своих дней, и дети даже, по-моему, будут считаться чужими. Такое отношение идет с двух сторон: с одной - мы держимся немного обособленно, с другой - они нас старались сторониться, особенно первое время. Но и здесь есть люди очень добрые, отзывчивые, жить ведь со всеми можно. Местные бабушки нам на первых порах помогали - мы покупали у них молоко, овощи, грех обижаться. Теперь у нас самих участок и корова, земли здесь хватает, дают, не жалея. С хозяйством я справляюсь, ведь мы сами из села.
Я всегда себя ощущала русской, и никогда не было иных мыслей. Детей у русских примерно у всех было по двое, да и здесь такая же ситуация, очень редкие случаи, когда много детей. Значение, ценность семьи здесь намного меньше, и все это из-за пьянства и сквернословия. У нас среди русских это не было так распространено, потому что восточным людям это не присуще, а мы жили по их обычаям.
Там было больше цивилизации - газ, электричество, вода, все без проблем. Из-за этого я могла больше времени проводить с семьей. Здесь даже некогда готовить: что-то перехватил - и ладно. У местных нет таких особых блюд, которые бы я хотела приготовить, а восточных кушаний готовлю много: манты, плов, бешбармак, соления по своим рецептам. Хотя, конечно, есть новшество: здесь мы без картошки не обходимся, а там почти ее не ели.
Там мы пели русские песни, но могли поддержать и казахскую компанию. Еще я заметила такое различие: у нас на свадьбу приглашали, кого хотели, а на похороны шли все, кто знал человека и хотел с ним попрощаться. Здесь на свадьбу идут все, кому захочется выпить, а на похороны специально приглашают. Еще мы сначала говорили не так: у них свой говор, ударения они неправильно ставят; теперь мы уже так же разговариваем, привыкли.
Здесь люди более горячие, резкие; мы, в противоположность, выдержанные и спокойные. Ну и, конечно, для местных характерна полная безответственность и наплевательское отношение ко всему.
Виктор Петрович, образование незаконченное высшее.
Приехал в 1994 году из Узбекистана. Занимается малым бизнесом.
- В 1994 году приехал к родственникам жены на 3 месяца, живу уже 4-й год. Трудно привыкнуть к общению с людьми, они меня не понимают. Например, начинаешь им объяснять, как можно заработать деньги, они пугаются, боятся любых новшеств. Как только приехал, предлагал поставить ларьки с мороженым, их еще нигде не было, они испугались. Никто не хочет заработать денег. В то же время, с местными опасно иметь дело: они все нечисты на руку. Могут в любой момент обмануть, подставить. В любых предприятиях я практически бесправен: все документы записаны на местных, хотя все идеи мои, они могут меня в любой момент отстранить.
Мне кажется, в селах и маленьких городах, как Ливны, лучше жить компактно из-за отрицательного отношения, а в большом городе лучше раствориться, там тебя никто не знает, будут относиться как к своему.
Мне кажется, что сюда могут переехать те люди, которые способны заработать деньги, везде устроиться, легкие на подъем, способные заново начать свою жизнь.
К нашей еде здесь очень трудно привыкают, моим друзьям многое не нравится: шурпа, чай из пиал. Манты сначала не ели, теперь распробовали. Мы с женой не воспринимаем российский квас.
Особых различий в одежде нет, хотя в то время там одевались лучше, чем в России. Но мы привезли с собой и чапаны - халаты, тюбетейки, носим здесь. Тут сейчас круто одеваются, хотя некуда пойти, ходят на базар в дорогих шубах. Они могут голодать, во всем себе отказывать, но шубу купят, "как у той Мани". Мы прежде всего уделяем внимание семье, будем лучше питаться, обеспечим ребенка, у нас все для детей.
