Норберт Юрецко - Бывший разведчик разоблачает махинации БНД
До начала производства по этому уголовному делу прошло целых три с половиной года. От главного обвинения не осталось и следа. Однако то, что я подавал неправильные сведения об агентах и источниках полученных сведений, сыграло со мной злую шутку. Так как я не согласился, чтобы суд вызвал моих агентов в качестве свидетелей по делу, я был осужден. По крайней мере, моему адвокату с помощью судебной сделки удалось добиться того, чтобы мой друг Фредди и мои информаторы не пострадали. Хоть какое-то утешение!
Большинство читателей нашей книги "Условно пригоден к службе" поняло из нее, что история моей деятельности в БНД там не полна и не завершена. Поэтому с самого начала я знал, что должно последовать продолжение.
Конечно, при написании книги я не мог выйти за ограничения, определенные судебными инстанциями. Но так как я хотел, чтобы общественность узнала что-то о внутренней жизни самого секретного немецкого учреждения, то мне пришлось пойти на определенный компромисс.
Иногда моя рука судорожно сжималась. Я прошу читателей простить меня за это. Ведь очень трудно писать разборчиво, когда рука от злости и бессилия сжимается в кулак.
ПРИТЧА
Сравнения – не доказательства, и притчи тоже иногда оказываются неверными. Но в том, сколько правды содержится в одной аллегории, которую много лет назад рассказал мне один из моих коллег, мне пришлось с горечью убедиться на собственной шкуре.
Это притча о мыши, и вот ее содержание:
Однажды по крестьянскому двору бежала мышь. За ней гналась кошка, приближаясь к мышке все ближе и ближе. Ей едва не удалось поймать несчастного грызуна, как только тот спася в коровнике. Там мышь пробежала под одной из коров как раз в тот момент, когда из-под коровы на пол шлепнулась огромная коровья лепешка. Мышка мгновенно оказалась покрыта слоем навоза. Кошка удивленно оглядывалась по сторонам: ее жертвы нигде не было видно. Но, присмотревшись, она все-таки увидела коровью лепешку, из которой торчал мышиный хвостик. Кошка немедленно вытащила мышь за хвост и с удовольствием ее проглотила.
Мораль этой притчи очевидна:
Во-первых. Не каждый, кто обляпает тебя дерьмом, желает тебе зла.
Во-вторых. Не каждый, кто вытаскивает тебя из дерьма, желает тебе добра.
В-третьих. Раз уж ты сидишь в дерьме, то хотя бы не высовывай свой хвост.
Собственно, эту притчу стоило бы сделать преамбулой устава БНД!
Я никогда не соглашусь с тем, что – как утверждают некоторые – мою деятельность в отделе безопасности БНД с 1995 до моего ухода из Службы в конце 1999 года следует оценивать однозначно негативно. Но то, как прямые преемники моих начальников оценивали мою работу, и как они пытались дискредитировать меня, однозначно не делает чести Службе.
Когда я сам оглядываюсь на прошедшие годы, то в моей памяти всплывают порой неприятные моменты. К примеру, после моего осуждения у меня появился добровольный и вначале самоотверженный помощник, от услуг которого я сегодня, пожалуй, лучше бы отказался.
Задолго до того, как 21 января 2003 года я вошел в судебный зал Пятой уголовной палаты Первого мюнхенского земельного суда, я знал, что мне в какой-либо форме необходимо будет искать поддержки общественности. Общественности стоило бы узнать, что происходит в БНД, и что случилось со мной. Если мы всерьез переживаем за судьбу нашего государства, то замалчивать такие факты нельзя. Когда в суде под видом правосудия, от имени народа, была поставлена якобы окончательная точка в моей истории, нельзя было оставлять этот факт без комментариев. К счастью, я нашел прекрасного помощника. И, к сожалению, как раз тогда мне не вспомнилась притча о мыши.
После оглашения приговора я был полностью ошеломлен – как будто попал в другой мир. Кому из моих знакомых и друзей я смог бы все объяснить? И, в первую очередь, как мне это осуществить – не имея на руках приговора и соответствующих документов. Ведь приговор был секретным. Потому, подумал я, единственным путем было бы рассказать всю историю с самого начала. Тогда каждый, узнав ее, смог бы сделать свои выводы.
Убитый отчаянием, я сидел у своего адвоката и пил кофе. Его аргументы, что мне, по меньшей мере, удалось защитить своих агентов, а мой партнер, которому пытались предъявить такие же обвинения, что и мне, так и не попал под суд, хотя и утешали меня, но не сильно. Больше удовольствия доставляла мне мысль о том, какой следующий шаг я собираюсь предпринять. Буквально час спустя у меня была уже другая встреча. Ее устроил редактор одной известной газеты, который слыл знатоком тем, связанных с секретными службами. У давно уже знакомого мне журналиста был хороший друг, писавший в качестве свободного автора статьи для той же газеты. Речь идет о моем нынешнем соавторе Вильгельме Дитле.
Расставшись со своим адвокатом, я стоял перед зданием суда на улице Нюмфенбургер штрассе. Сначала мне нужно было хорошо отдышаться. Затем я двинулся прямо к своей цели. До нее было всего два километра – до мюнхенской площади Променадеплатц. В галерее отеля "Баварский двор" меня ждали двое: уже упомянутый посредник и мой давно избранный соавтор. Как журналист он уже несколько месяцев интересовался моим делом и очень хотел, чтобы я согласился опубликовать мою историю в виде книги – так представился мне Дитль.
Между нами с самого начала установилась атмосфера взаимопонимания, мы быстро сблизились, потому вскоре последовали многочисленные встречи втроем, на которых мы обсуждали содержание и форму запланированного совместного проекта. В ходе бесед инициатору переговоров – он сам из-за своего контракта не мог заняться написанием книги – стали известны некоторые сведения, которые помогли ему провести дальнейшие изыскания. Все участники были удовлетворены. Дитль и я работали над книгой, редактор получал и анализировал редкую и интересную информацию.
"Сарделька"
Целый год у нас все шло гладко, ничто не предвещало хлопот. Но незадолго до запланированного момента выхода моей книги "Условно пригоден к службе" внезапно в одной большой немецкой ежедневной газете появилась статья. И тут газетный репортер, так душевно доселе относившийся ко мне, вдруг в один миг превратился в надоедливого холерика. Он ругал меня по телефону за то, что первую статью о книге опубликовал не он, а другой журналист – ведь он так старался, и вдруг его так позорно "обошли".
Прошло несколько дней, и этот журналист потребовал вдруг от меня своего рода посреднический гонорар за все еще не вышедшую книгу. Если уж не он оказался первым, кто смог рассказать публике содержание и подоплеку новой книги, то, по меньшей мере, он хотел бы получить деньги. Это звучало примерно так: "Мне не нравится, что я всегда начинаю распутывать большие истории, а в конце остаюсь с носом. Теперь я хочу увидеть деньги. Понимаешь? Деньги! Так что позаботься, чтобы я получил деньги. Я тут делаю работу. А другие пишут статьи. И меня это не устраивает. Если же денег не будет, я напишу такое о вашей книге, что для вас лучше было бы просто закопать ее в землю".
Его звонки и оказываемое давление так сильно подействовали на меня, что я даже предложил Вильгельму Дитлю заплатить, в конце концов, этому коллеге некоторую сумму. Но и он, и наш литературный агент в Мюнхене, тоже столкнувшийся с финансовыми требованиями редактора, жестко отвергли идею каких-либо выплат. Я прислушался к их аргументам. Когда упомянутый реактор понял, что денег от нас он не получит, то внезапно изменил свою тактику.
Он принялся регулярно звонить мне и говорить, что ему хотелось бы получить хотя бы маленькую признательность. Среди нас даже появилось крылатое слово "сарделька", так как этот мучитель скрывал свои денежные требования за этим синонимом. В оригинале это было так: "Я всего-навсего хотел бы получить сардельку или чашку кофе. Просто маленькую благодарность". Тот, кто слышал это неоднократно, со значением ухмылялся. Каждый знал, что он имел в виду.
После публикации книги "Условно пригоден к службе" этот редактор опубликовал в своей газете несколько статей об этой книге. Всем им был присущ резко негативный тон. После каждой публикации писака регулярно звонил мне и моему соавтору. Его объяснения все были в одном духе: "Ну вот, вы же сами этого хотели! Как аукнется, так и откликнется! Я ведь просто хотел получить сардельку. Или чашку кофе. Маленькую благодарность. Не более того".
Но в основном можно сказать, что средства массовой информации приняли книгу "Условно пригоден к службе" положительно. Если они что-то в ней критиковали, то только в корректном тоне и в конструктивном духе, с деловым подходом к теме. Им и в голову не приходило представлять обоснованную критику в адрес очень спорного немецкого учреждения как что-то преступное или высмеивать авторов книги. Они всерьез восприняли наш совместный проект и соответственно его оценивали. Мне удалось познакомиться со многими интересными людьми из среды многочисленных журналистов. Некоторые пытались придирчиво оспаривать наши тезисы, другие подходили с интеллектуальными предрасположениями. А еще были своего рода "государственные преступники, действующие по идеологическим мотивам". Для меня они были самыми симпатичными собеседниками.
