Анна Гранатова - Клан Ельциных
О том же самом мечтал и Борис Ельцин. В 1985 году в жизни семьи Ельциных произошли кардинальные перемены. Ему позвонил в Свердловск крупный московский партработник Егор Лигачев и предложил «по партийной линии» переехать в Москву.
Москва! Как много в этом звуке! Желанная мечта любого провинциального партработника. Ельцин не раздумывая дает согласие.
24 декабря 1985 года московская партийная элита, с подачи Лигачева, преподносит Борису Николаевичу отменный «новогодний подарок» — его избирают первым секретарем горкома КПСС.
А оказавшись на этой должности, Борис Николаевич первым делом потребовал для себя хорошее жилье. Пресловутый «квартирный вопрос» оказался непростым даже для него — законного представителя партийной элиты.
Из воспоминаний начальника президентской охраны офицера КГБ Александра Коржакова:
«Оказавшись в Москве после Свердловска, Борис Николаевич получил квартиру в доме на Тверской улице. Вскоре дом стал известен многим. Около подъезда собирались сторонники Ельцина, приходили журналисты. Жил Ельцин на четвертом этаже в просторной квартире. Считалось, что комнат всего четыре. Помимо большого холла были еще две спальни, кабинет главы семейства, комната дочери Татьяны и ее мужа Алексея. Восьмиметровая комнатка маленького Бори, внука, в счет не шла.
В таких квартирах с двумя туалетами, огромными, по советским меркам, кухнями и лоджиями жили только высокопоставленные члены партии и правительства. И когда после путча возникла необходимость поменять дом, найти новое равноценное жилье оказалось не так-то просто.
Но это было необходимо. Квартира на Тверской оказалась неудобна с точки зрения безопасности. Хорошо простреливался подъезд, легко было перекрыть выезд машины Ельцина, из окон соседних домов было видно все, что происходит в комнатах.
Но окончательно мысль о переезде возникла после неприятного случая с Татьяной. За ней на улице увязался мужичок и преследовал ее. Татьяна при входе в подъезд задержалась, набирая цифры на кодовом замке, и он мгновенно проскользнул следом. Она все еще надеялась, что это вовсе не преследование, а мужичок идет к кому-то в гости.
Они вдвоем зашли в лифт, и тут он набросился на Татьяну. Она не растерялась — стала орать, сопротивляться. Преследователь убежал. С тех пор Татьяна от охраны не отказывалась. Даже наоборот, чем больше увлекалась политикой, тем многочисленнее становилась ее свита. Во время выборов ее прозвали «членом правительства», и за ней иногда уже по две машины сопровождения ездили. А если она собиралась в конкретное место, туда заранее выезжал наряд охраны. Проще говоря, все для нее было организовано по той же схеме, что и для самых высокопоставленных членов Политбюро.
М.Горбачев предложил Ельцину с семьей переехать на служебную дачу, с которой только что съехал сам. И шеф, даже не дождавшись ремонта, сразу перебрался. Такого еще за всю партийную историю не случалось. Обычно хоть косметический ремонт, но полагалось сделать. Горбачевы уехали. Сняли картины со стен — на обоях остались светлые пятна. Где-то торчали гвозди из стены, где-то виднелись пустые дырки.
Спешка Ельцина объяснялась просто: он хотел показать, что ничем после Горбачева не брезгует. Я думаю, что Борис Николаевич никогда бы не дошел до столь высокого поста, если бы у него не было этого беспрекословного партийного чинопочитания».
Всего через год после своего переезда в Москву Ельцин становится кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. В марте 1989 года он был избран народном депутатом СССР. В мае того же года стал членом Совета национальной безопасности Верховного Совета СССР.
Карьера Ельцина продолжает стремительно идти в гору. 16 мая 1990 года Ельцин станет председателем Верховного Совета РСФСР. А 12 июля 1990 года он публично заявит о своем выходе из рядов КПСС на скандальном заседании XXVIII съезда партии. К этому времени конфликт между Ельциным и Горбачевым станет очевидным уже невооруженным глазом.
Это не просто конфликт — это очевидная борьба за власть. Два медведя в одной берлоге ужиться не могут.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ А.КОРЖАКОВА:
«У Бориса Николаевича с весны 87-го года начались стычки на Политбюро то с Лигачевым, то с Соломенцевым. Спорили из-за подходов к «перестройке». Он видел, что реформы пробуксовывают. Вроде бы все шумят, у паровоза маховик работает, а колеса не едут.
Ельцин абсолютно искренне воспринимал объявленную Горбачевым перестройку и ее результаты представлял по-своему. В Москве, например, он едва ли не на каждом шагу устраивал продовольственные ярмарки. Овощи, фрукты, птицу, яйца, мед в ту пору москвичи могли купить без проблем.
Борис Николаевич тогда сам читал газеты, и его личное впечатление, будто кроме гласности в стране ничего нового не появилось, статьи в прессе только усиливали. В сентябре 87-го Ельцин написал письмо Горбачеву, в котором просил принять его отставку со всех партийных постов. Причина — замедление перестройки и неприемлемый для Бориса Николаевича стиль работы партаппарата. В сущности, Ельцин обвинил аппарат в саботаже.
Письмо это он никому не показал. Шло время, а Горбачев никак не реагировал. Ельцин сильно переживал из-за этого явно демонстративного молчания. Еще несколько месяцев назад они с Горбачевым, как добрые товарищи по партии, постоянно перезванивались. Ельцин в нашем присутствии называл Горбачевы только Михаилом Сергеевичем и постоянно подчеркивал свое уважение к нему.
Он в душе верил, что Горбачев на письмо ответит и лично подтвердит его, Ельцина, правоту. Но Горбачев молчал».
Что не поделили Ельцин с Горбачевым?
Конфликт между «лидером перестройки» и Ельциным начался гораздо раньше, чем тайное стало явным. Еще на ноябрьские праздники 1987 года произошла странная история, в которой и поныне осталось много загадок. 9 ноября 1987 года Борис Ельцин был госпитализирован в ЦКБ при инсценированной попытке самоубийства. Он порезался ножницами. По свидетельству очевидцев, Ельцину звонил в ЦКБ обеспокоенный Горбачев, выражал сочувствие. Если не знать, что произошло до и после этой странной истории, то можно подумать, что с Ельциным и в самом деле случился приступ истерики. И не более того. Однако у «курьеза с ножницами» тяжелая предыстория. А именно: за несколько дней до странного события, 21 октября 1987 года, Ельцин выступает на Пленуме ЦК КПСС с резкой критикой Горбачева и хода перестройки. Он остается со своей критикой в одиночестве. Один в поле не воин, и по-человечески Ельцина жаль. Именно за этим пленумом и наступают больничные дни в ЦКБ. Проходит еще пару дней — ив Кремле ползут уже слухи о «психически неуравновешенном, неадекватном поведении Ельцина». 11 ноября 1987 года на пленуме МГК КПСС принято решение освободить Ельцина от должности первого секретаря московского горкома партии.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ АЛЕКСАНДРА КОРЖАКОВА:
«21 октября Ельцин выступил на Пленуме ЦК КПСС, где, в сущности, повторил вслух все изложенное в письме Горбачеву, где он говорил о саботаже со стороны партаппарата «линии перестройки». Но спустя несколько дней, на Московском пленуме, Ельцин повел себя странно: покаялся перед партией.
…В тот день, когда проходил Московский пленум, Кожухов и я находились рядом с Борисом Николаевичем в больнице, на Мичуринском проспекте. Он чувствовал себя ужасно, но на пленум решил поехать. Мы довели его до машины, поддерживая под руки. Перед отъездом врач вколол больному баралгин. Обычно этот препарат действует как болеутоляющее средство, но в повышенных концентрациях вызывает торможение мозга.
Зная это, доктор влил в Ельцина почти смертельную дозу баралгина. Борис Николаевич перестал реагировать на окружающих и напоминал загипнотизированного лунатика. В таком состоянии он и выступил. Кратко и без бумажки. Когда же я прочитал в газетах произнесенную на московском пленуме речь, то испытал шок. Отказывался верить, что всю эту галиматью Ельцин произнес с трибуны лично, без подсказок».
* * *
Очевидно, что Горбачев увидел рядом с собой очень опасного и сильного противника. Ельцин тоже почувствовал, что ему предстоит битва за власть, что Горбачев не позволит кому-то что-то менять в его политике, будь она правильной или нет, ибо это был вопрос наступления на его личную территорию.
Вот как об этом периоде «затишья перед схваткой» вспоминает в своей книге «От рассвета до заката» офицер КГБ Александр Коржаков:
«Наступило 1 февраля 89-го года — день рождения Бориса Николаевича. Ко мне подошел Суздалев: «Можно я вместе с тобой пойду поздравлять шефа?» И мы пошли вдвоем. Долго раздумывали, что принести в подарок. Ничего оригинального не придумали и купили большой букет цветов. В феврале они стоили дорого, но нам хватило денег и на цветы, и на спиртное, и на закуску. Радостные, с розовыми от мороза щеками, мы пришли на работу к Борису Николаевичу — в Госстрой. В первое время после пленума Ельцин пребывал в депрессии, но через несколько месяцев переборол хандру. Он уже готовился к выборам в депутаты Верховного Совета СССР, развернул агитационную кампанию, давал интервью журналистам. Нашему появлению он искренне обрадовался — крепко обнял, похвалил цветы. Отношения между нами после всего пережитого стали почти родственными. Если я приходил к Борису Николаевичу домой, то вся семья бросалась целоваться. И не было тогда в этой радости ни грамма фальши.
