Владимир Шигин - Дело «Памяти Азова»
Вся эта история с телеграммами повторялась в источниках и литературе бесчисленное количество раз. Но при этом нет ни одного конкретного указания (по крайней мере, мы такого не встретили), кто и как должен был оповестить революционные комитеты кораблей, рассредоточенных на нескольких рейдах. И как предполагалось поднять одновременно весь Балтийский флот? Ничего подобного ни в 1905, ни в 1906–1907 годах не было. Но те, кто готовил восстание, кто вспоминал и кто писал о нем, не выражали сомнения в реальности такого невиданного действа.
Пропаганда восстания вообще, не приуроченного к важному политическому событию, неустанная агитация среди солдат и матросов, недовольных службой, неразрешенными земельными отношениями, роспуском Думы, на которую они возлагали также особые надежды, приводила к нервическому возбуждению. В таких условиях восстание неизбежно должно было вспыхнуть стихийно. Так и случилось. Об этом писали все участники, очевидцы и исследователи, за исключением тех, кто искал виновных в том, почему все произошло не по социал– демократическому плану.
В. М. Чернов был прав, когда утверждал: «Вот перед вами совершенно конкретное явление — Свеаборгское восстание. За какой–нибудь час–полтора до этого восстания Совет выборных от воинских частей вместе с представителями с. — р. и с. — д. организаций решают, ввиду готовящегося плана общего выступления, не допускать преждевременных вспышек. А через два–три часа все Свеаборгские острова уже полны артиллерийской канонадой. Отчего все разгорелось? От копеечной свечки». М. А. Натансон также говорил о ««провокации», подтолкнувшей восстание в Свеаборге».
К вечеру весть об аресте минеров стала известна всему гарнизону. Солдаты обсуждали положение минеров, но каких–либо признаков подготовки к восстанию не подавали до конца дня 17 июля. Вечером один из арестованных минеров бежал к артиллеристам и рассказал, что арестованные голодают. Это было ложью, так как обед минерам был выдан, хотя и с задержкой.
Кто именно пустил слух о «голодающих» минерах, неизвестно; скорее всего, это была провокация социалистов или эсеров, ухватившихся за арест минеров, как за новый повод к началу мятежа, и теперь стремившихся изо всех сил поднять на выступление солдат гарнизона. Известие о «оголодавших» минерах вызвало среди солдат– артиллеристов некоторое возбуждение. На вечерней поверке в нескольких ротах солдаты по своей инициативе предъявили командирам требования освободить минеров. Офицеры отказались это сделать. Тогда подстрекаемые социалистами и эсерами артиллеристы решили выручить минеров.
Вечером артиллеристы прислали своего представителя к членам революционного комитета, который от имени солдат заявил, что артиллеристами решено сегодня начать восстание. Члены комитета собрали представителей рот.
Снова начался митинг. Представители партии социал–демократов и социал–революционеров устроили между собой отчаянную перепалку. Одни требовали немедленного выступления, другие, наоборот, — не начинать восстания до получения сведений о степени готовности к восстанию флота Кронштадта и Ревеля. Представители рот склонялись к тому, чтобы как–то решить дело миром. Не было единства во взглядах и среди революционеров в Гельсингфорсе. Однако в ночь с 17 на 18 июля мятеж начался. Сегодня считается, что это сделали эсеры, стремясь перехватить инициативу у большевиков. Однако прямых доказательств этому нет. Вполне вероятно, что мятеж, наоборот, подняли социал–демократы, чтобы оставить с носом своих настырных конкурентов.
Правительственное сообщение об обстановке в Свеаборге: «В течение минувшей недели в Гельсингфорсе происходили митинги собравшихся здесь русских революционеров и финской Красной гвардии с участием подвергшихся влиянию революционной пропаганды нижних чинов Свеаборгского гарнизона. Отдельно от этих митингов устраивались заседания русского революционного комитета совместно с начальствующим составом Красной гвардии. 17 июля, т.е. когда возник конфликт с минерами, свеаборгская военная организация РСДРП послала в Гельсингфорс, в Центральную группу Финляндской военной организации, своих представителей — Емельянова и одного из солдат, которые получили указание временно воздержаться от выступления. Свеаборгская организация проводила эту линию до начала восстания. В ночь на 18 июля в крепости Свеаборг возникли беспорядки в минной роте, которая утром 17 июля была разоружена Свеаборгским крепостным пехотным полком и арестована комендантом крепости. В 10 часов вечера поднялась крепостная артиллерия, захватив винтовки и пулеметы, овладела Михайловским, Александровским, Артиллерийским и Инженерным островами и открыла огонь по Комендантскому и Лагерному островам, где находился комендант, имевший в своем распоряжении упомянутый крепостной полк и подоспевшие из Гельсингфорса 2 роты 2–го Финляндского стрелкового полка».
В обвинительном акте по делу о восстании в Свеаборге изложены дополнительные сведения о том, как шла подготовка к восстанию в Свеаборге и каковы были цели и планы военных организаций РСДРП, подготовлявших эти восстания. В этом акте сказано: «Выяснилось, что к восстанию нижних чинов свеаборгской крепостной артиллерии подготовили той же артиллерии штабс–капитан Цион, бежавший и до сего времени не разысканный, и подпоручики: Емельянов и Коханский, действуя в качестве агентов революционной организации, целью которой было захватить все крепости при помощи возмутившихся гарнизонов, а в приморских крепостях — и при участии флота, с тем, чтобы заставить тогда правительство исполнить требование социал–демократов… С целью подготовить к восстанию нижних чинов, подпоручики Емельянов и Коханский приглашали их к себе на квартиры, беседовали с ними и раздавали им запрещенные брошюры и прокламации. Когда же таким образом подготовленное ими восстание вспыхнуло, то они, при участии ближайших своих сообщников и помощников, нестроевого старшего разряда Детинина, фейерверкеров Тихонова, Макара Иванова, Герасимова, Виноградова и рядового Воробьева, руководили действиями восставших».
Все лица, указанные в обвинительном акте, входили в руководящий состав военной социал–демократической организации в Свеаборге. С. Найда пишет, что все они, наоборот, только и мечтали, как бы удержать солдат от выступления, но когда оное стало неизбежным, они, как истинные революционеры, возглавили восстание. В данной ситуации подпоручики Емельянов и Коханский явили собой двуединый образ «красного лейтенанта» Шмидта. Ситуация, почти зеркальная событиям ноября 1905 года в Севастополе.
Итак, первыми выступили солдаты 6–й, 8–й и 9–й рот крепостной артиллерии, находившиеся на Лагерном острове. Захватив оружие, они выстрелом из пушки дали сигнал к восстанию. Данный факт ясно говорит о том, что на самом деле ни о какой стихийности речи не было. Обо всем было обговорено заранее, в том числе и об условном сигнале к началу мятежа. Восставшие артиллеристы 6–й, 8–й и 9–й рот вначале двинулись освобождать запертую в казармах роту минеров, надеясь при этом, что караулившие минеров солдаты 1–го батальона крепостного Свеаборгского полка не будут стрелять в них. Однако солдаты по приказанию офицеров открыли по артиллеристам огонь.
После небольшой перестрелки артиллеристы, оставив посты и несколько боевых расчетов у батарей, ушли на Михайловский остров, чтобы поднять на восстание артиллеристов 7–й и 10–й рот. Но оказалось, что солдаты этих рот также восстали по орудийному сигналу, арестовали офицеров и захватили орудия и винтовки. Когда пехота на Михайловском острове открыла оружейный огонь, ее подавила артиллерия восставших. Затем по особому сигналу подняли восстание артиллеристы и на Александровском и Артиллерийском островах. На большинстве вывешенных революционных флагов было начертано эсерско–народническое: «Земля и воля», и всего несколько социал– демократических лозунгов: «В борьбе обретешь ты право свое!»
Одновременно некая команда в центральной части крепости сумела захватить из артиллерийского манежа 20 исправных пулеметов с патронами и доставила их в лагерь восставших. Речь, разумеется, идет о некой заранее выделенной спецкоманде, которая выполняла особые задания. И здесь говорить о стихийном выступлении не приходится. Все было продумано и спланировано заранее. В руках командования осталось только два пулемета, да и те без замков. Вскоре часть артиллеристов направилась к гауптвахте, где сидели 90 минеров, арестованных 17 июля, и разгромила ее. Минеров освободили, и они примкнули к восстанию. Здесь необходимо отметить одну особенность. Когда мятеж был подавлен, то из солдат минной роты к уголовной ответственности было привлечено всего несколько человек, да и те получили всего лишь по несколько лет тюремного заключения. Это говорит о том, что никакого активного участия в дальнейших событиях минеры не принимали. Выступая против начальства, они желали только одного — винных денег, но никак не всероссийской социальной революции.
