Тихон Непомнящий - Фантастика 1986
— Нет, ты не темни, — сказал хозяин, сверля Андрея жестким взглядом. — Я уже к тебе давно приглядываюсь… да как-то случая не было заговорить об этом. На той неделе, скажем, я дважды ходил в ваш поселок утром — прогуляться и встречал тебя с метлой: морда тупая, небритая, только на мостовую и смотришь. Я у тебя специально дважды прикурить просил (в его голосе зазвучало торжество), а ты меня не узнал даже. Меня — и не узнал! Это как понимать?
— Очень просто это понимать, — неожиданно поддержал растерявшегося Андрея один из молодых строителей. — Я раньше тоже зашибал — поверите, иногда по утрам жену признать не мог!
— Положим, так, — недовольно прервал его Петр Михайлович. — Хотя у меня имеются сведения, что наш дорогой Андрей Сергеевич ничего крепче лимонада и в рот не берет. За редким исключением, естественно…
— Это еще откуда известно? — прервал хозяина Леонид. Михалыч, — ты что, ему в окна заглядываешь, что ли?
Мужики зашумели, угрожающе поглядывая на хозяина. Тот понял, что несколько перегнул палку, и вынужден убыл защищаться.
— Ну почему же в окно… Да и как к нему в окно заглянешь, ежели он на третьем этаже живет, а окна день и ночь зашторены? А узнал я про пивные бутылки у Олега Захарьина — ну того шофера, который к нам по воскресеньям приезжает на халтурку под видом сборщика стеклотары: Этот Олег третий год ездит, всех в поселке в лицо знает. Говорит — ты подыми меня ночью и скажи что пьет, скажем, Дмитрий Сергеевич из тринадцатого дома? А пьет он боржоми да грузинские сухие вина по большим праздникам. И так далее — полное досье на всех наших окрестных мужиков. Так что сведения, Леня, насчет лимонада самые верные, можешь не сомневаться.
Мужики зашумели.
— Считай, Андрюша, доказано, что ты не пьешь, — мягко продолжил он. — Ну и хорошо, и правильно. Только тогда как объяснить то, что по утрам ты машешь метлой и своих друзей не узнаешь, а по вечерам в город ездишь, носа в автобусе из всяких научных формул не вытаскиваешь и опять же своих не узнаешь? (Голос Петра Михайловича восторженно зазвенел.) Как все это объяснить, а? Кому ты голову морочишь — ЖКО, нам или кому-то там, в городе?
«Вот, значит, как, — растерянно подумал Андрей, перебирая дрожащими пальцами костяшки домино. — А я-то думал, что после того случая, когда Вася Никитин меня, можно сказать, из смирительной рубашки в психбольнице вынул, я в городе и не бывал. Оказывается — бывал, и не раз… И эти листки с формулами… Неужели я езжу туда… как ученый?..» Эта странная мысль оглушающе подействовала на него. Впервые за этот день Книга не успела подготовить его к очередному повороту в своем знании о себе — и он почувствовал страх.
Он машинально посмотрел на часы — было без пятнадцати час. А он должен уходить не позже чем в час — так его наставляла Книга.
Андрей встал, пошатываясь от невесть откуда взявшейся головной боли, и, приволакивая ноги, пошел к калитке.
Вернувшись домой, он не смог сесть сразу за Книгу — странная апатия овладела им. Он лежал на диване и смотрел, как утекают минуты на настенных часах: тик-так, тик-так, тик-так… Делать не хотелось ничего, и думать не хотелось ни о чем. Еще многое неясно было в его судьбе, Книга лежала раскрытой меньше чем на треть — но стоило ли идти дальше? Похоже, чего бы он ни достиг сегодня к вечеру после невероятных усилий, ночью неумолимый враг — сон вновь все сотрет мокрой тряпкой с доски его памяти, и он все забудет — и завтра утром опять будет бездумно махать метлой под дождем, мечтая о походе в лес за опятами. А потом?
Наверное, перед тем, как улечься в постель, он захочет взглянуть на красивую девицу на обложке Книги… и все завертится снова.
Только разве что к Петру Михайловичу завтра идти уже не придется… Как бы не забыть об этом… Ах да, Книга ему напомнит… Ведь перед сном он должен занести на очередные страницы все накопленное за день…
Часы пробили половину второго, но Андрей никак не мог заснуть — его неотрывно тянула к себе Книга, лежащая на столе.
«Пойду закрою ее да и уберу куда подальше, — вяло подумал он, сев на диван и елозя ступнями по полу в поисках тапочек. — Ну ради чего я потратил полдня на эту дурацкую Книгу? Что, она сделала меня счастливей оттого, что моя голова стала лучше соображать? Да, читать я теперь могу, и не без удовольствия — это хорошо. В домино могу прилично сыграть, с мужиками побалакать «за жизнь», не чувствуя на себе снисходительных взглядов, — и это неплохо. На что мне еще свой поумневший мозг использовать?
Куда себя деть? Сходить в лес за грибами, а вечер провести у телевизора — это я мог сделать и раньше. Нет, не нужен для моего заурядного образа жизни «новый мозг», способный за минуту запомнить страницу самого сложного текста, решить быстро и безошибочно любую задачу в пределах школьной программы, вести непринужденную беседу на английском языке о погоде и моей квартире… Не ну-ужен. Зачем же тогда вновь засовывать бедную голову в ярмо? Чтобы через час-другой могучих усилий уметь сделать то же самое, но уже в пределах университетского курса? Ну и что?..» И тут ему вспомнилась обнаженная девица на обложке, и неожиданная мысль мягко толкнула его в мозг. Стой, да как же он мог забыть! Ведь два часа назад он не просто проглатывал со скоростью экспресса программу средней школы, нет, он еще и получал НАСЛАЖДЕНИЕ! Наслаждение от интеллектуальной работы! И куда большее, чем от скабрезных описаний в начале Книги.
Тогда нужно ли продолжать лежать в постели, не испытывая и тени удовольствия — одну только тупую тяжесть в искусственно заторможенном мозгу и отказывать себе в наслаждении мыслью?
Через минуту он уже сидел за секретером и с жадностью перелистнул очередную страницу. Что ждет его впереди?
Книга предложила ему небольшую интеллектуальную разминку — с десяток разнообразных тестов, которые он решил, не без труда преодолевая ленивую инерцию мозга. Но вскоре он опять почувствовал теплые потоки, подымающиеся вверх по позвоночнику, приятные уколы в затылке, и мозг вновь приобрел власть над ним.
Приведя Андрея в форму, Книга неожиданно отослала его к небольшой книжечке, лежащей на полке секретера. Андрей с недоумением перелистал плотные страницы еженедельника, испещренного чьим-то бисерным почерком (похоже, это был его «новый» почерк!), нашел последнюю заполненную страницу и озадаченно прочел: «15 октября, вторник. В 18.00 выступление на семинаре по прикладным вопросам диф. игр. В 20.00 приглашен, будут Родичев, Минелли и м. б. Алла. Выех. дом. не позднее 22.00!» Последняя фраза была жирно подчеркнута красным карандашом, но не она поначалу привлекла внимание Андрея. Он был ошеломлен и несколько раз перечитал короткие отрывистые записи. Неужто через какие-то четыре часа он должен выступать на научном семинаре по диф. игр. (кстати, что это такое?!). И кто они, эти Родичев, Минелли и Алла?
Книга тут же прояснила ситуацию, отослав его к солидному блокноту, лежавшему в секретере рядом с еженедельником. Это оказался некий «Индекс имен», составленный его собственной рукой.
Родичеву было отведено в «Индексе» две с половиной страницы, написанных, очевидно, в разное время — даже чернила встречались разные. Андрей узнал, что Родичев — это начальник лаборатории специальных проблем прикладной математики одного из крупнейших академических институтов, доктор физико-математических наук, лауреат и прочее, прочее… Некогда они учились вместе в университете, вместе начинали работать, негласно соревнуясь друг с другом, но Андрей всегда опережал товарища на полшага — и по защитам, и по премиям, и даже по любовным успехам.
После того как Андрей заболел и ушел из НИИ, лаборатория осталась Родичеву, и он уже без препятствий пошел к следующему, профессорскому званию… Ладно, ладно…
Минелли. Гениальный математик из Генуэзского университета. Приехал в Москву на международный симпозиум. Намеревается встретиться с ним, Андреем, «чьи ранние работы приводят меня в восторг» (цитата из газеты). На институтский семинар Родичевым заманен только при клятвенном обещании, что там будет выступать и «отошедший от науки по причине здоровья Андрей Чернов».
Алла. Его первая и единственная любовница. Училась в университете на курс младше, влюбилась в него на третьем курсе, когда да Андрей прослыл «новым Лобачевским». После того как Андрей женился на Надежде, дочери их декана, два года изводила его ревностью, а затем неожиданно вышла замуж за Родичева. Позднее они вновь стали встречаться (смотри тетрадь в синем переплете)…
Заинтригованный, Андрей было протянул руку к толстой синей тетради, но тут же вздрогнул от перезвона часов. Батюшки, уже два! Так, считаем — до города ехать тридцать минут на автобусе, потом еще десять минут (он взглянул в Книгу), нет двенадцать минут на метро. А он еще совсем ничего не знает о себе как УЧЕНОМ.
