Виктор Илюхин - Виктор Илюхин «Катынское дело»: Проверка на русофобию
И еще один нравственный аспект, который, как мне кажется, очень хорошо ложится в ход нашей дискуссии. На Катыни, точнее, на взваливании всей незаслуженной вины на нас национальную идею не построишь, ту самую национальную идею, к которой мы все так стремимся.
Теперь по фактам. Существует огромное количество исследований и публикаций, вышедших в нашей стране за последние 18 лет. Эти публикации выявили массу новых фактов, которые для любого здравомыслящего человека, не говоря уже о профессиональном юристе, свидетельствуют о том, что, как минимум, можно ставить большой знак вопроса под утверждением о том, что поляков расстрелял злой НКВД. Я бы вопрос конкретизировал и поставил так: эти факты абсолютно, стопроцентно свидетельствуют о том, что так называемое Катынское дело нужно, как минимум, снова открывать и закрывать за недоказанностью или, точнее, по наличию явных доказательств, что виновны здесь не мы, не Советский Союз.
Я не буду останавливаться на тех старых, давно известных аргументах и фактах, о которых здесь говорили и о которых, в том числе, упомянул Станислав Юрьевич. Веревки, немецкие патроны, гильзы немецкой фирмы «Густав Геншофф и компания» — сокращенно «Геко/Geco» — калибра 7,65 и 6,35 мм, которые не могли быть априори использованы НКВД, потому что на вооружении НКВД стояли наганы (калибр 7,62), и только у офицерского состава — ТТ. А от выстрела из мощного пистолета TT в голову не только не останется головы, но и полчасти тела может не остаться.
Это прямые вещественные доказательства нашей непричастности к расстрелу польских офицеров в Катыни.
Я бы хотел обратить внимание на другие не менее убедительные свидетельства и факты, которые не хуже, а, может быть, даже лучше, нагляднее оттеняют и показывают то абсурдное, безобразное положение, в которое мы умудрились себя загнать по катынскому вопросу. Других определений у меня здесь нет.
Прежде всего, это документы. На чем строится обвинение нас со стороны польско-немецких, точнее, польско-геббельсовских историков? Прежде всего, на том, что у нас существуют точные списки, документированные тем самым злым НКВД, — поэтапная отправка польских военнопленных на станцию Гнездово под Смоленском в распоряжение Смоленского УНКВД. И все. И только на этом основании делается вывод, что их тут же около станции расстреляли.
Это полный нонсенс, об этом уже сегодня говорили, и это свидетельствует только о том, что их отправляли туда специально. А специально их отправляли в три лагеря особого назначения, которые входили в систему Вяземлага, и поляки там успешно работали на строительстве автомобильной дороги. Доказано огромным количеством свидетельств.
Сложилась парадоксальная ситуация: все, что связано с польской пропагандой, — это, прежде всего, полное игнорирование тех свидетельств, которые противоречат или отвергают «польскую версию» катынского расстрела.
Если это свидетели, которые утверждают, что место было открытое, людное, где расстрелять несколько тысяч человек незаметно невозможно, — значит, это агенты НКВД.
Так вот, существует немало свидетельств местных жителей о том, что поляков видели и во второй половине 1940 года, и в 1941 году. Они преспокойно ходили колоннами и строили эту самую дорогу.
Есть и еще один факт, который появился совсем недавно, для меня, по крайней мере. Это информация о том, что в районе Красного Бора (курортный пригородный поселок Смоленска) немцами строился еще один бункер, я не знаю точно, для кого — для Гитлера или для высшего командования, под условным название «Бэренхалле», что можно перевести как «Медвежья пещера» или «Медвежья берлога». И что там, на строительстве этого бункера, которое завершилось, обращаю внимание, только в первой половине 1942 года, работали военнопленные, наши военнопленные (в том числе из печально известного Смоленского лагеря № 126), которые потом были также убиты в Катынском лесу.
Работали там и польские военнопленные, а охрану осуществляли, кроме немцев, финские специальные части. И вот после того, как в 1942 году строительство было завершено, естественно, что всех, кто строил этот секретный объект, расстреляли по старой немецкой традиции и захоронили в том же самом Катынском лесу, который находится примерно в двух с половиной (по другим сведениям — в четырех) километрах от этого бункера. Причем, как отмечается, для местных жителей бункер никогда не был тайной, о нем все знали. Но почему-то на него в послевоенное время было наложено табу (в отличие, например, от аналогичного бункера под Винницей). Я вот уже семь лет активно занимаюсь Катынским делом и ни разу, кроме смутных упоминаний о каком-то «немецком объекте», ничего конкретного не читал. Сейчас, повторюсь, у нас появился еще один новый материал.
Я думаю, что поиск, в том числе и в финских архивах, где все, как известно, сохранилось, может нам дать очень хорошие дополнительные аргументы, но опять-таки сразу хотел бы сказать, аргументы для тех, кто может и хочет слушать.
К сожалению, в Катынском деле мы сталкиваемся с поразительной ситуацией. Все, что связано с попыткой, подчеркиваю, только попыткой ставить под сомнение «польскую версию», подвергается не просто злобной обструкции, а шельмованию. Все те, кто так или иначе пытается сказать: посмотрите, а здесь же вот есть такие аргументы, а здесь есть явное противоречие, — сразу же попадают в категорию «агентов НКВД», сталинских «фашистских недобитков» и тому подобное. Станислав Юрьевич в своем выступлении этот момент очень четко отметил и конкретизировал.
Так вот, если все-таки быть в аудитории, которая склонна слушать и воспринимать факты и аргументы, то существующие на сегодняшний день факты по так называемому Катынскому делу для любого, даже начинающего юриста являются теми «аргументами и фактами», на основании которых выносить вердикт о виновности СССР просто невозможно. Эти аргументы свидетельствуют совершенно об обратном.
Я бы хотел обратить внимание еще на один факт, об это уже говорилось, — это открытость места. Недавно я обнаружил некоторые новые документы, которые однозначно свидетельствуют о том, что «урочище Козьи горы», или Катынский лес, которое расположено примерно в 18–20 километpax на запад от Смоленска, было место открытое, которое традиционно использовалось жителями Смоленска как место гуляний, по-нашему, проведения пикников, шашлыков и так далее. Там же (на берегу Днепра) находилась дача НКВД, которую немцы сожгли при отступлении в 1943 году (еще один вопрос, заслуживающий выяснения).
Далее. В этом районе находились пионерские лагеря, которые существовали до июля 1941 года, вплоть до захвата Смоленска немцами. Никто не отменяет справки, выданной в 1944 году местными властями Смоленска о том, что там, в этом районе, находился, в частности, лагерь «Промстрахкассы» — местной смоленской организации. Пионерские лагеря в районе «массового расстрела» — еще один неопровержимый аргумент в нашу пользу.
Еще одно свидетельство об открытости местности. Совсем недавно в руки мне попал путеводитель по Смоленской области 1933 года издания. Так вот там написано: место посещаемое, туристическое, место прогулок городского населения, проходят две железнодорожные линии, оживленное шоссе Смоленск — Витебск, по которому возят туристов на автобусах. И что самое интересное — недалеко от дачи НКВД, на берегу Днепра, была пристань, на которую приходили пассажирские пароходы из Смоленска. На этих пароходах тоже возили туристов.
Так вот, как вы считаете, можно в таком месте, которое никогда не закрывалось вплоть до середины 1941 года, незаметно расстрелять даже четыре тысячи человек, не говоря уже о десяти тысячах? При том, что в Козьих горах, по всем свидетельствам, проходили многочисленные «дорожки и тропинки», находилась дача НКВД, а само место было открытое и использовалось в качестве места отдыха горожан.
Думаю, что для любого нормального, здравомыслящего человека это однозначно свидетельство того, что такого (массового расстрела) здесь быть не могло потому, что не могло быть по определению, в принципе.
И еще один момент, на который я хотел бы обратить внимание. Я специально заказал в Ленинской библиотеке ксерокс «Правды» от 3 марта 1952 года. Это второй раз, когда в газете было опубликовано сообщение известной комиссии, которую условно называют комиссией Бурденко (первый раз сообщение было опубликовано в 1944 году). Называется оно так: «Сообщение специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров». Обращаю внимание на название.
Так вот, в этом сообщении содержится все то, что для меня является главной причиной и смыслом той ожесточенной, злобной травли и шельмования, которой подвергалась и подвергается работа комиссии Бурденко. И я понимаю, почему именно это сообщение, как кость в горле, сидит у тех, кто отстаивает «польско-геббельсовскую» версию Катыни и пытается доказать недоказуемое. Это абсолютно грамотный, профессиональный и аргументированный документ.
