Геннадий Сысоев - Фашизофрения
На юге и востоке Украины до оранжевого путча не было ксенофобии.
Подавляющее большинство населения тут — не «чистые» русские, украинцы или евреи, а дети многих поколений смешанных браков. Для них ненавидеть «москалей» так же противоестественно, как ненавидеть собственных мать, отца или бабушку с дедушкой.
Ксенофобия на юге и востоке стала развиваться в ответ на мощный напор ксенофобии с западных предгорий. После многочисленных обзываний «бандитами», «запроданцями», после угроз оградить колючей проволокой и спихнуть в море, после креатива галицко-киевских шутников типа листовок «Не мочись в подъезде — ты же не донецкий». Для тех, кто не знал или уже забыл, напомню: это все приемы из арсенала PRопаганды «оранжевой солнечной революции» образца 2004–2005 годов.
Юг и восток Украины значительно более толерантен, то есть терпим к иному, отличному от своего, образу мыслей. Здесь, опять-таки до «оранжевой революции», практически не было бытовых ссор из-за того, что Петя — за рыжих, а Саша — за блондинов. Здесь признавали право каждого человека или группы людей чтить память того, кого он считает нужным.
Снова повторю: так было до того, как с запада югу и востоку стали насильно навязывать, за кого молиться и кого почитать.
В Харькове памятный камень УПА, самовольно и как-то незаметно для большинства населения поставленный националистами в 90-е годы, спокойно стоял и никого не беспокоил, — пока оранжевые не начали массированную кампанию по расчистке души юга и востока, ампутации дорогих символов и замене их новыми героями (которых антинационалисты сразу перекрестили в «хероев»). Прежние традиционные ценности, вроде тех же памятников советской эпохи, не играли большой роли, люди их как будто и не замечали. Так незаметны и корни деревьев. И мы даже не представляли, насколько эти символы нам дороги, — до тех пор, пока на них не покусились «вуйки с полонын».
Памятный знак УПА в Харькове — просто камень с надписью — был установлен националистами в надежде, что вскоре на его месте соорудят настоящий памятник. Но до этого не дошло. Разрешения на его установку не было (как нет и сейчас), но власти предпочитали его не трогать, чтобы не будоражить общественное мнение. Камень спокойно простоял до самой «оранжевой революции». После которой стал регулярно и методично оскверняться антинационалистами. Некоторых оранжевая власть, подмявшая по всей Украине и суды, и правоприменительные органы, судила и садила. Хотя, подчеркну, камень этот памятником не является, это глыба, самовольно установленная некоторыми частными лицами, и судить других частных лиц за то, что они делают с этой глыбой, — преступно.
Что это недемократично — само собой разумеется. В Древнем Египте было больше демократии, чем на современной Украине. Там, по крайней мере, подданные фараона-солнца не делились на два стандарта — на тех, кому дозволено закапывать в землю камни, и на тех, которых судят за попытку их выкопать.
Националисты пытаются свои символы защищать. Но выходить на улицы городов юга и востока, нацепив сережки-свастики, нарисовав на одеждах или плакатах «черное солнце»{32}, они могут только под охраной милиции.
Милиционеры, конечно, — люди в погонах и обязаны выполнять приказы. Тем более что оранжевая власть и назначенный ею на кормление в МВД бывший социалист Луценко позаботились о том, чтобы на руководящие посты в правоохранительные органы в областях Новороссии приходили люди, разделяющие взгляды «галицкого десанта».
Но порядочные офицеры, рядовые сотрудники милиции плюются. «Освенцим охраняем!» — зло шутят они в оцеплении, выставленном для охраны националистических шабашей в Харькове.
И охраняемые ими неонацисты очень хорошо чувствуют эти настроения. Они ежатся и жмутся от страха даже за крепкими спинами милицейского кордона. Наверняка понимают, что если на Украине будет действительно власть демократического большинства, то им придется или засунуть зоологическую ненависть в самые дальние места своих прыщавых организмов, или отправляться в эмиграцию, откуда, как известно, любить неньку гораздо удобнее, безопаснее и сытнее.
Но о том, как проходят сборища националистов на территории Слобожанщины и Новороссии, мы еще поговорим, а сейчас сосредоточимся на причине, по которой быть политически активным на востоке Украины сегодня труднее чисто технически.
Уточним, что под «активностью западенцев» мы, как правило, понимаем проекты националистические, антироссийские, а под «пассивностью схидняков» — интернационалистические или пророссийские. Мы ведь не смотрим прописку в паспортах — делаем выводы по политическим голосам.
Теперь смоделируем ситуацию. Допустим, мы с вами хотим создать общественную организацию, которую назовем военно-патриотической и целью которой поставим возрождение традиций ОУН-УПА. У нас не будет проблем с местными бюрократами. А если вдруг возникнут — достаточно будет «подключить» кого-либо из депутатов-националистов, которых предостаточно и на общеукраинском, и на местном уровне, и на западе, и на востоке.
Мы получим содействие правоохранительных органов. Мы сразу же найдем финансирование — либо гранты международных так называемых правозащитных — «неправительственных» организаций, либо украинских бизнесменов националистических настроений. А в последнее время — от любых бизнесменов, которые хотят получить что-то от государства.
Не стоит думать, что уход Ющенко с президентского поста тут что-то серьезно изменит. Поддержка любых националистических проектов уже давно стала для богатых вернейшим способом заслужить благосклонность украинского чиновника, без которой никакой серьезный бизнес на Украине невозможен.
Подтверждение сказанного — многочисленные военизированные националистические объединения, процветающие на Украине фактически с конца 1980-х, от УНА-УНСО и «Пласта», до многочисленных и уже почти забытых организаций «оранжеворубашечников», охранявших и «строивших» Майдан зимой 2004/05 года{33}.
После оранжевого переворота создание таких полувоенных националистических организаций на Украине пошло по ускоренной технологии, с применением новейших катализаторов брожения и фиксации, изобретенных в лабораториях евроантлантических теоретиков и практиков психологических войн.
«Все большее распространение получает практика подготовки молодых людей в так называемых „молодежных лагерях УПА“, которые организуются в тех же местах, где в 1940-е годы находились лагеря подготовки бандеровских головорезов. В их программе — разучивание „антимоскальских“ песен, просмотр фильмов о Шухевиче и других „героях“ — фашистских пособниках, овладение мастерством рукопашного боя…»{34}
Любой неонацистский проект в сегодняшней Украине ожидает режим наибольшего благоприятствования. Быть профессиональным украинцем сегодня легко и прибыльно.
Но если мы попытаемся осуществить проект аналогичной военно-патриотической организации, но возрождающей традиции советской или русской императорской армии, нас ждет полностью противоположный результат.
Ваш проект сразу же вызовет нездоровый интерес украинских правоприменительных органов. Хорошо, если вас сразу не обвинят в попытке расчленения украинской державы.
Аналогичным будет отношение во власти (на Украине недостаточно просто основать общественную организацию — ее нужно оформить, пройдя десятки бюрократических инстанций).
А раз такое отношение во власти, то вы можете даже и не думать о том, чтобы найти спонсора. Никто на Украине не станет меценатствовать, если это грозит хотя бы одной лишней проверкой налоговой инспекции, пожарных, санитарных врачей, архитекторов и строителей и вообще всей армии регулирующих, контролирующих и иными способами «содействующих» процветанию украинской экономики.
Будьте готовы, что вас пригласят в Службу безопасности Украины и там станут предельно корректно дознаваться, откуда это у украинского гражданина вдруг взялась такая любовь к Георгию Жукову или Александру Суворову (хотя именно заслугам русских и советских генералов Украина обязана всей своей территорией; без них до сих пор была бы казацкой окраиной огромной Речи Посополитой).
Ваш телефон и электронный адрес «вдруг» станет известен ранее незнакомым, но очень обиженным вашей новой деятельностью людям. В общем, если даже вы избежите прямых репрессий, то жизнь ваша станет настолько насыщенной, что будет уже не до возрождения традиций русского войска.
Но ПАСЕ и прочие экспортеры демократии могут быть спокойны — это, конечно, не тоталитаризм. Это просто тотальный контроль молодой украинской демократии за своим «несвидомым» народом.
