Анна Лазарева - Блондинка вокруг света или I did it my way
И вот на эту сцену приглашена и я со своей стилизованной фолк-программой. А пока мы здесь.
По окрестностям герцогского имения до сих пор бродят павлины как остатки былой роскоши. Они любят сидеть на заборе, совершенно по-куриному.
— У нас было сорок девять павлинов. Осталось только двенадцать, — говорит герцог.
Местные жители павлинов не любят и даже убивают за то, что те пожирают цветы в садах и орут злыми голосами. Вечером павлины сидят на старом кедре у фамильной церкви и роняют тропические перья на серую землю Туманного Альбиона. Утром, окружённые характерным английским туманом, павлины вызывающе разноцветно бродят по остаткам ночного пиршества хиппи в поисках «ништяков».
Сам герцог восседает в тумане на крыше музея бабочек, в широкополой шляпе с белым потрёпанным пером. Он обнимает гитару и обозревает крышу своего фамильного замка. Он высокий, сухощавый человек, с волосами до плеч. Он до боли похож на маску Гая Фокса. Вот в такую ячейку английского общества я и попадаю.
(Гай Фокс — самый знаменитый участник порохового заговора в Англии 1605 года. Маска ГФ — бледное узкое лицо с тонкими усиками и саркастической улыбкой. Сейчас это один из основных символов борьбы против коррупции и существующего строя.)
Всю ночь гремело безумное пати. Некоторые до сих пор не могут заснуть и лежат на крыше в карнавальных костюмах. Англичане обожают переодевания и раскраску. Наверное, ещё со времён Генриха Восьмого карнавал в Англии не прекращается, а по зрелищности он не хуже, чем в Гоа.
Мне выделяют больше чем на неделю маленький фургончик одного из моих гоанских друзей.
Вечером мы ходим в деревенские пабы, днём буквально делаем «ничего». В один из таких дней я иду в лес, по грибы и травы. А позже жарю картошку с грибами, варю зелёные щи из дикого щавеля и делаю чай из мяты и ромашки. Почему-то в Англии подобные занятия совсем не развиты. Все эти хиппи до шока удивлены таким знанием леса. Теперь они называют меня собирательницей.
Наконец, мы трогаемся в Девоншир на полуразрушенном жилом автобусе. По дороге автобус трещит по швам, с полок падают книги и мелкие вещицы, как во время землетрясения. Из-под лежанки, на которой я сижу, поигрывая на гитаре, выезжают, клацая «зубами», старомодные чемоданы. По прибытии первым делом приходится всё это собирать и расставлять по своим местам. Будни современных кочевников.
Самое сложное для меня здесь — принятие холодного душа на холодном воздухе Англии. Приходится бросать всё своё мужество под этот одиноко торчащий в поле кран. Хиппи смеются над моими привычками:
— Clean body — dirty mind, — шутят они. (Чистое тело — грязные мысли.)
Начинается установка типпи. Сначала — огромные сваи. Цельные стволы деревьев путешествовали на крыше грузовика герцога. Потом нужно натянуть на сваи плотное белое полотно. Оно было куплено и сшито в Индии. Там дешевле. Затем украшения — искусственный плющ и разноцветные ленты. Далее ставится сцена. Завтра мне предстоит на ней выступить. Затем барная стойка и антикварный кассовый аппарат. Этому аппарату более ста лет.
После выступления, чтобы разгрузить друзей, я помогаю за барной стойкой. Интересно побыть барменом на секундочку. Особенно мне нравится лупить по непослушным клавишам столетней кассы, и вколачивать колотушкой краны в бочки с английским элем. Эль вырывается из пробоины и через некоторое время, я уже насквозь пропитана пенной жидкостью с горчинкой.
Английские полицейские считаются самыми вежливыми полицейскими в мире. Опираясь на свой собственный опыт, охотно подтверждаю. Всегда подробно всё объясняют, провожают к остановке и разрешают с ними фотографироваться.
— Это потому, что они видят симпатичную иностранку. С нами они ведут себя по-другому, — говорят английские парни.
Как то, на одном из фестивалей, я ухожу гулять по окрестностям. Когда я уже довольно далеко, ко мне подъезжает полицейская машина-жучок и останавливается. Из машины выглядывает по-английски чопорная женщина в форме, ну, прямо миссис Уксус, и спрашивает:
— Всё в порядке, мэм?
— Да, всё в порядке, спасибо.
«Миссис Уксус» берёт под козырёк и отъезжает. Эта леди явно не заинтересована во флирте с иностранкой. Да и откуда ей было знать, что я иностранка? Я под защитой вежливой английской полиции.
Так я провожу всю вторую половину лета и начало осени. Кончается сезон фестивалей. Все сезоны когда-нибудь заканчиваются. Теперь я в Брайтоне. Это город на юге Англии, прямо на берегу Ла Манша. В Англии Ла Манш называется Английским каналом. Здесь мои романсы записывают для сайта фольклорной музыки Восточной Европы. В Брайтоне я проведу около трёх недель. Мои друзья уехали по делам, и я «сторожу» их квартиру и кормлю кошку.
Квартирка в хорошем районе, со своим садиком, на одной из улиц, ведущих к Английскому каналу. В основном я в одиночестве брожу по набережной. Хотя случается и гиг. На этом гиге я пою на фоне экрана с импрессионистским видео.
По возвращении в Лондон проживаю в лофте заброшенной телестудии в районе Хакни, рядом с легендарной церковью Боу. Отсюда можно слышать её пророческие колокола.
В самом центре Хакни вот уже более ста лет одна и та же семья держит ресторан, в котором продаётся угорь в желе. Это знаменитое фольклорное блюдо Хакни когда-то было особенно доступным для широких масс простых лондонцев. В наши дни угорь уже приходит не из Темзы, а с голландских ферм. Но финансово угорь до сих пор довольно доступен. Я люблю сюда захаживать.
Деньги! Опять деньги. Никуда без денег. Они заканчиваются. Опять неожиданно, как всегда.
Как и советуют мне мои хиппи на колёсах, чтобы поправить своё финансовое состояние, я иду на «штырку» (уличное выступление со шляпой). Вспоминаю студенческую молодость. Тогда мы ходили по электричкам с однокурсником. Он играл на гитаре, а я пела. Люди отзывались с удовольствием. Мы были молоды, наивны и милы. Люди давали деньги, конфеты, бананы, а однажды положили в шляпу бутылку водки. Вот студенческая братия порадовалась! Пили тогда литрами, а наутро сдавали экзамены. Эх, времена!
В новом сквоте я вдруг начинаю писать песни. Вскоре их наберётся на целый альбом. Смысл моих песен, вкратце: цена свободы — одиночество, приз за одиночество — свобода.
Wish I figured out how to spend the life
How to get the point, how to get the drive
Wish I found a place where I can be weak
Seems I've seen the path, but again it's trick
Everything I've got I appreciate
All the stars above, all the men I found
I am here to learn just the way it is
Fire on my way and a time of peace
Love me like I am, while I am on the floor
If I am in the sky everyone is mine
Could I take this fault, I wouldn't be alone
But loneliness is price, just a price for freedom
Scanty price for freedom
Highest price for freedom
Первый раз я пою «своё» в полуподпольном клубе на Кэйбл стрит, а потом в маленьком музыкальном буфетике на Бетнал Грин.
Моё положение в новом сквоте шаткое. Мне намекают, что в скором времени надо съезжать. Кто-то из прежних жильцов вскоре возвращается, да и лендлорд не хочет здесь новых людей (landlord — квартиросдатчик). Все здесь побаиваются лендлорда и понижают голос, упоминая о нём. К сожалению, я ещё не нашла другого места. Это особенно тяжело с такими ограниченными финансовыми возможностями. Теперь это моя головная боль.
Через несколько дней во дворе сквота останавливается дорогая машина, и из неё выходит невысокий, юркий мужчина, очень неброско и просто одетый. Он окружён огромными молчаливыми парнищами в деловых костюмах. Парнищи с огромным уважением открывают перед ним двери и ловят его приказы с полувзгляда. Классика жанра. Вслед за этим я слышу русскую речь. Наш лендлорд — русский!
Каким образом русский лендлорд курирует это странное место и кто он? Неизвестно. Прошлое начальника темно. Он бывший наёмный солдат, провёл много лет в горячих точках планеты и в России в живых не числится…
— Здравствуйте.
— Что?! Русская?! Что здесь делаешь?! Откуда взялась?!
Голос босса гремит, он почему-то изумлён. Я спешу заверить его, что съеду ещё до того, как постоянные жильцы вернутся с каникул. Тогда босс приходит в бешенство и заявляет, что скорее он выгонит отсюда всех остальных, но меня оставит. Кирпичные выражения лиц его стражи подтверждают, что босс не шутит.
Оказывается, босс — рьяный русофил и меценат. «Хоть здесь и сарай, он очень рад, что смог пригодиться русской девушке», и в случае любых затруднений я могу обращаться.
В Англии он нашёл новую жизнь, женился, и сейчас у него годовалая дочь. Он очень счастлив, что его жена, хоть и не русская, но всё же славянка. Рассказывает, что давал объявление в лондонскую газету под заголовком: «Помогу русским». Говорит, позвонила только одна-единственная англичанка, желающая сдать на поруки восьмидесятилетнюю мать своего покойного русского мужа…
